— И почему же ты сам покинул свой цирк? Тебе, как никому другому, непозволительно и крайне невежливо оставлять гостей без своего внимания, — дерзко отмечает сын, проводя рукой по своим растрёпанным прядям, придающим ему немного забавный, подростковый вид, что никак не вяжется с его вечно солидным образом, но добавляет ему ещё несколько дополнительных очков сексуальности, отчего мои руки так и чешутся вновь сжать в кулаке эти волосы и вернуть его голову туда, где она только что была… туда, где ей самое место!

Боже! Николь! Даже сейчас? Серьёзно?!

Так и хочется залепить себе по лицу череду увесистых оплеух, чтобы очнуться до конца, дуре похотливой, но я сдерживаюсь, когда нас всех отвлекает звук открывающейся двери одной из комнат, а за ним звонкий, девчачий голос:

— О-о, Робстер, я так и знала, что ты пойдёшь меня искать. Прости, я думала, получится отмыть пятна и быстро подсушить их, но чёрта с два: испоганила платье окончательно. Пришлось переодеваться, а пока я рылась во всей этой куче шмоток, чтобы найти другой наряд, ещё и чулки порвала, поэтому и задержалась, — громко тараторит девочка, неуклюже несясь на каблуках к нам из другого конца коридора, и чуть ли не подворачивает ногу, когда, сократив расстояние между нами до пары-тройки метров, резко останавливается, завороженно уставившись на Адама.

То же делаю и я. Но предметом моей предельной сосредоточенности оказывается именно девочка в элегантном и довольно откровенном для её юного возраста атласном платье насыщенного зелёного цвета, что эффектно гармонирует с её смуглой кожей и блестящими, идеально выпрямленными волосами цвета золотой карамели. Мне требуется несколько секунд усердного разглядывания её покрытого безупречным вечерним макияжем лица, чтобы узнать в этой девочке хорошо знакомого мне человека.

— Камилла? — с безмерным удивлением выдыхаю её имя, мгновенно собирая на себе три пары не менее изумлённых глаз.

— Николь? — поражается она спустя энный промежуток времени, потраченный на ответное опознание моей личности, изображающей сегодня совсем иное амплуа. — Да чтоб мне лопнуть! Ничего себе! Тебя не узнать!

— О тебе я могу сказать то же самое.

— Вы знакомы? — сдержанная мужская заинтересованность также не заставляет себя долго ждать, и у меня не сразу получается определить, что вопрос задал именно Адам, а не его отец, успевший уже поравняться с ним в явном желании уберечь Камиллу от гипнотического влияния сына.

— Да, — утвердительно киваю и, видя, как девочка не решается подойти ближе, сама направляюсь к ней. — Милла посещала мои занятия по танцам в детдоме… — и, оказавшись в её крепких объятиях, тихо шепчу ей на ухо: — Пока не сбежала оттуда.

— Всё нормально! Роб в курсе и уже пытается решить эту проблему. Как же я рада тебя видеть, Ники! — с искренним восторгом произносит она, сдавливая меня ещё сильнее.

Со всеми ребятами в интернате у меня установлены тёплые отношения, и Камилла не исключение. Скажу даже больше: с такой озорной, сверх меры болтливой и безудержной душой компании, как она, найти общие темы для разговора смог бы даже бездушный пень. И, по всей видимости, мистер Харт — прекрасное тому подтверждение.

— Да уж, я тоже. Но ещё сильнее рада видеть, что ты цела и невредима. Ты хоть представляешь, какой дурдом устроила в детдоме своим побегом? — освобождаюсь от её хватки, досконально оценивая её миловидное лицо.

— В дурдоме оказалась бы я сама, если бы вовремя оттуда не сбежала, — всего на миг помрачнев, она вновь озаряется лучезарной улыбкой и, как заведённая, приступает извергать шквал своих позитивных эмоций. — Я не верю, что ты здесь! Какое счастье! Мне хоть будет с кем пообщаться! Эти заносчивые цацы в зале — полный отстой! У меня чуть уши от скуки не завяли от их занудных бесед и пустых светских сплетен! Блин! Блин! Как здорово-то! Ты должна мне всё рассказать, как ты тут оказалась? Такая красивая! Пипец просто! Я в шоке! В шоке!

— Милла, притормози! — в непрерывную вереницу слов девчонки встревает короткий приказ мистера Харта. И я не могу не отметить, что с появлением Камиллы в его прежде хладнокровной наружности, схожей с восковым манекеном, хоть немного проскакивают признаки живого человека: окаменелые мышцы лица становятся более расслабленными, пропуская наружу лёгкое напоминание улыбки, а чёрный взгляд теперь не поражает наповал своим холодом, а лишь еле ощутимо подмораживает.

— Ох, да как тут притормозить, Роб? Я в полном восторге! Мне столько всего хочется рассказать и послушать тебя, Ники! Как ты живёшь? Мы так давно не виделись, и насколько понимаю, в твоей жизни тоже произошли неслабые перемены! — переливы её весёлого мелодичного голоса порхают в пространстве коридора так же резво, как и руки, ощупывающие ткань моего платья. — А почему ты мокрая? — её невинный вопрос заставляет меня усмехнуться и посмотреть на Адама, что Милла моментально замечает. — Стоп! Подожди! — её вопросительный взгляд ежесекундно перепрыгивает с меня на Адама и обратно. — Да ладно!!! Не может быть! Вы пришли сюда вместе?! О-о-о! Боже! Боже! Боже! — от восторга она начинает семенить на одном месте, чуть ли не подпрыгивая как зайчик, и совсем чуть-чуть понизив громкость, произносит: — Всё! Ты от меня сегодня точно не отвяжешься, пока всё не расскажешь! Идём!

И девочка-торпеда схватывает меня за руку, порываясь повести куда-то для щекотливых вопросов, но Адам наглухо перекрывает нам дорогу.

— Стоять! — сурово бросает он, повергая Миллу в своё фирменное состояние трясучки. От неожиданности она больно впивается ногтями в мою ладонь и начинает икать, пока её вишнёво-карие глаза заплывают поволокой похоти. Адам меряет её крайне недружелюбным взглядом, а затем, сменяя его на огнестрельный, обращается к отцу: — Ты точно сдурел?! Ещё и на люди додумался её сегодня выпустить? Может, тебе сразу же в полицейский участок отправляться и сделать чистосердечное признание в своём несовершеннолетнем увлечении?

Мне абсолютно неизвестно, что за отношения царят в этой семье и как вообще в ней оказалась Камилла, но гневный упрёк Адама навевает на меня крайне ужасающие мысли, в которые я не хочу и не могу поверить.

— О чём он г-г-говори-ит, Ро-о-об? — озадаченно млеет Милла, с каждой секундой дрожа всё сильнее.

— Адам, отошёл от неё! — такая же высокая, крупная фигура мистера Харта встаёт рядом с нами, схватывая девочку за руку и уводя её за свою спину. — И прекрати говорить о том, о чём не имеешь никакого понятия.

— Так это я ещё чего-то и не понимаю? — возмущается Адам. — Что ж… Если я правильно помню, ты мне обещал, что как раз сегодня внесёшь для меня всю ясность, каким образом собираешься вылезать из дерьма всех последствий своей абсурдной интрижки?

— Ты всё узнаешь, если соизволишь вернуться обратно в зал. И сделаешь это немедленно! — бесстрастно приказывает Харт-старший.

— С чего вдруг такая спешка?

— Скоро я выступлю с речью, которая ответит на все твои вопросы, но до этого тебе необходимо отыскать Майкла Уитмора и переговорить с ним о новом проекте «Heart Corp». До него дошли лишь неясные слухи о будущих разработках, и потому он желает узнать больше информации. Существует большая вероятность, что Майкл будет заинтересован в партнёрстве, и насколько мне известно, пренебрегать прибыльными сотрудничествами в нашей нестабильной ситуации мы не имеем право.

— Мы? — Адам настороженно косится на отца, быстро переключаясь с мутной темы о Камилле на работу. — Так ты вновь решил вернуться к делам компании?

— Нет. Это дела компании находят меня среди толпы гостей, пока её президент тратит время на занятия совсем другого плана, — мистер Харт даже не смотрит на меня, но я всё равно ощущаю укоризненную снежную глыбу, со всей скорости летящую в мой огород. — Я лично пообещал Уитмору, что ты найдёшь его и договоришься о встрече для обсуждения всех условий и деталей проекта, поэтому будь добр, не заставляй его усомниться в моих словах, Адам. Это в твоих же интересах, — строго заключает он и берёт Миллу под руку, намереваясь вернуться на праздник.