— Временами, Гарион, временами, — согласился Волк, глядя вдаль.

— Мы никогда не вернемся туда?

— Тем же путем — нет.

— Я буду Белгарион, ты — Белгарат. Мы никогда не станем прежними.

— Все меняется, Гарион, — сказал ему Белгарат. — Покажи мне камень, сказал Гарион вдруг. — Какой камень?

— Камень, который Олдур заставил тебя сдвинуть, когда ты впервые обнаружил свою силу.

— А-а, — сказал старик, — этот. Он здесь — вон тот белый. О который жеребенок чешет копыта.

— Большой какой.

— Рад, что ты это заметил, — скромно отвечал Волк. — Я и сам так думал.

— Как ты думаешь, я смогу его сдвинуть?

— Ты не узнаешь, пока не попробуешь, Гарион, — сказал ему Белгарат.

Проснувшись на следующее утро, Гарион сразу понял, что он не один.

— Где ты был? — беззвучно спросил он.

— Я наблюдал, — отвечало другое сознание в его мозгу, — я вижу, ты наконец взялся за ум.

— Разве у меня был выбор?

— Никакого. Тебе пора вставать. Олдур идет. Гарион быстро выкатился из-под одеяла.

— Сюда? Ты уверен?

Голос в его мозгу не отвечал.

Гарион надел чистую рубаху, чулки и тщательно протер башмаки. Потом вышел из палатки, где ночевал вместе с Дерником и Силком.

Солнце только что вышло из-за гор на востоке, граница тени быстро отступала по росистым травам Долины. Тетя Пол и Белгарат стояли у костерка, на котором уже начинал побулькивать котелок. Они тихо переговаривались. Гарион подошел к ним.

— Ты сегодня рано, — сказала тетя Пол и, протянув руку, пригладила ему волосы.

— Я проснулся, — сказал он и огляделся, гадая, откуда же придет Олдур.

— Твой дед сказал мне, что вы вчера долго разговаривали.

Гарион кивнул.

— Теперь я кое-что понял. Мне стыдно, что я доставил столько хлопот.

Она притянула его к себе и обняла.

— Ничего, ничего, милый. Ты был перед трудным выбором.

— Значит, ты на меня не сердишься?

— Конечно, нет, милый.

Начали вставать остальные, вылезая из палаток, позевывая и потягиваясь.

— Что делаем сегодня? — спросил Силк, подходя к костру и потирая сонные глаза.

— Ждем, — отвечал Белгарат. — Мой повелитель сказал, что встретится с нами здесь. — Я весь любопытство. Никогда прежде не встречал бога.

— Любознательность твоя, принц Келдар, будет вскорости удовлетворена, сказал Мендореллен. — Гляди!

По лугу со стороны большого дерева, под которым они разбили лагерь, к ним приближался некто в голубом одеянии. От него исходило мягкое голубое свечение, а присутствие его ощущалось так сильно, что сразу стало ясно — идет не человек. Гарион оказался не готов к этому ощущению. Во время встречи с духом Иссы в тронном зале королевы Солмиссры он был одурманен снадобьем, которым опоила его змеиная королева. Подобным же образом половина его мозга спала и во время стычки с Марой на развалинах Map Амона. Однако сейчас он оказался в присутствии бога средь бела дня, совершенно бодрствующий.

Лицо у Олдура было доброе и необычайно мудрое, волосы и борода — белые (по сознательному выбору, понял Гарион, а не из-за возраста). Лицо казалось невероятно знакомым — Олдур разительно походил на Белгарата. Тут же Гарион осознал, что это, наоборот, Белгарат похож на Олдура — столетия тесного общения запечатлели черты бога на лице старика. Были, конечно, и отличия. На спокойном лице Олдура не оказалось и тени проказливой жуликоватости — эта черта принадлежала уже самому Белгарату, быть может, последнее, что осталось от маленького воришки, которого Олдур пустил в свою башню снежным днем тысячелетий семьдесят тому назад.

— Повелитель, — сказал Белгарат, почтительно кланяясь приближающемуся Олдуру.

— Белгарат, — отвечал бог. Голос у него был очень тихий. — Долгое время не видел я тебя. Годы эти не были к тебе суровы.

Белгарат пожал плечами.

— Иногда я ощущаю тяжесть их сильнее, чем другие, повелитель. Много времени у меня за плечами. Олдур улыбнулся и обратился к тете Пол.

— Возлюбленная дочь, — сказал он, ласково касаясь белой пряди на её лбу. Ты прекрасна, как всегда.

— А ты, как всегда, добр, повелитель, — отвечала она, улыбаясь и наклоняя голову.

Все трое вступили в некую тесную личную связь, некое единение разумов. Сознание Гариона ощущало как бы грань этого единства; он испытывал легкую досаду от того, что его оттуда исключили, — хотя он сразу понял, что такого намерения у них не было. Они просто восстановили близость, насчитывающую тысячелетия, — общие воспоминания, простирающиеся в глубокую древность.

Олдур повернулся к остальным.

— Итак, вы наконец сошлись вместе, как и было предрешено от начала дней. Вы — орудия судьбы, и я благословляю каждого из вас, идущего к тому страшному дню, когда Вселенная воссоединится.

Спутники Гариона благоговейно и вместе с тем удивленно выслушали загадочное благословение Олдура. Каждый тем не менее поклонился с глубоким почтением.

И тут Се'Недра вылезла из их с тетей Пол палатки. Она с чувством потянулась и запустила пальцы в спутанную копну огненных волос. На ней были туника и сандалии.

— Се'Недра, — позвала тетя Пол. — Иди сюда.

— Да, леди Полгара, — послушно отвечала маленькая принцесса. Легко касаясь ногами земли, она подошла к огню. Тут она увидела стоящего меж прочими Олдура, и глаза её широко раскрылись.

— Это наш повелитель, Се'Недра, — сказала ей тетя Пол. — Он желал тебя видеть.

Принцесса в смятении взирала на светящееся божество. Ничто в прежней жизни не подготовило её к этой встрече.

Она опустила ресницы, а потом робко подняла глаза, личико её машинально приняло самое трогательное выражение.

Олдур мягко улыбнулся.

— Она — цветок, который чарует, сам того не сознавая. — Глаза его заглянули глубоко в глаза принцессы. — Хотя в этом цветке довольно стали. Она годна для своей задачи. Будь же благословенна, дитя мое.

В ответ Се'Недра сделала изящный реверанс. Гарион впервые видел, чтобы она кому-нибудь кланялась.

Олдур теперь глядел прямо на него. Краткое, невысказанное взаимопонимание промелькнуло между богом и другим сознанием, делившим с Гарионом его мысли. В этой мимолетной встрече было взаимное уважение и чувство совместной ответственности. И тут Гарион ощутил мощное прикосновение Олдура к своему собственному мозгу и понял, что бог в одно мгновение увидел и понял все его, Гариона, мысли и чувства.

— Здрав будь, Белгарион, — торжественно произнес Олдур.

— Повелитель, — отвечал Гарион и, сам не понимая почему, опустился на одно колено.

— Мы ждали твоего прихода с начала времен. Ты — вместилище всех наших надежд. — Олдур поднял руку. — Благословляю тебя, Белгарион. Да пребудет с тобою мое благоволение.

Гарион весь лучился любовью и благодарностью, рвавшимися из его души в ответ на теплое благословение Олдура.

— Дорогая Полгара, — сказал Олдур тете Пол, — дар твой поистине бесценен. Белгарион наконец пришел, и мир трепещет от его прихода.

Тетя Пол снова поклонилась.

— Давайте отойдем, — сказал Олдур Белгарату и тете Пол. — Вы хорошо начали свое дело, теперь же приспело время дать вам те наставления, которые я обещал, направляя вас на эту Дорогу. То, что прежде было скрыто, ныне сделалось яснее, и мы можем видеть, что лежит перед нами. Давайте заглянем вперед, в день, коего все ожидаем, и подготовимся.

Все трое отошли от огня, и Гариону показалось, что идущее от Олдура свечение окутало теперь и двух его спутников. Что-то отвлекло его на секунду, а когда он обернулся, все трое уже исчезли.

Бэйрек с шумом выпустил воздух.

— Белар! Ну и зрелище!

— Честь, оказанная нам, поистине непомерна, — сказал Мендореллен.

Они стояли, уставясь друг на друга и переживая только что увиденное чудо. Се'Недра первая нарушила оцепенение.

— Ладно, — объявила она не допускающим возражений тоном. — Хватит стоять, разинув рты. Отойдите от огня.