– Приятель, – отозвался выдр, поднимая правую лапу, будто собирался принести клятву, – ты меня тада не узнаешь. Я часто воображал себе, как хожу по своей хибарке, весь такой сгорбленный, облезлый, с поседевшими усами… Наверно, я буду тока думать про бабки и баб, на другое меня уже на хватит.

– Свежо предание, – усмехнулся Джон-Том и жестом призвал выдра к молчанию. Колин закончил разговор с Клотагорбом и повернулся к прочим путешественникам.

– Тише, пожалуйста.

– Тоже мне, командир выискался, – прошептал Мадж. Джон-Том погрозил ему кулаком.

Колин зажмурился и принялся бормотать что-то себе под нос. Внезапно подул ветер, хотя всего лишь мгновение назад на него не было и намека.

Он прилетел с востока, засвистел меж веток дерева, растрепал гриву Дормас и длинные волосы Джон-Тома. Время от времени он менял направление, точно сбился с пути и не имел теперь понятия, в какую сторону лететь. Колин, который продолжал нараспев бормотать, подобрал камешки, деревяшки и остальные принадлежности своего ремесла. Джон-Том впервые заметил, какие на лапах коалы когти. Клотагорб глядел на медведя и размеренно кивал головой, то ли подбадривая Колина, то ли узнавая текст заклинания. К огорчению юноши, в воздухе не появлялось ни единой искорки света. То была иная магия, древняя и безыскусная, чуждая Джон-Тому в той же мере, как и экономическая политика республиканцев. Если верить Колину, его волшебство состояло наполовину из простого везения.

Шерсть на загривке коалы встала дыбом. Мех на ушах задрожал, будто по ним пропустили электрический ток. Колин завершил заклинание и разжал лапы. Насколько мог судить Джон-Том, профессия гадателя не требовала никакого особого умения. Бросил руны, вернее, уронил, а там хоть трава не расти. Камешки и деревяшки немного попрыгали, а затем улеглись на подстилку, которой служил развернутый узелок. Джон-Том разглядел на коже некий узор, нанесенный, по всей видимости, острым ножом или шилом. Колин глубоко вздохнул, открыл глаза и наклонился вперед. Он внимательно рассматривал руны, буквально не сводил с них глаз и даже не моргал. Его сосредоточенность производила несколько устрашающее впечатление. Мадж – и тот, похоже, проникся значительностью происходящего. Колин снова испустил вздох, затем еще и еще, пересел с колен на корточки и провел лапами по обтянутым кожей бедрам.

– Что ты пытался выяснить? – спросила Дормас.

– Так, ничего конкретного. Руны зачастую предпочитают не отвечать с первого раза, а если и отвечают, им, как правило, не следует верить.

Например, как сейчас.

– Почему? – удивился Джон-Том. – Что они говорят?

Во взгляде коалы промелькнуло неожиданное сожаление. Медведь посмотрел на стоявшего рядом с Джон-Томом выдра и произнес:

– Мой добрый друг Мадж, если руны не обманывают, жить тебе осталось меньше полминуты.

Воцарилась мертвая тишина. Мадж оторопело воззрился на Колина.

Нижняя челюсть у него отвисла. Наконец выдр улыбнулся, однако улыбка получилась кривоватой, похожей скорее на гримасу боли.

– Ах ты, паршивый ублюдок, пугать меня вздумал? – выдохнул Мадж. – Я знаю, ты нарочно, чтоб мы от тебя отвязались. Ну так вот, не на таких нарвался, понял? Я тебе не верю вот ни на столечко! – Он сплюнул и чуть было не попал на рассыпанные на коже руны, после чего оглянулся на товарищей и попятился от исполненного, казалось, печали Колина.

– Мне жаль, что так вышло, – сказал коала. – Знаешь, никогда нельзя предугадать, что скажут руны.

– Скажут? Эта куча дерьма не способна произнести ни единого словечка! Верно, Джон-Том? Ну, ты че, воды в рот набрал? Верно, ваше чудомудрие? Дерьмо, да и только!

– Отчего он погибнет? – спросил Клотагорб у Колина, не спуская глаз с Маджа, который продолжал пятиться от медведя.

– Не знаю, старик, – ответил коала.

– Дерьмо! – вопил Мадж. – Дерьмо! Сплошное вранье! – Выдр озирался по сторонам, будто ожидал, что на него вот-вот нападут. – Брехня! Чушь собачья! Я враз понял, что он шарлатан! А вы, растяпы, пялились на него, будто он с неба свалился! Тоже мне предсказатель! Ты, приятель, конечно, умен. – Мадж повернулся к Колину. – Но тебе не одурачить старину Маджа! Никто не может предвидеть будущее! Никто! А ежели и может, то не так, как ты! Что ты мог разглядеть в своей куче дерьма? – Он постучал себя кулаком по груди. – Я жив и здоров, вокруг меня мои друзья, и с ними я не боюсь ничего на свете! Ничто не…

Хвастливый монолог выдра был прерван громким треском. Джон-Том инстинктивно шарахнулся назад; Дормас последовала его примеру.

Клотагорб и Колин не шелохнулись. Что касается Сорбла, то филина выручили зоркие глаза; как ни странно, острота его зрения если и притупилась вследствие ежедневного прикладывания к бутылке, то не намного.

– Осторожнее! – крикнул он.

Мадж резко обернулся. Мало кто способен потягаться с выдрой в ловкости и быстроте движений. Однако на сей раз Маджа не спасло ни то, ни другое. Почти с макушки ели, до которой он незаметно для себя допятился, свалился огромный гнилой сук. Огрев Маджа по затылку, ветка рухнула наземь. Удар был настолько силен, что по лесу раскатилось эхо; во все стороны полетели щепки и сухие иголки. Путники бросились к выдру; один только Клотагорб остался стоять, где стоял. Он с любопытством разглядывал руны.

– Очень интересно, – пробормотал волшебник. – Я было согласился с водяной крысой. Сколько мне попадалось всяких ведьм, колдунов, кудесников, заклинателей и так называемых прозорливцев, но этот Колин и впрямь умеет предсказывать будущее.

– Порядок! – радостно воскликнул Джон-Том, который опустился на колени рядом с распростертым на земле телом выдра. Шляпа Маджа при ударе отлетела в сторону; мех на затылке был красным от крови. Однако Мадж дышал, хотя и был без сознания. – Сорбл, ты молодец, что предупредил нас!

Филин кивнул и прижался ухом к груди выдра. Когда он поднял голову, все увидели, что Сорбл улыбается.

– Он не мертвее моего. Так или иначе, сердце у него колотится, как у девственника после четырехдневной оргии!

– Ну-ка, пустите меня.

Колин подхватил Маджа на руки и, выказывая недюжинную силу, перетащил туда, где все сидели перед падением злополучной ветки.

Джон-Том порылся в аптечке и извлек бутылку, заполненную золотистой жидкостью.

– По правде сказать, – заметил Сорбл и причмокнул клювом, – ты бы мог отыскать что-нибудь попроще.

– Сорбл! Тебе не стыдно?

– Я разумею, ведь он все равно жив. Чего зря переводить добро?

Ну и компания подобралась, вздохнул про себя юноша. Он наклонился над неподвижным выдром и влил несколько капель крепкого напитка прямо в разинутую пасть. Мадж закашлялся, его тело выгнулось дугой; вдруг он уселся и обрушился на Джон-Тома, который имел несчастье первым попасться ему на глаза:

– Приятель, ты че, очумел? Или решил утопить меня? – Выдр осторожно прикоснулся к собственному затылку. – Слушайте, у меня такое чувство, будто мне на башку уронили здоровенное дерево!

– Так оно, в общем, и было, – отозвался Джон-Том. Сук, задевший по касательной Маджа, был и впрямь настолько огромен, что вполне мог сойти за ствол молодого деревца.

– Считай, что тебе повезло, друг, – заметил Колин, осмотрев голову выдра. – Я рад, что ошибся. Теперь ты убедился сам, каково это – толковать руны.

– Дай мне тока добраться до тебя, я воткну твои поганые руны тебе в задницу! – взревел Мадж и потянулся было за ножом, но боль в затылке вынудила его отказаться от своего намерения. Он снова притронулся лапой к голове, а когда отнял ее, оказалось, что мех между пальцами приобрел розоватый оттенок. – Ну че вы расселись! Дожидаетесь, пока я истеку кровью?

– Хватит ныть! – прикрикнула Дормас. – Джон-Том, на дне аптечки должен быть бинт. – Юноша кивнул, порылся в мешке, достал бинт и принялся обматывать голову Маджа.

– Ай! Осторожней, приятель! Я тебе не чурбан все-таки!