Телма подняла шторы и распахнула оба окна. В комнату ворвались летние звуки: крики ребятишек, ссорившихся из-за велосипеда, жужжанье роликовых коньков, стук молотка. Молодой муж из дома по другую сторону улицы снимал зимние рамы, а жена его с гордостью наблюдала за ним, будто он совершал подвиг. Солнышко словно магнитом вытянуло всех на улицу, потому что была ранняя весна, и люди, не имея на то особых причин, еще остерегались выходить на свежий воздух без головных уборов и в рубашках с засученными рукавами, поэтому подыскивали какой-нибудь предлог. Мыли машины, красили ставни, прогуливались с детьми, укатывали лужайки, обменивались новостями.

И Телма, глядя на соседей, думала: "Интересно, что они знают обо мне. Когда обо всем напишут в газетах – а напишут обязательно, тут уж никуда не денешься, они все узнают, может, удивятся, а может, заявят, что кое о чем подозревали, видя здесь частенько автомобиль Рона".

Снова зазвонил телефон в столовой. Телма была уверена, что это Гарри, и она не сняла бы трубку, если бы не были открыты окна и соседи из дома напротив не слышали бы прекрасно телефонный звонок. Соседи знали, что Телма дома, возможно, видели, как она подходила к окну, и теперь удивились бы, почему же она не снимает трубку. В этом квартале, как в деревне, никакая мелочь не останется незамеченной.

Поэтому Телма поспешила в столовую и сняла трубку, раздраженная назойливостью Гарри:

– Алло?

– Это дом мистера Брима?

– Да.

Низкий и негромкий женский голос, подчеркнуто учтивая речь.

– Мистер Брим дома?

– Нет. Я его жена, Телма Брим.

– С вами говорит Джойс Рейнолд, миссис Брим. Возможно, вы меня помните, встречались два-три года назад, а с Гарри мы знакомы давно. Он был очень добр к моей бедной дочери, Дороти. Ваш муж скоро должен вернуться?

– Боюсь, что нет. Но если я чем-нибудь могу быть вам полезна...

– Это очень любезно с вашей стороны, но я не знаю, просто не знаю... Случилась довольно странная вещь. Правда, дело было вчера вечером, но час показался мне слишком поздним, чтобы звонить Гарри, к тому же я не знала, как мне поступить. И сейчас не знаю. Вам не звонил вчера вечером Рон Гэлловей и не говорил как-то странно?

– Нет. – Телма грустно вздохнула. – Что вы называете словом "странно"?

– Сбивчиво. Бессвязно. Так мне сказала Дороти. Понимаете, он позвонил не мне, а ей. Когда зазвонил телефон, я как раз укладывала Дороти в постель, и Рон сказал, что хочет поговорить с ней. Несколько лет он не давал о себе знать, я подумала, он хочет Сказать что-то важное, и разрешила Дороти поговорить с ним. День у нее прошел хорошо, и она чувствовала себя бодрей, чем обычно, я люблю, когда она чуточку возбуждается, если это ей не повредит. Я конечно, совершила ошибку. Надо мне было сообразить, что Рон пьян или не в себе. С той минуты Дороти в ужасном состоянии.

– А какое отношение к этому имеет Гарри, миссис Рейнолд?

– Рон несколько раз упоминал Гарри, говорил об исправлении ошибки, сожалел о том, что причинил ему зло. Ну разве есть в этом какой-то смысл? Какое зло Рон мог причинить Гарри, если они с детства такие друзья – водой не разольешь? И почему после стольких лет молчания Рон вдруг позвонил Дороти и понес сентиментальную чушь по поводу того, как обошелся с ней?

– Я не... не знаю.

– Бедная Дороти и без того достаточно настрадалась. Вот я и подумала, что, может, Гарри приехал бы и поговорил с ней, хоть немножко бы успокоил. Дороти всегда любила Гарри, и Рон вроде бы хотел, чтобы она с ним повидалась.

– Почему?

– Похоже, Рон верит, что совершил нечто ужасное. Он что-нибудь сделал?

– Нет. – Телма произнесла это слово резко и убежденно.

– Вы недавно с ним виделись?

– Да.

– Он показался вам совершенно нормальным?

– Да, совершенно нормальным.

– Просто удивительно. Нормальному человеку вдруг не придет в голову позвонить бывшей жене, которую он не видел много лет, и заявить, что хочет попросить у нее прощения, прежде чем отправится в путь.

– В путь?

– Он сказал, что уезжает. А когда Дороти спросила, куда, ответил, что не может этого сказать, так как это безвестный край. Дороти говорит, что это как будто строчка из какого-то стихотворения.

Телма откинулась назад и закрыла глаза. "Безвестный край, откуда нет возврата земным скитальцам".

– Миссис Брим? Вы слушаете?

– Да, – через силу прошептала она. Когда ее звала тетя Мэй, Телма могла спрятаться и притвориться, что не слышит. А сейчас никуда не спрячешься. – Да, миссис Рейнолд. Я слушаю.

– Рон говорил что-нибудь вам или Гарри о5 этом путешествии?

– Нет.

– Я смущена, я просто растеряна. Очень бестактно со стороны Рона беспокоить людей таким образом, я ему это скажу при первом удобном случае. Да я уж тут только что пыталась позвонить ему домой, но там никто к телефону не подходит. Вы думаете, он уже уехал?

– Я не знаю.

– Безвестный край, – сказала миссис Рейнолд. – Но это надо же – безвестный край.

– Я сейчас должна... мне пора уходить, миссис Рейнолд.

– Да, конечно. Прошу извинить, что отняла у вас так много времени. Надеюсь, я вас не всполошила?

– Я... я передам Гарри то, о чем вы просили, как только он вернется.

– Благодарю вас, дитя мое. Уверена, что Гарри сообразит, что надо делать.

– До свидания.

Положив трубку, Телма тщательно вытерла правую руку носовым платком, будто только что прикоснулась к чему-то грязному и запачкалась. Затем встала и, держась за перила, пошла вверх по лестнице. Ребенок в ее утробе стал словно каменным.

Дойдя до спальни, она в изнеможении упала лицом вниз на постель, раскинув руки. Средняя школа. Пахнет книгами, пылью и вощеными деревянными полами. Сегодня читают выученное наизусть. Твоя очередь, Телма. Первую часть монолога мы проработали на той неделе. Нет нужды повторять. Начинай со слов: "Кто снес бы плети..." Тише, дети, Телма декламирует.

Кто снес бы плети и глумленье века,

Гнет сильного, насмешку гордеца

Боль презренной любви, судей медливость,

Заносчивость властей и оскорбленья,

Чинимые безропотной заслуге,

Когда б он сам мог дать себе расчет.

Простым кинжалом? Кто бы плелся с ношей,

Чтоб охать и потеть под нудной жизнью...

– Продолжай, Телма, продолжай.

– Нет, не могу. Забыла.

– Продолжай, Телма.

Когда бы страх чего-то после смерти – Безвестный край, откуда нет возврата Земным пришельцам...[3]

– Какой прекрасный язык, – сказала учительница. Очень, очень мило. Только вкладывай немного побольше чувства, Телма.

Глава 8

Было воскресенье, десять утра, и женщина, совершенно незнакомая главным действующим лицам нашего повествования, собиралась в церковь. Ее звали Селия Рой, она одиноко жила в предместье маленького городка Торнбери на побережье залива Святого Георгия; две замужних дочери да вдовья пенсия – больше ей от жизни ждать было нечего.

Она была из тех женщин, с которыми ничего необыкновенного никогда не случалось. Правда, она видела, как люди умирали, рождались дети, совершались ошибки, происходили трагедии, при носились жертвы, но для Селии все это перемалывалось, как мука под жерновами. И все же она на склоне лет мечтала, мечтала выиграть автомобиль в радиоконкурсе или бесплатную путевку на экскурсию в Голливуд в конкурсе на лучшую рекламу, или же тысячу долларов за лучший кулинарный рецепт. В четверг она собиралась попытать счастья в салоне для игры в бинго[4] при церкви, но даже это не получалось.

Стоя перед зеркалом, которым был украшен буфет, Селия надевала шляпку. Эту шляпку она носила уже три года и могла бы правильно надеть ее в кромешной тьме, к зеркалу подошла по привычке и, собственно говоря, не смотрела ни на шляпку, ни на свою особу. Руки ее дрожали от возбуждения и страха. Было воскресенье, она собиралась в церковь, а на душе у нее было тревожно, ибо она совершила неправильный поступок, возможно, даже грех. Более того, Селия не хотела никому рассказывать о том, что произошло. Пес был мертв. Она закопала его в темноте, и никто об этом не знал.

вернуться

3

У.Шекспир. "Гамлет, принц Датский", акт III, сцена I, пер. М.Лозинского.

вернуться

4

Бинго – игра типа лото.