Выйдя на улицу, Марк взглянул на часы. Было двадцать минут десятого. Он выбрал для отъезда четверг, потому что в этот день должны были пустить экстренный поезд и специальный пароход для отправки брюссельской делегации из Лондона на родину.

Пора было бежать на вокзал.

…Поезд отошел ровно в десять вечера. Марк удобно устроился в пульмановском вагоне и заказал легкий ужин.

* * *

…Несмотря на густую толпу народа, Линг держался в порту крайне осторожно. Найдя знакомого носильщика, Марк передал ему свой чемодан, вручив отдельно пакет, который вынул из внутреннего кармана пиджака.

— Положите пакет в карман и передайте его мне, когда я буду уже на пароходе, — сказал Марк. Эта предосторожность была отнюдь не излишней. Он оказался в числе трех пассажиров, задержанных при входе на пароход и отправленных для обыска в контору.

— Весьма сожалею, сэр, — сказал ему сыщик, руководивший обыском. — По правилам мы должны проверять одного из каждых ста пассажиров.

Марк отлично знал, что подобного правила никогда не существовало.

При обыске у него не наши ничего предосудительного.

…На нижней палубе он встретил своего носильщика. Тот бросился к Лингу.

— Они обыскали ваш чемодан, сэр, — сообщил он. — Я только что отнес его в вашу каюту.

Марк последовал за ним. Носильщик незаметно передал Лингу пакет. Как раз напротив каюты Марка висела спасательная шлюпка. Недолго думая, он спрятал в ней драгоценный пакет и только после этого вошел в свою каюту.

Там его ждал очень любезный господин. Марк сразу же сообразил, что перед ним — сыщик из Скотленд-Ярда.

— Простите за беспокойство, мистер Линг, но мой коллега сказал, что забыл осмотреть ваше пальто.

Марк был уверен в том, что ничего подобного сыщику не говорили, однако улыбнулся и позволил себя обыскать.

Во время пути Марк не терял времени даром. Он обратил внимание на пожилого господина, всю дорогу страдающего морской болезнью, и оказал ему несколько услуг. Поэтому тот с удовольствием помог Лингу пронести на берег пакет с драгоценностями, хотя просьба Марка и показалась ему странной.

Они прибыли в Остенде еще до восхода солнца.

В таможне Линга снова обыскали. На этот раз — бельгийские детективы. Но обыск не дал никаких результатов, потому что драгоценный пакет находился в кармане пальто измученного морской болезнью господина. Марк извлек его оттуда только тогда, когда усаживал старика в автомобиль.

Сам же он справился пешком по безлюдной набережной к маленькой гостинице, которая находилась в северной части города. Неожиданно Марк услышал за спиной возглас:

— Руки вверх!

К нему подбежал мужчину в маске и навел на него револьвер.

Мистер Линг поднял руки.

— Достань-ка камни, Анни, — произнес грабитель.

Из-за его спины вынырнула молодая женщина. Она приблизилась к Марку, обшарила его карманы и нашла пакет с изумрудами.

Линг почувствовал запах духов, которыми пользовалась Полина. Молодая женщина тоже была в маске, но, присмотревшись, Марк узнал в ней свою любовницу.

— Ловко вы меня обставили, — честно признался Линг и улыбнулся. — Снимите маски, Анни-Полина и ее глупый старый отец. Я вас узнал. Зачем вы устроили весь этот спектакль?

Грабители, смеясь, открыли лица. Это действительно были ювелир и его дочь.

Мистер Эддеринг сказал:

— Мне нужно было переправить пряжку на континент. Кто же мог сделать это лучше, чем вы?

— Пряжку? — переспросил Марк.

У него захватило дух от волнения. Он с трудом пробормотал:

— Так значит, я вез…

— Знаменитую пряжку Купера, — закончил за Линга ювелир.

— Черт побери! — вырвалось у Марка.

Внезапно двери ближайших домов распахнулись, оттуда высыпали полисмены и окружили троих преступников.

Полина успела сунуть пакет обратно в карман опешившего Марка.

И тут прозвучал голос Оратора:

— Вы все еще ничего не знаете о пряжке Купера, мистер Линг?

* * *

Стейни сидел в Пентонвильской тюрьме. Однажды он выглянул в окно и сказал соседу по камере:

— Слыхали ли вы когда-нибудь о Марке Линге? Вон его ведут. Умный парень. Я мог бы его спасти. Увидев его с этой девушкой, я сразу понял, что его ожидает. Я когда-то имел дело с ее отцом. Лингу до него далеко. А Анни не уступает в ловкости своему папаше.

На следующий день Стейни узнал, что Марку дали семь лет.

— Жаль, что не семьдесят, — сказал бывший помощник Линга.

Инспектор Ратор никогда не интересовался опереттой. В тот роковой вечер он попал на представление только потому, что его пригласил Джонни Крю, который собирался купить театр «Элько». Там сыщику и довелось в первый и последний раз увидеть Фредди Вена.

* * *

Джонни Крю был влюблен в Диану Дональд, которая играла второстепенные роли, часто даже без слов, но зато славилась своей красотой.

В этом же театре выступала прославленная актриса Альна Вен. Они с Дианой были поразительно похожи: те же волосы, то же лицо, тот же голос. У Дианы были очень красивые ноги. Театральные критики называли их бесподобными, к большому возмущению Джонни Крю. Он не желал, чтобы репортеры описывали ее внешность вместо того, чтобы восхищаться талантом мисс Дональд. Во всех других отношениях он весьма сочувственно относился к ее увлечению театром, мечтал о блестящих ролях для Дианы и поддерживал в ней веру в успех.

Он мог бы в любой день жениться на ней, поскольку обладал значительным состоянием. Но Джонни не торопился, жалея Диану. Брак, по его мнению, сразу и навсегда лишил бы ее возможности стать звездой сцены.

Диана восхищалась Альной и считала ее самой красивой женщиной на свете. Надо сказать, что публика вполне разделяла мнение Дианы. В дни выступлений миссис Вен у кассы стояла длинная очередь. Своей прекрасной игрой она не раз спасала скверную пьесу, провал которой казался неминуемым. Игра Альны захватывала, ее голос очаровывал. Она принадлежала к тем немногим артисткам оперетты, которые не только поют, но и играют.

Почти никто из зрителей не называл ее в разговорах по фамилии. Она была единственной знаменитой Альной. Это имя, написанное огромными буквами, красовалось на всех афишах театра.

— Замужество? Какая чушь! — горько воскликнула Альна, когда Диана в очередной раз заикнулась о своих отношениях с Джонни. — Иногда брак приносит счастье, но большей частью он разбивает сердце. Поверь, Диана, для тебя гораздо лучше оставаться независимой актрисой. Ведь у тебя есть талант, моя милочка. Ты очаровательно играешь. Если бы ты была умницей, то приняла бы предложение господина Доваша выступать у него и ушла бы из «Элько». Немножко рекламы — и твое имя стало бы известным. Тогда вместо жалких шести фунтов в неделю ты получала бы все триста.

— Мисс Форсайт не занята в спектакле сегодня вечером? — спросила Диана, чтобы переменить тему разговора.

— Нет. Она в это время будет обедать с Фредди. Он говорил мне, что идет в клуб на встречу с приятелем. Почему не сказать прямо, что он обедает с Эльзой? Не понимаю!

Фредди был высоким цветущим молодым человеком. Он очень любил женщин. Когда Альна познакомилась с ним, Фредди был помощником режиссера маленького театра, который не прогорал только из-за симпатии публики к Альне. Его жалованье в ту пору не превышало нынешних доходов Дианы. Альна полюбила Фредди, и они поженились. С тех пор Фредди больше не работал. Занят он был только тем, что угощал обедами сначала хористок, а потом очаровательную, но весьма расчетливую Эльзу.

Так продолжалось до того дня, когда Альна и Фредди расстались навсегда.

Только такая великая актриса как Альна могла прямо после ссоры с мужем, которая привела к разрыву, прекрасно выступать, весело кланяться в ответ на аплодисменты публики и даже произнести маленькую речь после окончания спектакля.

Только немногие знали, что Альна, которой принадлежал театр, передала его мужу. И совсем никто не подозревал о ее ссоре с Фредди. Если бы кто-нибудь заглянул перед самым спектаклем в ее уборную, то увидел бы там Фредди, который кричал жене: