– Кто-нибудь из ваших ребят пострадал? – обратился Йоук к лейтенанту, собиравшему своих людей.

– Один. Пуля попала в мякоть. Убиты двое из Национальной гвардии, они вбежали как раз, когда началась стрельба.

– Сколько было террористов?

– Пятеро, я думаю.

– А гражданских?

– Семь человек ранено, сорок два человека убито.

Йоук собрался задать еще вопрос, но тут ожила «уоки-токи» лейтенанта, и он отошел в сторону, приложив ее к уху.

Журналист беспомощно огляделся вокруг. Повсюду лежали скрюченные и окровавленные тела. Тут и там валялись пакеты, атташе-кейсы, хозяйственные сумки. Он приблизился к лежавшей на полу женщине и собрал рассыпанные вокруг нее рождественские подарки в нарядных упаковках. Нужно что-то делать, подать какой-то знак Вершителю человеческих судеб, который бы подтвердил принадлежность этой женщины к людскому племени. Молитва? Но жестокому Богу все известно. Йоук сложил все свертки в трогательную кучку возле неподвижного тела.

Ее убили в спину, вероятно, в тот момент, когда она пыталась убежать от царившего здесь ужаса.

Сорок два! Боже мой!

Когда же все это кончится? – мрачно вопрошал себя Йоук, охваченный внезапно нахлынувшей тоской и отвращением. Он не мог больше смотреть на это пиршество смерти и отвернулся.

Генри Чарон стоял в пустом помещении офиса на третьем этаже здания, наблюдая за потоком автомобилей внизу. С его позиции открывался отличный вид на перекресток со светофором и на поток машин, застывший в ожидании зеленого. Он различал даже водителей.

Ожидая, пока загорится зеленый, водители сидели с видом рассеянного нетерпения, которое всегда проявляется в поведении тех, кто долго живет в большом городе. Кто-то крутил ручку радиоприемника, но большинство не отрывали глаз от тормозных огней впереди стоявших машин и изредка поглядывали на светофор над перекрестком. Когда загорался зеленый, они проползали перекресток и присоединялись к очереди перед следующим светофором длиной в квартал.

Место оказалось удачным. Подходящее. Вроде того, что над каньоном из красного камня, где за последние несколько лет он подстрелил семь лосей. Каждый вечер, примерно в одно и то же время, лоси появлялись из рощи и проходили через каньон.

Он скоро появится. Он раб привычек, как и лось. Независимо от интенсивности уличного движения или погоды он всегда ездит этой дорогой. Или, по крайней мере, все те четыре вечера, в которые Генри Чарон за ним наблюдал. Даже если на этот раз он выберет другой маршрут – а исключить возможность этого нельзя, – рано или поздно он опять проедет этим путем. Это закономерно, как тропы лесного зверья к водопою.

Рядом с Чароном лежала винтовка. Эта, конечно, похуже, – ложе не такое удобное. Однако сойдет. Ведь это не дальний выстрел. Не больше шестидесяти ярдов.

Один патрон Чарон уже дослал в ствол, в магазине находились еще три. Ему редко требовалось больше одного выстрела, но быть готовым никогда не мешало. Хотя привычки и рефлексы животных легко предсказуемы, случайности не должны заставать охотника врасплох.

Чарон был спокоен. Он стоял расслабленно, почти неподвижно и ждал. Умение ожидать было одним из главных его достоинств. Не так ждать, как городские жители, – нетерпеливо и в то же время рассеянно, – а как лев или пантера – беззвучно, спокойно, настороженно, всегда наготове.

Он оторвал взгляд от машин и посмотрел на пешеходов и зевак, изучавших заголовки газет в киоске на углу в дальнем конце улицы, у самого входа в метро. Продавец был тепло одет, в шапке с опущенными ушами. В сумраке вечера был виден пар его дыхания.

Внимательный взгляд Чарона еще раз прошелся по машинам, проследил, как они ползут через перекресток. Один из водителей, которого красный свет застал посреди проезжей части, перегородил своей машиной пешеходный переход, и теперь он сидел, безучастно глядя вперед, а пешеходы, вынужденные обходить его машину спереди или сзади, посылали ему красноречивые взгляды.

Наконец, он увидел ее – машину, которую ждал. Чарон поднес к глазам бинокль и подстроил резкость. Да. Это он.

Натренированным взглядом Чарон окинул машины, шедшие впереди нужной ему, прикидывая, сколько из них успеют проехать на зеленый свет. Примерно шесть. Тогда нужный автомобиль станет третьим в очереди. Превосходно.

Чарон положил бинокль и поднял винтовку. Проверил предохранитель. Все отлично.

Он еще раз посмотрел на пешеходов, на другие машины, на нищенку в дальнем конце улицы, рывшуюся в мусорном баке.

Свет сменился, и машины тронулись с места. Одна, две, три… шесть! Да. Нужная машина остановилась там, где он и предполагал, третья от светофора.

Чарон прижал винтовку к плечу и большим пальцем снял ее с предохранителя. Перекрестье установилось прямо на линии прицела, ему не пришлось даже поворачивать голову. Он прицелился в водителя, в голову, прямо в ухо. Дыхание автоматически стало глубоким. На спусковой крючок он нажал прежде, чем остатки воздуха покинули легкие. Он услышал звук выстрела и почувствовал отдачу почти одновременно. Чарон посмотрел в прицел еще раз.

Хороший выстрел!

Положив винтовку, он быстро направился к двери. Закрыв дверь, убедился, что она захлопнулась. Затем миновал лифт и спустился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Теперь на улицу – повернуть за угол, подальше от места, где осталась жертва в своей машине, – и прочь, по диагонали. Чарон стянул с ладоней резиновые перчатки и выбросил их в первый же попавшийся мусорный бак. Его машина стояла в гараже, в пяти кварталах. Шагал он широко, но не торопливо, вглядываясь своим цепким взглядом охотника в лица людей, встречавшихся по пути.

Когда со станции метро удалили всех раненых и большинство убитых, Графтон, Йоук и Таркингтон выбрались наверх тем же путем, каким попали внутрь. У главного выхода в центре группы военных рядом с генерал-майором стоял председатель КНШ генерал Хайден Лэнд.

Графтон подошел к ним и встал так, чтобы генерал мог его видеть, а Графтон, в свою очередь, – слышать все, о чем шла речь.

Тоуд Таркингтон остался у входа в торговые ряды. Направив винтовку вверх, он с напряженным и мрачным видом стал проверять, как она функционирует.

Наблюдая за Таркингтоном, Йоук подумал – а стал бы моряк стрелять? Нет, на сегодня хватит, он уже один раз совершил ошибку, задав бестактный вопрос. Ему казалось, что он и так знает ответ.

Йоук все еще находился под действием избытка адреналина в крови. Ему до сих пор не все было ясно, а Тоуд казался ему подходящим человеком, который бы мог кое-что объяснить.

– Я был там практически на грани срыва, – признался он Тоуду.

– Угу, – буркнул Таркингтон, бросив быстрый взгляд в сторону журналиста, и снова занялся своей винтовкой.

Но Йоук уже не мог успокоиться.

– Ты знаешь, можно посмотреть сотни фильмов, видеть в госпитале последствия не менее жестоких кровопролитий, но, когда пули свистят у тебя над головой, сразу же обо всем забываешь, понимаешь, что каждая секунда может стать последней в твоей жизни. – Он щелкнул пальцами. – Вроде этого. Жизнь может оборваться прямо здесь. Как случилось со всеми теми людьми на платформе.

Тоуд завершил осмотр винтовки и повернул ее стволом вверх, уперев приклад в бедро. Он посмотрел на группу старших офицеров, на бритые лица солдат в полевой форме и снова перевел взгляд на серое небо.

– Я не знаю, какая у тебя страховка, но, если ты собираешься таскаться за Джейком Графтоном, тебе нужно застраховаться еще. – И, не дожидаясь ответа, Тоуд отправился на поиски солдата, у которого брал винтовку. Йоук смотрел ему вслед.

Совещание все еще продолжалось. И тут появилась Саманта Стрейдер – динамичная и целеустремленная. Она направилась прямо к группе офицеров. Сработало репортерское чутье, и Йоук втиснулся между двумя помощниками генерала.

Говоривший был в штатском, хотя и выглядел как военный. Йоук шепотом спросил соседа и услышал в ответ: