– Доктор, у меня к вам предложение; в обмен на эти таблетки я прошу ничтожно мало. Давайте договоримся. Поймите, когда вы примете JJ-180 в следующий раз, не получив противоядия, то благодаря свое редкой способности переместитесь уже на десять лет вперед. И это будет слишком поздно, слишком далеко.

– Слишком поздно для вас, как я понимаю, а не для меня. Противоядие, тем не менее, будет существовать. Только что-нибудь произойдет с вами?

– Вы хоть знаете, о какой малости я прошу взамен?

– Нет. Я не буду иметь с вами дела.

– Но почему?

Эрик пожал плечами.

– Вы давите на меня, и мне это не нравится. Предпочитаю отыскать противоядие самостоятельно.

Ему было достаточно знать, что противоядие все-таки существует.

«Очевидно, – размышлял он, – надо употребить наркотик еще пару раз, пока физиологически возможно, глядишь, где-нибудь в будущем отыщется противоядие».

– Даже однократный прием препарата вызывает необратимое разрушение клеток мозга, – процедил Дон Фестенбург. – Чертов дурень! Как вы не понимаете: то, что вы приняли, уже много, слишком много! Вы же видели, что наркотик сделал с вашей женой; хотите, чтобы то же самое произошло с вами?

Задумавшись, Эрик сказал:

– Зато я узнаю о последствиях войны и смогу посоветовать Молинари, как их избежать. Что в сравнении с этим мое здоровье и жизнь?

Он умолк. Все казалось кристально ясным, обсуждать нечего, поэтому он просто сидел, ожидая, когда JJ-180 выдохнется и он вернется в настоящее, и не слушал искусителя.

Дон Фестенбург высыпал из стеклянной бутылочки таблетки, смел на пол и в отчаянии растоптал в белую пыль.

– А вам не кажется, что за десять лет Земля могла проиграть в войне, оказаться под бомбами – и тогда никакого филиала, производящего противоядие, не осталось бы?!

Подобная мысль не приходила на ум, однако Эрик и виду не подал, что она обеспокоила его.

– Посмотрим, – пробормотал он.

– Честно сказать, я не знаю, что там, в будущем. Зато прекрасно осведомлен о прошлом – то есть о вашем будущем. О том, что случилось за год и что вас ожидает.

Дон Фестенбург развернул перед Эриком толстую газету.

– Через полгода после вашего исчезновения из кафетерия Белого Дома. Это должно вас заинтересовать.

Эрик пробежал глазами заголовок передовицы.

ДОКТОР АРОМА, ВОЗГЛАВЛЯВШИЙ ЗАГОВОР ВРАЧЕЙ ПРОТИВ СЕКРЕТАРЯ ООН ДОНАЛЬДА ФЕСТЕНБУРГА, ЗАДЕРЖАН «СИКРЕТ СЕРВИС».

Внезапно Дон Фестенбург вырвал газету, скомкал и бросил на стол.

– Я уже не говорю, что стало с Молинари – узнаете сами, если не пойдете на контакт.

После паузы Эрик сказал:

– У вас был целый год, чтобы напечатать любую фальшивку, даже «Таймс». Должен напомнить вам, что такое бывало в истории политики. Иосиф Сталин выпускал специально изготовленную для Ленина «Правду» в последний год его жизни.

– А что вы скажете о моем кителе, – с побагровевшим лицом воскликнул Дон Фестенбург. – Смотрите, тужурка Молинари, а погоны? Что вы скажете о погонах? Ну?

– Такое изготовить еще проще. Не сомневаюсь, что вы проследили мой путь во времени и нашли меня в нужном месте, что касается остального, – Эрик покачал головой, с сожалением глядя на советника Секретаря.

Фестенбург, с трудом сдерживаясь, стал увещевать Эрика:

– Понимаю вас, доктор, в будущее трудно поверить. Но станьте же хоть на миг реалистом...

– Будущее – еще не реальность, – отрезал Эрик. – В газете не говорится ни о суде, ни о заключении. Только обвинение. Вполне вероятно, что я избежал и суда, и ареста, поскольку знал о них. Опять же, Сталин аналогичным образом поступил с врачами в последний год жизни.

– Не учите меня! История – моя специальность, занимайтесь своим делом! Я знаю, о чем вы, и о том, как Сталин дурачил Ленина, мне тоже известно, и о заговоре врачей, параноидальном вымысле Сталина, построенном во время его неизлечимой болезни. Ну хорошо, – смягчился Дон Фестенбург. – Признаю, ваша взяла. Газету я подделал.

Эрик проницательно улыбнулся.

– И я не Секретарь ООН, – продолжал Дон Фестенбург. – Но вам никогда не узнать, что случилось в будущем, потому что вы не захотели пойти на контакт. Гадайте сами.

И он враждебно оскалился, глядя на Эрика.

– Я так и знал, – ответил тот. – Я глупец, потому что предпочитаю оставаться в неведении о будущем.

«Тем более о его многообразных вариантах».

– Вы имели шанс возвратиться с совершенно невероятным оружием – знанием – и спасти себя, жену, Молинари. А так... Если вы доживете до следующего календаря... Посмотрим.

Впервые Эрик заколебался. Ведь он даже не узнал, о какой малости просил Дон Фестенбург взамен! Но уже поздно, противоядие растоптано, остальное – пустая болтовня.

Встав из-за стола, Эрик выглянул за окно на Шайенн.

Город лежал в руинах.

И пока он стоял, не в силах оторвать взгляда от страшного зрелища, реальность комнаты стала таять, отступать, как море во время отлива, сколько ни пытался он ее удержать.

– Удачи, доктор, – ехидно сказал Дон Фестенбург, превращаясь в зыбкий туман, сливаясь с частицами рассыпающейся на глазах комнаты.

Эрик попытался сделать шаг навстречу этому туману и вихрю – и почувствовал, что ноги не слушаются, он теряет равновесие... виски сдавила невыносимая боль, и Эрик увидел, что сидит в привычном окружении столиков и посетителей кафетерия Белого Дома.

Вокруг столпились люди. Они странно смотрели: соболезнуя, но со страхом – и не подходили близко.

– Благодарю вас, – проговорил Эрик, кое-как поднимаясь на ноги.

Толпа понемногу разошлась, оставив его наедине с Кэт.

– Тебя не было около трех минут, – сказала она.

Эрик не ответил: не было желания разговаривать и вообще иметь с ней хоть какое-то дело. Тошнило, ноги дрожали, голова раскалывалась. Наверное, то же происходит при отравлении угарным газом, как это описывается в старинных учебниках по медицине. Такое чувство, как будто надышался смертью.

– Могу я чем-то помочь? – спросила Кэт, которой как будто полегчало от вида его страданий. – Я знаю, что такое первый отходняк.

– Я отведу тебя в медизолятор, – сказал Эрик и схватил Кэт за руку, на которой болталась дамская сумочка.

– Должно быть, там у тебя запасные дозы? – прорычал он, вырывая сумочку.

Секунду спустя две капсулы лежали у него на ладони. Сунув их в карман, Эрик вернул Кэт сумочку.

– Спасибо, – сказала она, вложив в слово всю иронию, на которую сейчас была способна.

– Тебе спасибо, дорогая. Мы оба доказали друг другу свою любовь. Наступила новая фаза наших супружеских отношений.

И он увлек ее из кафетерия. Кэт шла, не сопротивляясь.

«Хорошо, что я не стал вступать в сделку с Фестенбургом, – думал Эрик. – Но он не перестанет преследовать меня: такие легко не отступают».

Однако теперь у Эрика было преимущество: он знал о политических амбициях Фестенбурга, который даже форму себе сшил, как у Молинари.

Вполне вероятно, что советник Генерального Секретаря пока не дошел до этих честолюбивых мыслей, но то, что он открылся Эрику в будущем, было его главной и уже непоправимой политической ошибкой. Особенно если учесть, что еще не сошел со сцены другой политический стратег с недюжинными способностями.

Которого звали Джино Молинари.

Поместив жену в изолятор, Эрик набрал на видеофоне номер Иона Аккермана.

– Значит, ты уже знаешь о Кэт, – горестно сказал Иона. Вид у него был похоронный.

– Я не собираюсь узнавать, зачем ты сделал это, – сказал Эрик. – Я звоню, чтобы...

– Что сделал? – поразился Иона. – Неужели она сказала, что я достал ей эту дурь? Это неправда, Эрик. Зачем мне, сам подумай.

– Мы не будем сейчас обсуждать это, не время. Для начала скажи, известно ли Вергилию что-либо об этом JJ-180?

– Да, но не больше, чем мне.

– Тогда соедини меня с ним.