Блад вспомнил, что ещё вчера эти же крали в напудренных кудряшках взашей вытолкали своего племянника моряка Джереми, шкипера торгового судна, с его же корабля, заставив парня с мушкетом наперевес бежать на защиту правого дела. И все, кто не козёл, просто обязаны последовать его примеру! Почему? А потому что!

Сам же Питер Блад родился на свет в семье тихого, пьющего ирландского врача и пылкой, неуправляемой уроженки Сомерсетширского графства. От матери он унаследовал бурую храбрость, доводящую до безумия, а от отца – нежную любовь к знаниям, получив уже в двадцать три года степень бакалавра медицины. Не слабо так, а?

Внешность нашего медика была та ещё: высокий, худощавый брюнет, смуглый, как молдавский цыган. Но из-под чёрных бровей смотрели невероятно синие пронизывающие глаза, а черты лица были почти греческими. Блад привычно одевался во всё чёрное, как и подобало профессиональному врачу. Его кам-зол тонкого камлота[4] был обшит серебряным позументом, а манжеты рубашки и жабо украшали дорогущие брабантские кружева. У каждого свои причуды…

К сожалению, родители его прожили недолго, и молодой медик с горя (?) отправился посмотреть мир. Любовь к морю толкнула его на службу в голландский флот. Печально знаменитый адмирал де Ритер даже произвёл его в офицеры за участие в великой морской битве с вампиро-испанским флотом на Средиземном море.

Сам Блад прекрасно отдавал себе отчёт, что благосклонностью адмирала он обязан лишь тому, что в его каюте всегда имелся запас чистого медицинского спирта, но чего уж ворошить прошлое. Тем более кто сейчас вообще помнит несчастного де Ритера: парой месяцев позже вампиры загрызли его прямо на капитанском мостике…

Потом два года Питер отсидел на зоне, в грязной испанской тюрьме, а откинувшись с кичи, уже в составе французской армии в хвост и гриву бил испанцев, оккупировавших Голландию. А почему нет?! Ведь общеизвестно, что именно жадность конквистадоров Кортеса разбудила то страшное Зло, что дремало в затерянных городах Анд, а изголодавшиеся вампиры вновь обнажили клыки…

Но в возрасте тридцати двух лет Питер оставил море, решив вернуться к профессии врача. Искренне считая, что идиотское сражение за клыкастого герцога Монмута не имеет лично к нему никакого отношения, Блад выпил две (или три, он не считал) бутылки портвейна и пораньше лег спать. Доктор спокойно дрых, когда Монмут во главе повстанцев с песнями и музыкой двинулся на королевскую армию, которой по сюжету также полагалось ночью спать.

Но солдаты не спали (вот это сюрприз!) и встретили мятежников залпами картечи в упор. Так что в четыре утра, когда над раздолбанным полем битвы начинало подниматься солнце, мирный сон Питера Блада был нарушен самым безжалостным образом.

В дверь его дома били головой или прикладом, что-то громко крича. Полагая, что в городе кто-то срочно рожает тройню, Блад накинул ночной халат, сунул ноги в тапки и выбежал из комнаты. На улице в золотых солнечных лучах стоял молодой человек в изодранной одежде, покрытой грязью, пылью и почему-то опилками. Стоявшая рядом с ним лошадь, держась за сердце, тяжело переводила дыхание.

Блад не сразу узнал молодого шкипера Джереми Питта, племянника тех самых вредных девиц, живших в доме напротив. В разбуженных шумом домах открывались двери, распахивались окна, из которых выглядывали недовольные физиономии невыспавшихся соседей.

– Спокойствие, только спокойствие, дамы и господа, – громко объявил Блад. – Где вампиры? Кто рожает? Почему, припарки еловые, сразу ко мне?!

Пыльный юноша недоумённо переглянулся с лошадью и пожал плечами.

– Так, ещё раз, берём всего себя в руки и отвечаем на вопрос: чего? кому? от меня? надо, а?

Шмыгая носом и задыхаясь, молодой человек наконец заговорил:

– Наш командир лорд Гилдой тяжело ранен в… он сейчас в усадьбе Оглторп… меня послали за вами… Скорее к нему… скорей! У него пуля в таком месте…

Он кинулся к Бладу, надеясь поймать его за полы ночного халата, но доктор ловко увернулся, шутливо стукнув юношу по лбу домашним тапком.

– Можно я не поеду? – попробовал отвязаться он. – Укуси меня вампир, ну не в такую же рань и не в таком наряде!

– Но лорд Гилдой такой хороший…

– Не аргумент.

– Он один из горячих соратников герцога Монмута!

– Это вообще не аргумент!

– Так вы не поедете? – удивился молодой человек, доставая кремнёвый пистолет.

– Сказал же, поеду, – подтвердил Блад, прекрасно понимая, что, откажи он, соседи-патриоты сию же минуту разорвут его на месте, – но прежде всего мне нужно переодеться, принять ванну, выпить кофе и захватить с собой кое-какие медицинские инструменты. Клизму, например.

– Мы теряем время! Мы его теряем!

– Посидите в доме, молодой человек. Быть может, хотите слабительного чаю со сливками?

Но нетерпеливый Питт замахал руками:

– А если лошадь свистнут? Ради бога, поспешите!

Блад бегом метнулся наверх. Переодеваясь, он дал несколько поручений домохозяйке, распорядившись заодно и насчёт роскошного обеда, который в результате даже не попробовал. Увы и ах…

Когда наконец доктор вышел на улицу, то застал молодого шкипера уже осаждённым толпой напуганных полуодетых горожанок. Понятно, какие именно «весёлые новости» сообщил им Питт, поскольку раннее утро резко наполнилось плачем, нытьём и стенаниями.

При виде Блада молодой моряк стряхнул с себя рыдающих тётушек и вскочил в седло.

– Поехали уже! Садитесь позади меня!

Доктор Блад обошёл лужи слёз и вспрыгнул на круп лошади, властно обняв за талию своего спутника.

Вот так и началась его вампирея. Шкипер Джереми Питт, которого Блад ошибочно счёл лишь засланцем раненого мятежника, на деле оказался посланцем самой Судьбы!

Пробираясь по сельской дороге в дымах и запахе пороха к серому приземистому дому в стиле Тюдоров, Блад не мог поверить, что его старая добрая Англия полыхает сейчас в кровавой междоусобице. Но вампиры часто использовали давнюю европейскую политику стравливания людей, и коварный Монмут отнюдь не был исключением…

На каменном мосту из Бриджуотера им встретились самые шустрые дезертиры с поля боя. Разрозненные отряды повстанцев бросали оружие и разбегались в страхе, что вот-вот появятся красные мундиры королевских драгун и покажут всем кузькину мать. Что это такое, доподлинно не знал никто, а потому боялись до икоты…

Но всё равно Питт и его спутник каким-то чудом добрались до старой усадьбы, где был расположен штаб мятежников. Во дворе им навстречу бросился бледный, как рисовый пудинг, хозяин дома сэр Бэйнс.

Доктору наконец продемонстрировали и лорда Гилдоя – высокого мужчину с мясистым носом, напоминающим красный болгарский перец, лежащего на кушетке у окна. Мятежный командир тяжело дышал и слабенько стонал на выдохе. Вокруг высокопоставленного раненого суетились жена Бэйнса и его весьма миловидная дочь.

– Хм, позвольте представиться – Блад. Питер Блад. А что вы делаете сегодня вечером?

– Доктор, а вы кого-то ждёте? – не поняла его девушка. – Скорая должна приехать?!

Вздохнув, Блад склонился над его светлостью и приступил к своим профессиональным обязанностям. Сначала он в клочья разорвал его камзол, приспустил нижнее бельё, обнажив пробитый пулей филей молодого лорда, затем посвистел в потолок и велел принести выпить чего-нибудь покрепче.

– Но разве вам не нужны горячая вода, бинты, корпия и всё такое?

Питер подумал и неуверенно кивнул:

– Но бренди вперёд!

Полчаса спустя, когда победоносные королевские драгуны влетели в усадьбу, Блад ещё бинтовал раненого. Его очень трудно было хоть чем-то отвлечь, если он поглощён своей работой и хорошей выпивкой.

Однако носатый лорд, придя в себя, проявил серьёзную озабоченность отсутствием штанов, а Джереми Питт, весь вид которого выдавал в нём махрового повстанца, полез прятаться в бельевой шкаф, между скатертями и простынями. Хозяин усадьбы перепугался до смерти, его жена и дочь тоже дрожали от страха.