— Врать, моя прекрасная дикарка, ты любишь врать, и сейчас я предоставляю тебе уникальную возможность делать это сколько твоей душе угодно, — хитро улыбается он, галантно подставляя мне согнутый локоть.

А я беру его под руку и в ответ впервые озаряюсь искренней улыбкой, раз за разом не прекращая себе мысленно напоминать:

Это всё игра, Николина, просто игра, которую тебе сегодня нужно со стойкостью выиграть. А пока расслабляйся, получай удовольствие от новых впечатлений, что принесёт тебе этот вечер, и храни драгоценную моральную энергию для того, что ждёт тебя после.

***

На протяжении первого часа на приёме что-либо врать или придумывать о себе не появляется никакой необходимости, просто потому что все гости, с которыми Адам завязывает беседы, являются исключительно его партнёрами по работе, существующими или потенциальными клиентами и бизнесменами, желающими вступить в будущее сотрудничество с его компанией.

В общем, до моей биографии им нет никакого дела, поэтому я лишь вежливо здороваюсь с каждым из респектабельных собеседников Адама, а затем вместо того, чтобы вслушиваться в совершенно непонятные для меня темы разговоров, украдкой оглядываю изысканную, помпезную атмосферу помещения, от которой у меня ни на секунду не перестаёт перехватывать дух: высоченные лепные потолки со свисающими хрустальными люстрами, должно быть, собранными из нескольких сотен кристаллов; богато выложенный мрамором пол; пышные букеты из белых и кремовых роз; грациозные ледяные скульптуры; фуршетные столы, изобилующие множеством самых разнообразных напитков и закусок, расставленные по периметру просторного зала, в центре которого шумит искусственный водопад, падающий откуда-то сверху и таинственным образом исчезающий в полу.

И всю эту красоту дополняет живая музыка, исходящая от лир и арф множества музыкантов, что восседают на специально возведённой сцене возле панорамного окна с видом на внутренний двор, горящий десятками огней ночных фонарей.

Отец Адама определённо занимает высокое место в обществе и знаком как минимум с половиной Рокфорда. Причём, нужно отметить, с влиятельной и знаменитой его половиной, потому что прибывших в особняк политиков, предпринимателей, шоуменов и популярных телеведущих, инстаграмных блогеров-«многомиллиоников», светских львиц и востребованных моделей, лица которых постоянно мелькают на обложках журналах и рекламных билбордах, не сосчитать.

Людей — тьма, и как Адам и обещал, этот факт в самом деле волшебным образом снижает его «притяжение» практически до нуля, впоследствии акцентируя внимание лишь на том, что без своей мистической силы он по-прежнему остаётся чёртовым ходячим сексом, которого то и дело окидывают выразительными взглядами поголовно все рядом находящиеся женщины.

Но Адам и тут нарочно покоряет меня, не только игнорируя каждый откровенно призывный знак внимания противоположного пола, но и тем, что он всем своим видом даёт понять, что для него сегодня существую только я одна: он не выпускает мою руку ни на секунду, почти неощутимо, но так трепетно поглаживая запястье; прикасается к волосам, вдыхая их запах; незаметно от других одаривает нежным поцелуем в висок, щеку или шею, а стоит кому-нибудь из мужчин помимо комплимента ещё и задержать на мне заинтересованный взор, он вмиг усиливает свою хватку на мне и прижимает к себе ближе.

Всё это, конечно, было бы мило и безумно романтично, если бы я не знала, что этой нежностью Адам ещё сильнее привязывает меня к себе, готовит к вечеру, исключает всякую вероятность моего сопротивления, не даёт возможности расслабиться и сойти с его «иглы», на которую, он уверен, подсадил меня в машине.

И пусть только в такой мотив его чутких действий я ежеминутно заставляю себя верить, должна вам признаться, что его план, чёрт побери, неплохо работает — я млею, как кошка, что блаженно урчит, одобряя каждое действие хозяина.

Но сейчас я этому даже не противлюсь и нисколечко не пытаюсь скрыть. Пусть до самого конца думает, что всецелая победа уже в его кармане, пока я с каждой его мимолётной лаской лишь сильнее предвкушаю, как мучительно-приятна будет наша с ним борьба.

Это просто игра, просто игра! Ничего больше!

— Неужели мы сумели тебя найти среди всей этой толпы? — за моей спиной раздаётся бодрый голос, от которого у меня уже не раз чуть было не лопались барабанные перепонки.

— Тони! И ты здесь! — увидев друга, Адам заметно приободряется после продолжительных рабочих обсуждений с очередным бизнесменом.

Я оборачиваюсь и вижу, как к нам скользящей походной приближаются братья Мэрроу, также одетые в безукоризненные классические костюмы, явно сшитые на заказ.

— Конечно, здесь, как мы могли пропустить самое знаменательное событие этого сезона? — радостно протягивает Тони, приветственно сжимая руку Адама. — Твой отец, оказывается, тот ещё мастер наводить шорох среди элиты города. Давно я не видел такого сосредоточения влиятельных людей в одном месте, да и организация вечера на высшем уровне — мне даже не к чему придраться.

— Роберт — перфекционист похлеще тебя, Тони, так что тут нечему удивляться, — на фоне восторженного Мэрроу безразличное отношение Адама к данному мероприятию кажется мне ещё более заметным, и я никак не могу понять на то причины.

Так же как и почему отца, которого, к слову, мы до сих пор так и не встретили, он всегда называет по имени и говорит о нём как о простом знакомом, а не родном человеке?

— А это кто у нас тут? — мужской голос того же тембра, что у Тони, только более монотонный, отрывает меня от невысказанного вопроса. — Неужели это Аннабель? Ничего себе! Да моя новая фаворитка сегодня ничем не отличается от остальных пришедших благородных леди. Думаю, ни один наш клиент тебя сегодня даже не узнает.

В ответ я лишь натянуто улыбаюсь, но в уме подтверждаю, что все замеченные мной здесь посетители «Атриума» либо в самом деле не распознали во мне стриптизёршу, либо просто сделали вид.

— Да уж. Выглядишь отпадано! — поддакивает Тони. — Ты и в клубе очень эффектна — этакий непорочный, но невероятно сексуальный ангел с дьявольской начинкой, которую никому не дано вкусить, а сегодняшний образ пусть и в той же манере, но в разы… — он поджимает губы, словно пытается подобрать нужное слово.

— Дороже? — помогает ему брат.

— И это, безусловно, тоже, но я хотел сказать — в разы… утончённей. И мне, как истинному эстету по натуре, он очень нравится, — с непривычной для меня интимной интонацией произносит Тони, заставляя почувствовать неловкость.

До сих пор я никогда не замечала, чтобы хореограф хоть в одной из работниц клуба видел женщину, а не просто танцующего робота, которого можно без жалости загружать по полной программе, поэтому сейчас получить от него комплимент как-то непривычно.

— Тони, и ты туда же? — с неодобрением выдаёт Адам. — Я уже не раз за сегодня успел пожалеть, что не надел на неё паранджу.

В очередной раз за вечер чувствуя его неприкрытую ревность, моё сердце пропускает удар, а пламенное чувство в груди распускается ярким цветочным букетом, который я раз за разом призываю себя растоптать ещё в самом начале цветения.

Это просто игра, Николь! Помни об этом! Он тебя просто хочет. Как и ты его. Ничего больше!

— Надо же… Это что-то новенькое, — выдыхает Тони, на пару с братом удивлённо уставившись на Адама.

— В тебе самом деле что-то есть, Аннабель, или ты его так задела своим незабываемым побегом? — Эрик переводит на меня свой карий взор, сверкающий любопытством. — Честно, не помню, когда в последний раз мне кто-то преподносил столь неожиданную и невероятно приятную новость — от несравненного любовника Адама Харта, на которого сами вешаются все женщины, с криками сбежала голая стриптизёрша. Если бы это произошло не в моём клубе, я никогда бы в это не поверил! — он начинает беззвучно заливаться издевательским смехом, а Тони не присоединяется к нему только из-за уважения к другу, хотя по его подрагивающим щекам чётко видно, что он из последних сил пытается не рассмеяться.