И он обернулся с целью убедиться, что кустарник, у которого произошла такая игра теней, не заключает в себе ничего подозрительного. Но ему казалось ненужным идти туда для разрешения своего недоразумения; едва сделал он несколько шагов по тому направлению, как из-за группы гуявов выскочил туземец бронзового цвета (таковы все жители Коромандельтского берега) и пустился бежать в самую чащу джунглей. Сердар тотчас же бросился его преследовать: два раза прицеливался он и два раза помешал ему ствол дерева, прикрывший собой негодяя.

Сердар понял, что, продолжая таким образом, он дает своему противнику возможность убежать; он решил отказаться от карабина и бороться с помощью быстроты. Интересы собственной безопасности требовали, чтобы он захватил туземца, который, весьма вероятно, был шпионом, предвестником, так сказать, более сильного отряда… Таковы были, по крайней мере, мысли, мелькнувшие у него в голове.

Он скоро заметил, что быстро выигрывает пространство: две-три минуты такой быстроты — и беглец будет в его власти. Но вот последний сделал легкий крюк в сторону, как бы желая изменить направление, но тотчас же пустился бежать по тому же направлению, по которому бежал до сих пор и которое вело его к большим болотам, сообщающимся с озером Каллоо… Следовать туда за ним, не имея надлежащих сведений о тамошнем местоположении, было положительно невозможным. Сердар употреблял сверхчеловеческие усилия, чтобы догнать его: он не бежал больше, он прыгал через кустики и кактусы, как тигр, преследующий добычу; в одно мгновение ока расстояние уменьшилось с поразительной быстротой… противник его ослабевал… Он уже совсем настигал его, когда вдруг, добежав до того места, где тот сделал поворот, почувствовал, что почва проваливается под его ногами, и вслед за этим исчез в яме для пантер, глубиною в шесть-семь метров.

Сотрясение было так сильно, что он потерял сознание. Кишная, вождь душителей, сдержал слово: жизнь Сердара в его руках, и тот, имя которого заставляло дрожать англичан, был его пленником. Опьяненный радостью успеха, шпион три раза падал ниц среди джунглей, благодаря богиню Кали за помощь, оказанную ему; затем он медленно направился к яме, задерживая дыхание и стараясь не делать ни малейшего шума. Время от времени он останавливался, прислушиваясь, не раздастся ли крик оттуда или жалоба, затем продолжал идти с прежней осторожностью.

Но вот он подошел к яме; там царила глубокая тишина, и не будь с одной стороны нарушены симметрия веток, трав и сухих листьев — верный признак, что поимка удалась, то Кишная, суеверный, как все индусы, подумал бы, что он был игрушкой воображения.

На трех четвертях всего отверстия ямы ветки и кустарники, прикрывавшие последнюю, оставались нетронутыми, и это обстоятельство благоприятствовало пленнику, не позволяя видеть снаружи того, что делалось внутри. К тому же яма эта была вырыта таким образом, что отверстие ее было меньше всей окружности ямы и звери никак не могли добраться до краев, вследствие чего еще труднее было видеть, что происходило на дне ее.

Обморок Сердара продолжался недолго, и он, придя к себя, сразу понял и адскую хитрость, употребленную его противником, а также и то, что он погиб, если не будет отвечать хитростью на хитрость.

Читатель понял, что Кишнае ничего не оставалось больше, как подновить и покрыть ветвями одну из старых ям, вырытых Рамой-Модели и его отцом для своей охоты. На это ему достаточно было одного часа работы, а час этот он сэкономил, пробежав напрямик через джунгли с заклинателем змей Веллаеном, который служил ему проводником. Оба они еще со вчерашнего дня бродили кругом грота, где ночевали авантюристы и, спрятавшись в нескольких шагах оттуда в густой чаще, присутствовали на совете, из которого окончательно узнали о намерениях своих противников.

Веллаен, отличающийся поразительной трусостью, боялся карабина и, не желая рисковать собой, сидел в продолжение всей предыдущей сцены спрятавшись в соседней чаще. Уверившись в том, что ему нечего бояться, он покинул свое убежище и присоединился к товарищу, но последний сделал ему знак рукой остаться позади и не мешать ему в его наблюдениях.

К счастью, Сердар, падая, не потерял ни револьвера, ни карабина; патронташ и охотничий нож также остались у пояса. Первой заботой его после того, как он пришел в себя от падения, было забраться в угол ямы, закрытой частью ветвей, которые не свалились под его тяжестью: это моментально скрыло его от всякого неожиданного сюрприза со стороны врага.

Прежде чем размышлять о чем-нибудь, он поднял карабин и, направив дуло к отверстию, нажал курок: раздался выстрел, разнесшийся гулом по всему лесу, и он с удовольствием прислушался, как звук громким эхом раскатился по окружающим скалам. Это было явным знаком того, что друзья его услышат и не преминут прийти ему на помощь. За первым последовал второй выстрел, как условный, если вы помните сигнал, знак на случай опасности.

Кишная был до того поражен первым выстрелом, что не мог удержаться от крика; он сделал быстрый прыжок в сторону, чтобы спрятаться, забывая при этом, что пленник не мог целить в него, потому что не видел его; после второго выстрела он понял все: негодяй был сметлив.

— Это сигнал, — сказал он себе, — через час все трое будут у меня на шее; надо подумать, что делать.

Уверенный в том, что пленник не будет в состоянии выбраться из ямы один, он бросился к Веллаену, который, полумертвый от страха, забрался ползком в кустарник, как только услышал выстрел, вообразив, что наступил его последний час.

— Эй ты, трус, — крикнул ему Кишная, — вставай: тебе нечего бояться, чтобы пули рикошетом попали в тебя из ямы. Иди сюда, мне нужны твои услуги; отойдем в сторону, нет никакой надобности, чтобы Срахдана слышал то, что я хочу сказать тебе.

Сообщники удалились на пятьдесят шагов от того места, где они стояли перед этим, и Кишная сказал:

— Два выстрела из карабина, которые ты сейчас слышал, назначены для того, чтобы предупредить товарищей Сердара, что он нуждается в их помощи. Они скоро будут здесь, и тогда нам не останется выбора, если мы не устраним этого затруднения, как вернуться в Пуант де Галль и объявить губернатору, что наше предприятие не удалось. Необходимо, чтобы пленник наш умер раньше, чем придут друзья освободить его. А так как ни ты, ни я, мы не такого роста, чтобы спуститься в яму и вступить в поединок с нашим противником, то следует другим способом убить его, не подвергая себя возмездию, которого я все равно не признаю законным.

— Нельзя ли воспользоваться принесенными копьями?

— Не будь это Сердар, можно было бы попробовать, особенно, если мы имели бы дело с таким вот, как ты, трусом, который дрожал бы всем телом в той яме и сидел бы там полумертвый от страха… надо придумать что-нибудь другое.

— Нашел! — воскликнул Веллаен, и по лицу его пробежала жестокая улыбка. — Видишь… кругом нас десятками считаются гнезда карриасов.

— Ты не хочешь, надеюсь, заставить муравьев съесть нашего пленника?

— Нет… Но ты знаешь, что в гнездах красных муравьев всегда можно найти две, три кобры, которые питают пристрастие к извилистым ходам этих гнезд. Что ты скажешь, если мы бросим нашему пленнику с полдюжины этих прекрасных животных?

— Я нахожу, что тебе пришла самая счастливая мысль, какая только может прийти человеку в таких обстоятельствах. Не бойся… тебе хорошо заплатят за счет королевы Белотопи (чужеземцев)… Твое ремесло ведь заговаривать змей, и для тебя пустая игрушка приложить ремесло свое к делу. Принес ты все, что нужно для этого?

— И вогу, и мешок здесь со мной.

— Начинай же! Никогда еще не было время так дорого, как теперь.

Веллаен вынул свой вогу, род маленького свистка из тростника, который употребляется всеми заклинателями, и, приблизившись к гнезду карриасов, стал на колени у одного из бесчисленных отверстий, которые, по его мнению, служили входом и выходом для змей. Но прежде всего он снял с себя всю одежду, чтобы не стеснять себя ничем. Стоя на коленях и устремив глаза на одно из отверстий, он затянул монотонную и странную песнь, предназначенную для того, чтобы умолить лесных духов быть благосклонными к его заговору.