– Не пудри мне мозги! Ты всего лишь стараешься утихомирить мой праведный гнев!

– Да провались ты вместе со своим гневом! Садись и смотри. Если тебе покажется, что я плутую, можешь раскроить мне череп. Но пообещай, что, если мое предсказание придется тебе по душе, ты отпустишь нас с миром, без кровопролития.

– Что ж, – проговорил Браглоб после продолжительной паузы и опустил топор, – идет. – Он махнул лапой в сторону. – Видишь, кроме того коридора, в котором я стою, отсюда ведет пять тоннелей. Лишь один из них выводит на волю, остальные четыре заканчиваются тупиками. – Колдун уселся на пол напротив Колина. – Мимо меня вам не проскользнуть, а вероятность того, что вы сразу отыщете нужный тоннель, поистине ничтожна. Так что вы – мои заложники и останетесь ими, пока я не решу, вознаградить ли медведя или стереть всех вас в порошок.

– Договорились, – откликнулся Колин.

– Слушай, приятель, – прошептал Мадж Джон-Тому, – давай мы с тобой навалимся на него. Он как раз развесил уши; мы с ним запросто справимся. – Лапа выдра легла на рукоятку ножа.

– Подожди, – прошептал Джон-Том в ответ. – Посмотрим, как пойдут дела у Колина.

– Ага, а если наш мохнатый дружок сядет в лужу? Брось, приятель, сейчас самое время напасть!

– Я сказал, подожди.

Выдр пробормотал себе под нос что-то весьма неприличное. Джон-Том так и вскинулся. Впрочем, он знал, что Мадж не имеет обыкновения нападать в одиночку и твердо придерживается принципа: сперва подкрепление, а там поглядим. Поэтому юноша притворился, будто не расслышал язвительного замечания выдра, но не мог не задуматься над тем, как поступить в случае, если гадание Колина не удовлетворит росомаху. Колдун достаточно быстр, чтобы вовремя загородить собой коридор, и, вне всякого сомнения, наделен чудовищной силой. Мимо него не пролететь даже Сорблу, ибо своим топором Браглоб легко достанет до потолка.

– Ну, чего ты возишься? – справился колдун. – Или забыл, как гадать?

– Ты же хочешь узнать правду, верно? Коли так, не торопи меня.

Сначала нужно подготовить площадку. – К один нагнулся и принялся сметать пыль с каменного пола. – Во всем необходим порядок, иначе гадание теряет смысл. – Из пыли, сметенной в кучку, коала выложил на полу овал. – Совершенство – залог удачного предсказания. – Он поместил в центре овала несколько загадочных, опять-таки нарисованных пылью, символов. – Взгляни сюда. Таким образом мы сможем получить наиболее точную картину твоего будущего.

– Я сведущ в символах, но этих никогда не видел, – произнес явно заинтригованный Браглоб.

– К ним прибегают крайне редко. И потом, пыль не тот материал, чтобы изобразить все как следует.

– Ты прав, – признал колдун, который наклонился так низко, что едва не уткнулся носом в пол. – Кажется, я все же узнаю их.

– Вот и хорошо. Пора приступать.

Коала крепко ухватил узелок обеими лапами и вдруг с быстротой, на которую вряд ли был способен даже Мадж, размахнулся и обрушил его на голову росомахи. Ну и чудеса, подумалось Джон-Тому; а он-то полагал, что руны имеют, так сказать, только метафизический вес! У Браглоба отвисла челюсть. Колин снова ударил. Колдун без чувств распростерся на полу. Узелок лопнул, руны разлетелись во все стороны.

– Отлично, чувак! – воскликнул Мадж. Выдр подбежал к Браглобу и заглянул тому в физиономию. – Ничего не скажешь, шикарный способ предсказывать будущее!

– Мне и впрямь показалось, что я предвижу для нашего гостеприимного хозяина довольно длительный отдых. Откровенно говоря, толковать руны через кожу трудновато. – Коала печально посмотрел на разорвавшийся узелок. – Чем бы его заменить?

– Плачу за штопку, – объявил Мадж, выказывая неожиданную щедрость.

– Эй, как насчет того, чтобы свалить отсюда и поискать швейную мастерскую? Конечно, самую лучшую? – С этими словами выдр взялся помогать Колину, который бродил по зале, собирая рассыпавшиеся руны.

– Может, мы перед уходом отучим его раз и навсегда связываться с нами? – Дормас выразительно кивнула на посох Джон-Тома. Юноша, который был вовсе не в восторге от подобного предложения, вопросительно поглядел на Клотагорба. К радости Джон-Тома, волшебник, по-видимому, разделял его чувства.

– Я предсказываю, что он не очнется до вечера. Мое предсказание основано, разумеется, на рунах Колина. – Глаза чародея озорно блеснули. – Когда Браглоб придет в себя, он вновь обезумеет, но то будет совсем другое, куда менее опасное безумие. Если он в чем и виноват, то лишь в том, что вел себя, как, собственно, и положено росомахе. Нам нечего опасаться, он не станет преследовать нас.

Росомахи вспыльчивы, но отнюдь не злопамятны; к тому же нашему другу предстоит освоиться с преобразившейся – для него – реальностью, а это весьма хлопотное занятие. Вдобавок росомахи не отличаются склонностью к затяжной погоне за добычей. Поэтому мне представляется, что он, вместо того чтобы погнаться за нами, вернется домой, в свой настоящий дом, который покинул когда-то из-за насмешек окружающих. Помимо всего прочего, я против неоправданной жестокости.

Мадж, которому, должно быть, надоело разыскивать по углам залы костяшки да камешки, внимательно прислушивался к рассуждениям Клотагорба. Наконец он не выдержал:

– Неоправданной? Этот хорек-переросток пытался изничтожить весь мир, а потом – извести нас, и мы должны пощадить его? Ну, ваше чудомудрие, чтой-то вы загнули!

– Мадж, ты слышал? – поспешил вмешаться Джон-Том. – Пожалуйста, никакого самоуправства.

– Ну да, знай свое место, образина поганая, кто ты такой, чтобы спорить с его препожлобием, верно? Я, конечно, не волшебник – так, любитель перекинуться в картишки, – но опыт научил меня золотому правилу: раз проиграл – плати. «Неоправданная жестокость», «росомахи незлопамятны»! Олухи вы оба, вот что! Я сыт по горло вашими бреднями!

Да как вы не поймете, что врагов надо убивать, на то они и враги?

Признайтесь честно, вам просто лень позаботиться о собственных задницах!

– Дормас, ты готова? – спросил Джон-Том. Лошачиха утвердительно кивнула. – Сорбл? – Филин, взгромоздившийся на гору поклажи, выразил свое согласие двигаться в путь довольным уханьем. – Тогда пошли.

Юноша и следовавший за ним Клотагорб шагнули в коридор, поперек которого распростерся оглушенный колдун.

– Валяйте, валяйте, – пробормотал Мадж, засовывая лапы в карманы штанов. – Пожалеете потом, что не послушались моего совета. – Продолжая ворчать, выдр поплелся следом за товарищами.

– Ты возвращаешься с нами в Линчбени? – справился Джон-Том у Талей, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, и затаил дыхание в ожидании ответа. Девушка несколько минут молчала, глядя прямо перед собой, но в конце концов не сумела сдержать улыбки.

– Ну конечно! Какой ты глупый! А еще чаропевец! или, по-твоему, я останусь здесь, чтобы окончательно заледенеть в этой холодной пустыне?

– Может, – он сглотнул, – может, поживешь с нами? Я вовсе не стремлюсь к чему-то тебя принудить, не подумай ничего такого. Я знаю, как высоко ты ценишь свою независимость.

– Джон-Том, – ответила Талея, улыбка которой в тот миг, когда путешественники выбрались из тоннеля, словно прогнала с неба облака, – все когда-нибудь, рано или поздно, приедается, и независимость в том числе.

Юноша погрузился в сочинение замысловатой и всесторонне продуманной фразы и тут заметил краем глаза, что Клотагорб смотрит на него в упор.

Он мгновенно постиг суть того, что выражал взгляд волшебника. Чародей напоминал юноше, что не стоит углубляться в словесные дебри, дабы не пришлось мыкаться в поисках выхода. Порой обстоятельства складываются так, что вполне можно ограничиться одним-единственным словом. Джон-Том состроил гримасу, которая, как надеялся, придала его лицу выражение мудрости, и произнес:

– Понятно.

Талея, очевидно, сочла, что он откликнулся как нельзя более кстати, ибо приподнялась на цыпочки, крепко обняла Джон-Тома за шею и притянула к себе. Губы молодых людей слились в поцелуе. Наконец юноша вырвался, выпрямился, перевел дух и оглянулся на крепость, в стенах которой им столько всего пришлось пережить. В ушах Джон-Тома по-прежнему отдавался эхом прощальный привет пертурбатора. Юноша догадывался, что никогда не забудет диковинного зрелища, что воспоминания об этом будут вдохновлять его в минуты отчаяния. Господи, как же ему повезло – он видел воочию величайшее чудо Вселенной! И не только видел, но и приложил руку к освобождению космического странника!