Но девчонка не жалуется: громко всхлипнув, она опирается ладонями на стол, инстинктивно сильнее раздвигает ноги, принимая мою эрекцию в себя, и отправляется в самозабвенное плаванье эротического дурмана.

А я пронизываю её влажные тиски без остановки, желая выбить весь дух из своего неадекватного зверя. Но ни хрена не получается. Его не обмануть. От него не скрыть, что это не то, что ему нужно.

Полноценное удовлетворение не приходит даже после мощной, жёсткой гонки до финишной черты и бурной волны оргазма.

Чего не скажешь о Рейчел. Мне приходится намертво закрывать её рот ладонью, чтобы своими протяжными криками она не дала понять дикарке и вообще всему зданию, чем мы тут занимаемся. После продолжительного безумного содрогания на пике экстаза её обмякшее тело спиной падает на стол, губы искусаны до кровоподтёков от пережитых магических разрядов, а щеки намокают от стекающих дорожек слёз.

Да, бывает и такое. Они плачут не от боли или страха, а от переизбытка удовольствия, простреливающего всё их естество.

И бля*ь, теперь, когда я знаю, что могу испытать то же, я не перед чем не остановлюсь, пока не прочувствую свою же силу на собственной шкуре.

Отстраняясь от Рейчел, которая продолжает лежать на столе с идиотской довольной улыбкой, избавляюсь от презерватива и возвращаю брюки на место, поглядывая на часы.

— Где Николина? — требовательно спрашиваю я, но девушка молчит, лишь растерянно хлопая ресницами. — Я спросил: где…

— В гостиной… Она ждёт вас в гостиной… — слегка ожив от моего пронзительного взгляда, Рейчел хрипло отвечает и задерживает дыхание, словно боясь выдать подступающий к горлу разочарованный стон.

Я вижу: она смотрит на меня как на какое-то божество, определённо желая получить ещё моего внимания. Конечно, им всегда хочется добавки, но меня это больше не интересует. Я получил от неё то, что хотел. Хотя нет… То, что хочу, мне даст другая, а эта красотка всего лишь смягчила моё нестабильное состояние.

— У тебя есть время прийти в себя. Не выходи отсюда, пока мы не уедем. Спасибо за предоставленные услуги. Завтра ты получишь расчёт, — сообщаю я и, больше не глядя в её сторону, направляюсь в свою спальню.

Мне нестерпимо хочется отмыться, вытравив с кожи сладкий запах женских духов, и ощутить аромат той, что лишает моё тело всякого покоя.

Я немного остыл и теперь полон азарта начать новый раунд нашей с дикаркой фантастической игры, которая сегодня должна подойти к своему предсказуемому финалу.

Ох, и что же это будет за финал.

Мне даже страшно представить!

Пока я принимаю душ, привожу себя в порядок и переодеваюсь в смокинг, мой телефон не перестаёт разрываться звонками, но я ни на один из них больше не отвечаю. Чтобы там ни случилось, всё подождёт до завтра, а сейчас я не позволю ни одной проблеме вновь выбить меня из состояния шаткого баланса.

Бесшумно вхожу в гостиную, выполненную в строгом стиле хай-тек, и сразу же понимаю, что она погружена в аудиовизуальное произведение перламутрового мальдивского заката. Помещение буквально утопает в интимном полумраке, разбавленном лёгкой водной рябью на всех поверхностях мебели. На графическом экране остатки солнца неторопливо скрываются за горизонтом, застилая небо в розовую дымку, а море окрашивая в фиолетовые тона. Но стоит мне только увидеть её среди лениво набегающего морского прибоя, как царящая в гостиной природная картина тут же теряет всю ясность.

Николина грациозно вышагивает вдоль панорамного окна, с благоговением наблюдая за изменением бескрайней водной глади. Нежные блики иллюстрации путаются в её тщательно уложенных прядях, играют с кожей, прокладывая путь от линий лица к тонкой шее, уточнённым выпирающим ключицам и рукам, что тянутся к картинке мерного движения океана. Волны её белокурых волос струятся по оголённым плечам вплоть до узкой талии, что обращает всё моё внимание на совершенную, изящную фигурку, обтянутую невесомой тканью небесного наряда.

Задерживаю взгляд на её идеальной груди, скромно скрытой под голубой ажурной материей, а затем плавно спускаюсь к продольному разрезу платья, оголяющему её длинные, стройные, точно сотворённые и доведённые до идеала талантливым мастером ножки.

От мысли, как прекрасно они будут смотреться запрокинутыми на мои плечи во время многократного глубокого погружения в неё, новый прилив возбуждения с чистой, животворной энергией, простреливает каждый позвонок, после концентрируясь ниже пояса. Сжимаю челюсть от болезненного трения члена о ткань брюк и в который раз задаюсь вопросом: как же ей удаётся так мощно на меня влиять?

Сколько представительниц идеальных, красивых, упругих тел прошло через мои руки и чары? Не сосчитать, а половины уже даже не вспомнить. Но ни одна не была способна так лихо удерживаться от моей силы и отражать её в ответ, зарождая во мне столь животное желание немедля разорвать с неё платье, безжалостно покрыть всю кожу багровыми метками, а затем самым диким образом поиметь её тело, дурманящее мой разум своим дивным, свежим ароматом.

Клянусь, эта дикарка точно сведёт меня с ума!

Хотя… нет… сейчас она никакая не дикарка. Скорее морская нимфа. Богиня, сошедшая с небес. Или могущественная ведьма, порождающая иллюзию моего личного идеала женской красоты.

Да! Она просто долбанная колдунья! Прямо как… Как когда-то рассказывал мне отец. Она завораживает меня, точно пыль в глаза бросает, вынуждая видеть в ней всё то, что я хочу. И, чёрт побери, я стопроцентно уверен, что там она будет ощущаться, как самый мягкий в мире бархат, за который я готов отдать гораздо больше, чем её продажная натура сможет пожелать.

— Долго ты ещё будешь на меня пялиться? — теперь Николина стоит ко мне спиной, не позволяя увидеть выражение её лица, но один только звук её сердитого голоса красноречиво даёт мне понять, что сегодня эта несносная девчонка вновь не настроена на миролюбивое общение.

— Так долго, как я того захочу, — твёрдо произношу, не отрывая от Николины пристального взора.

— Ну, конечно, — ядовито усмехается. — Я уже поняла, что Мистер Харт всегда делает только то, что хочет, а все остальные обязаны выполнять его приказы незамедлительно и без всяких возражений. — Сотрясает воздух возмущениями эта маленькая стерва, лишь сильнее распаляя меня.

— Рад, что ты это наконец уяснила, Николина. Уверен, что стоит тебе и на практике начать придерживаться этих устоев, как нам сразу же удастся найти общий язык, — приближаюсь к ней, с предвкушением готовясь ощутить в бедняжке отголоски того нестерпимого желания, с которым я оставил её вчера погибать.

— Если бы ты удосужился спросить, хочу ли я искать с тобой общий язык, то я бы ответила, что вообще не желаю иметь с тобой ничего общего! — негодует она, продолжая сосредоточено смотреть на живописную анимацию.

— Хм… — встав вплотную к ней сзади, медленно провожу пальцами по её рукам. — Тогда я правильно сделал, что не спросил, — мягким, вкрадчивым голосом произношу возле её лица, справляясь с порывом прикусить мочку её уха.

Она судорожно всхлипывает от моей близости и впадает в мгновенное оцепенение, превращающее её гибкое тело в подобие статуи.

— Может, прекратишь бояться меня и защищаться так, словно я твой злейший враг? Разве я тебе уже не сказал, что ничего не сделаю, пока ты сама не попросишь? — напоминаю я, жадно вдыхая знакомый запах её кожи, проступающий сквозь цветочный шлейф духов, и чувствую, как сладкий яд заполняет собой лёгкие и раскаляет кровь до состояния лавы, что выжигает всю изнанку кожи.

— Я не попрошу! — неожиданно резко оживая, она расправляет свои хрупкие плечики и оборачивается ко мне.

Прямое столкновение с разгневанным взглядом цвета океанских глубин, и меня словно ударной волной сотрясает, вынуждая напрячься всем телом.

— Я говорила тебе это уже неоднократно и скажу ещё раз: я не хочу тебя, Адам! И не отдамся тебе, что бы моё тело ни требовало! — уверено произносит она, с вызовом глядя на меня.