Верховный инквизитор мне не понравился с первого взгляда. Высокий, худой, лицо того типа, про которое обычно говорят – желчное. Улыбка как у голодного волка. Короче говоря – крайне неприятный тип. Он восседал в напоминающем трон кресле в центре трибуны, прямо напротив помоста.
Состязание вот-вот начнется, музыканты настраивали инструменты. У кого арфы, у кого лютни, у кого мандолины.
Вот об этом мы и не подумали – петь а капелла не очень-то круто.
Выручил капитан:
– Эй, певец, ты только петь будешь? Или пиликать на чем-нибудь тоже?
– Мандолина бы меня устроила.
Толстяк подошел к одному из музыкантов, который настраивался, и вырвал инструмент прямо из рук.
– Но…
– В фонд короны! – рявкнул капитан, выпучив глаза.
Против такого аргумента музыкант спорить не посмел.
– Держи! – вручил мне мандолину Балус. Хоть он и не верил в мою победу, но она была в его интересах. – Если будешь фальшивить – получишь в рыло, а потом отправишься сам знаешь куда!
Я осмотрел инструмент.
Мандолина, конечно, не гитара, и все-таки в консе мне доводилось на ней играть. В любом случае лучше так, чем а капелла.
Васян потянул меня за рукав и указал пальцем на кучку высоких длинноволосых блондинчиков, стоявших в сторонке. Вот они – основные конкуренты. У меня приятный баритон, но со звонким голосом эльфа мне не сравниться. Придется вылезать за счет гениальных композиторов Земли.
– Первый раунд! – объявил герольд и сыграл на трубе незатейливую мелодейку. Еще и сфальшивить ухитрился. Его, видать, на турнир не допустили – подался в герольды.
На сцену вышел прыщавый паренек с флейтой и начал наигрывать что-то в стиле барокко. Не успел он сыграть и пару тактов, как в него со всех сторон полетели гнилые помидоры и тухлые яйца.
– Ни фига себе! – воскликнул Васян.
Капитан довольно заржал:
– А вы че думали, музыканты хреновы? Вот почему состязание бардов имеет такую популярность! Скоро и тебе достанется! Зато на костре запекаться будешь в овощах! – Капитан заржал еще громче, довольный собственной шуткой.
Парень на сцене пытался одновременно играть и уворачиваться от летящих снарядов. И то и другое у него выходило плохо. В конце концов, он под улюлюканье спустился с помоста, весь облепленный яичной скорлупой и забрызганный томатным соком.
– В соревновании побеждают самые стойкие, – пошутил капитан.
– Следующий участник не нуждается в представлении, – заголосил герольд. – Мы все его прекрасно знаем. Это многократный победитель состязания, великолепный певец и славный воин, командор ордена Великого Древа, правая рука ее величества, блистательной королевы Элиры, Элеондил Золотая Арфа!
Толпа разразилась бурными овациями, а мы с Васяном онемели.
– Его каким чертом сюда занесло?! – спросил друг.
– Я так понял, он ежегодный участник, – ответил я.
На сцену поднялся Элеондил и с ним еще несколько эльфов. Перед командором поставили арфу, а остальные эльфы натянули луки и направили их на толпу.
– Как-то раз какой-то дурила додумался швырнуть в эльфа помидором, – пояснил капитан. – Теперь ушастые принимают меры.
Тонкие пальцы легко пробежались по струнам, и Элеондил запел.
Я понял – мне не победить. Голос эльфа летел над площадью, народ притих и с жадностью ловил каждую ноту, каждое слово:
Через две минуты волшебная песня закончилась. Народ потрясенно безмолвствовал. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как кто-то надрывно всхлипнул. Да что там говорить, даже я чуть не прослезился, настолько была грустной баллада, настолько великолепным было исполнение. И главное – искренним. Пока звучал эльфийский голос, я верил, что Элеондил лично пережил боль утраты.
Но песня закончилась, и лицо эльфа вновь стало каменно-надменным.
Он сошел со сцены под неистовые рукоплескания. Кто-то подбежал с пером, чернильницей и клочком пергамента просить у него автограф. Элеондил небрежным движением черкнул на листочке, и обладатель автографа скрылся в толпе, сияя как надраенный самовар.
– Дошло теперь до тебя, дубина? – спросил капитан. – Ну что, будешь пытать счастья или сразу на костер?
– Буду, – сказал я и двинулся к сцене.
– Держись, Петро! – крикнул вдогонку друг.
Не успел я подняться на помост, как в меня полетел вилок капусты. Я еле увернулся. Вот уроды! Я еще даже петь не начал!
Кстати, а что петь-то? Я пока так и не придумал, с чего начать. Полагаю, такие бессмертные хиты, как «Yesterday» и «Stairway to Heaven», стоит отложить до следующих раундов, а пока исполнить что-нибудь попроще. Но тут мимо меня пролетело яйцо, и я решил сразу взять быка за рога. Слабаю настоящий хит!
Васян хоть и назвался конферансье, но, увидев в руках публики всевозможные испорченные продукты, готовые полететь в сторону сцены, снял с себя обязанности. Придется объявлять песню самому.
– «Hotel California»! – провозгласил я и пробежался по струнам.
Потом запел.
Я старался выжимать из голоса все, на что способен. Другого шанса ведь может и не быть!
Народ притих, вслушиваясь в незнакомую музыку. Гнилыми помидорами и прочим дерьмом в меня уже не кидали. Со стороны второго помоста, где были привязаны друзья, раздались ликующие крики. Аплодировать они не могли – руки им никто не развязал, но орали во всю глотку. Их поддержка была мне нужна как воздух.
Я оглядел толпу и увидел Элеондила. Он в сторону сцены демонстративно не смотрел. Еще бы, разве найдется кто-нибудь способный бросить вызов такому блистательному вокалисту! Не могу сказать, что его невнимание меня огорчило. Хотя я понимал – все равно рано или поздно увидит. Увидит и узнает. И тогда придется уворачиваться не от вилков капусты, а от стрел! Я нутром чувствовал, что Элеондил вот-вот бросит взгляд на сцену.
Так и случилось. Только мне начали серьезно аплодировать, как любопытство в эльфе взяло верх над гордостью и он повернул свой лик к помосту.
Наши глаза встретились. Сначала он вытаращился, а потом слегка позеленел. Дернулся за луком, натянул тетиву. Я взмок от пота и начал молиться. Острый наконечник смотрел прямо мне в горло. А на сцене и спрятаться-то негде!
Я продолжал петь, хоть голос стал предательски подрагивать.
Секунду Элеондил сверлил меня взглядом. Потом коварно улыбнулся. Понял, гад, что я в панике, и наслаждается моим страхом!
