Это ничего не доказывало. Доказательств не было вообще. Может, я сошел с ума, может, нет, этого я сказать не мог. А кто еще был там? Я был один. Очень методично, очень тщательно я организовал свою жизнь именно так. Столь же тщательно, как я отделал свою квартиру – прохладную, просторную, без малейших следов беспорядка, безупречно чистую – и пустую. Она могла бы послужить образцом для высококачественной рекламы на телевидении, хотя раньше я никогда так о ней не думал, а если бы такое и пришло мне в голову, скорее всего, это было бы мне приятно. Однако сейчас никакого удовольствия эта мысль мне не доставляла. Я был один в стерильной меламиновой коробке, наедине со своими страхами и галлюцинациями, и ни одной душе не было до этого дела. Я снова нырнул под одеяло и спрятал лицо в подушку. Я чувствовал себя отвратительно. Я не хотел вставать и идти на работу. Мне хотелось спрятаться.

Но привычка сама по себе – уже укрытие. Очень скоро она подняла меня с постели и поставила под душ, а под струей горячей воды ужасы и напряжение ночи, казалось, стали понемногу отступать. В одну минуту я оделся, проглотил черный кофе с кухонного стола и сбежал вниз по ступенькам к стоянке автомобилей, готовый почти с радостью встретить бледную изморозь и движение в часы пик. Стараясь всеми правдами и неправдами сохранить свое место в его кружащемся потоке, я проплыл мимо Дунайской улицы, бросив на нее лишь косой взгляд. Приехав даже чуть раньше начала рабочего дня, я решительно вошел в офис, и когда я подошел к своему столу, ароматно пахнущему свежим полиролем, я уселся в свое кресло с глубоким вздохом. Когда вошла Клэр с почтой, я уже погрузился в работу.

Клэр пристально посмотрела на меня:

– У тебя усталый вид, – заявила она обвиняющим тоном. – Ты уверен, что не слишком перенапрягаешься, Стив? Я хочу сказать… – она пожала плечами. Сегодня вид у нее был менее уверенный, менее хозяйский.

Я отмел ее слова с невозмутимой улыбкой:

– Эй, это еще что? Все суетишься? Послушай, я же в своей стихии, ты меня знаешь. Я здесь, как рыба в воде.

– Что ж, ладно, – обиженно отозвалась она, теребя локон. – Я все поняла! Только… ты ведь будешь беречь себя и после работы? Постараешься немного расслабиться? Я хочу сказать, ты же знаешь, что говорят о том, чтобы приносить домой стресс…

Я ободряюще кивнул. Клэр заслуживала того, чтобы ее принимали всерьез.

– Я буду осторожен, – пообещал я, и вполне серьезно. После вчерашней ночи я намеревался придерживаться своего привычного образа жизни так строго, что меня можно будет ставить на рельсы. Вчерашняя ночь? При одной мысли о ней у меня начинала кружиться голова. Может, я напился или накачался наркотиками и выдумал все это? Или что похуже? Маловероятно. Что бы там ни ударило мне в голову сегодня утром, это было не похмелье. И я не прикасался ни к чему такому, что могло вызвать такую галлюцинацию, как события прошлой ночи. Каков бы ни был мой вкус, наркотикам в моем багаже не было места. Я стал вспоминать отрывки из той статьи в воскресном приложении, где говорилось о шизоидных фантазиях – или о паранойе? В любом случае я не хотел в этом участвовать. Что же это было, первые признаки того, что у меня поехала крыша? Психоаналитик мог бы сказать мне, но я был не готов к тому, чтобы бежать к врачу, – пока не готов, в данной ситуации. Но могло ли мне присниться нечто столь фантастическое? Клэр уже собиралась идти мне за кофе, когда я позвал ее.

– Э… э, один вопрос. – Я вовсе не был уверен, что мне хочется спрашивать именно Клэр, но, в конце концов, кого еще мне было спрашивать? – Послушай, я знаю, что это прозвучит глупо, но… Ты бы могла сказать, что у меня слишком сильно развито воображение? Что я вроде как фантазер? Ведь нет?

С минуту она пристально смотрела на меня, широко раскрыв глаза. Затем она как бы задрожала с ног до головы и снова поднесла к губам костяшки пальцев. На пороге возник Дэйв, разевая рот, как рыба. Его лицо сморщилось, он согнулся пополам, хлопая себя по колену и просто завывая от смеха. Это окончательно доконало Клэр. Она отчаянно затрясла головой и вылетела из офиса с трясущимися плечами, немилосердно хихикая. Дэйв выпрямился, по его темным щекам катились слезы.

– Премного благодарен, – сухо сказал я. Он собирался что-то спросить, но я опередил его. – Тысяча благодарностей. Это все, что мне хотелось знать. Совершенно.

Через минуту я уже снова погрузился в работу, выхватывая каждую мельчайшую деталь, как всегда любил делать. Однако сейчас я проделывал это намеренно. Я знал, что делал; я нарочно все крепче цеплялся за нормальную жизнь, за реальные вещи. За надежные вещи – они были моим якорем, моим причалом. Я боялся, что меня уведет в сторону.

Так и тянулся этот день. Но в течение всего дня воспоминания сидели рядом со мной, постоянно теребя меня за локоть, неожиданно поднимаясь и рассеивая мои мысли. Так же, как Клэр, она по-прежнему суетилась вокруг меня, менее навязчиво, чем раньше, пожалуй, но, похоже, она твердо решила меня опекать. Она постоянно приходила с какими-то вопросами, требовавшими моего личного внимания и сидела рядом со мной, пока я разбирался с ними. Каждый раз, поднимая голову, я встречал ее взгляд, изучающий меня. Почему всегда считается, что темные глаза непроницаемы? Глаза Клэр были ясными и веселыми, как безоблачное небо, но столь же непостижимы.

– Жаль, что вокруг меня она так не бегает, – заметил Дэйв, провожая ее взглядом.

– Не жалей слишком сильно, – неодобрительно отозвался я, – не то этот – как его там? – Стюарт-Столб прибежит сюда по твою душу.

Дэйв ухмыльнулся:

– Чуточку отстал от жизни, а? Большой Стюарт – это уже устарело. Она дала ему отставку много месяцев назад!

– Да? Ну, и кто же у нее теперь?

Дэйв задумчиво моргнул, разглядывая дым своей сигареты:

– Не знаю, сейчас, по-моему, никого конкретно. Эй! Раз уж зашла речь, в прошлый уик-энд я встретил на танцах потрясающую девушку…

У Дэйва был редкий дар: он мог в мельчайших подробностях описывать несметное количество девушек, и при этом все описания были одинаковыми. В этом он, пожалуй, был прав. Я позволил ему продолжать урок анатомии – это была еще одна привычная вещь, а мне сейчас необходимо было все привычное, что только возможно. Я не мог прогнать прошедшую ночь. Она отказывалась исчезать; напротив, мелкие детали все время всплывали в моей памяти, ясно и отчетливо: поблескивающая вода и ее переплетающиеся мачты, тяжелый запах корней, легкое позвякивание украшений женщины, когда она вытащила из ножен меч, скрытая дрожь в голосе Джипа. От этого никуда было не деться. Либо что-то произошло прошлой ночью, что-то было выпущено на свободу – мне не хотелось думать о том, что именно, либо я медленно, но верно сходил с ума. И я не знал, какая из этих альтернатив меня больше пугала.

Наконец, Дэйв отправился на поиски кофе и оставил меня наедине с моей дилеммой. А с ней надо было разобраться. Почему я не мог просто позволить ей раствориться в памяти, как это случилось в первый раз? Или это тоже было просто безумием? Я мог еще раз проверить ту же информацию в компьютере, но что мне это даст? Неужели я не мог вспомнить какие-нибудь другие твердые факты, помимо названия одного корабля? Тут я заколебался. Что-то ведь было… Позвякивание женских драгоценностей, драгоценностей Молл… ее голос, приказывавший Волкам убираться прочь, отправляться на свой…

Совершенно очевидно, что она презрительно выплюнула название корабля Волков, того, что был просто забит ими. А что если я…

Поспешно, тревожно оглядываясь, чтобы убедиться, что ни Клэр, ни кого-то еще нет поблизости, я снова вызвал реестр гавани и набрал название так, как примерно представлял себе его написание. «Сарацин»…

Экран замер всего на секунду или две. Затем мигнул и развернул обычную регистрационную карточка.