Год 1841, 17 июня. Получил письмо от моего друга, приходского священника Питера Гранта с просьбой расширить и отреставрировать алтарь его церкви в селении Хагарстоун, расположенном среди лесов на западе страны.
5 июля. Отравился в Хагарстоун со старшим рабочим Сомерсом. Очень долгое и утомительное путешествие.
7 июля. Работа началась. Церковь старинная, для любителя древностей — просто находка, поэтому я сделаю все возможное, чтобы в ходе реставрации не пострадала ни единая деталь. Правда, одну могилу все же придется передвинуть футов на десять в сторону. Замечу, что на этой могиле довольно неприятная латинская надпись; жаль, что придется передвигать именно ее. Она находится среди могил семьи Кеньон, старинного рода, полностью вымершего. Надпись гласит:
САРА
1630
Во имя покоя мертвых и благополучия живые пусть никто не тревожит этот склеп и его обитателя до самого пришествия Христа. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
8 июля. Держал совет с Грантом по поводу «могилы Сары». Нам обоим не хочется ее трогать, однако грунт в том месте просел настолько, что это небезопасно для церкви. Выбора у нас нет. Постараемся выполнить работу как можно осторожнее; все будет происходить под нашим строгим контролем.
Грант рассказал, что про эту могилу ходит одна легенда. Говорят, что это могила последней представительницы рода Кеньонов, ужасной графини Сары, убитой в 1630 году. Она жила одиноко в своем старом замке, чьи руины еще можно увидеть в трех милях от Бристоля. О графине ходили дурные слухи. Она была то ли ведьмой, то ли оборотнем; ее единственным другом и компаньоном был огромный волк. Эта тварь якобы нападала на детей, а если детей не было, то на овец и других животных, утаскивала их в замок, и там графиня высасывала из них кровь. Считали, что убить графиню нельзя, ибо она бессмертна. Правда, это оказалось вымыслом, поскольку в один прекрасный день ее задушила местная сумасшедшая крестьянка, потерявшая двоих детей — по ее словам, их утащила к себе в замок графиня. Весьма любопытная история. Она указывает, что и в наших краях существуют поверья, схожие с историями о вампирах, распространенными в Европе, точнее, в Словении и Венгрии.
Могила выложена плитами из черного мрамора, ее венчает огромная мраморная глыба того же цвета. На мраморе высечен странный рисунок: красивая молодая женщина полулежит на кушетке, ее шею обвивает веревка, конец которой женщина держит в руках. Рядом стоит огромная собака с высунутым языком и оскаленными клыками. На лице женщины застыло жестокое выражение, уголки губ слегка приподняты и видны зубы — длинные и острые, словно у волка или собаки. Весь рисунок, хотя и превосходно выполненный, оставляет крайне неприятное впечатление.
Передвигать могилу придется по частям — сначала надгробный камень, затем все остальное. Завтра будем сдвигать камень.
9 июля. 6 часов вечера. Очень странный день.
К полудню все было готово. После обеда рабочие взялись за блоки и тросы. Надгробный камень сдвинулся легко, хотя стоял очень крепко и для верности был скреплен с мраморными плитами раствором или мастикой, чтобы внутрь могилы не попадал воздух.
Никто из нас не ожидал, что из могилы ударит такой тошнотворный, спертый воздух. Когда же надгробие медленно поднялось вверх и мы смогли заглянуть в гробницу, то увидели нечто ужасное. В могиле лежало полностью одетое тело женщины, иссохшее, съежившееся и такое бледное, словно она умерла от голода. На шее покойницы была затянута веревка. Судя по рубцам, рассказ об удушении оказался правдой.
Однако самое странное — и страшное — было то, что тело прекрасно сохранилось. Если бы не жуткая худоба, могло бы показаться, что женщина умерла совсем недавно. Плоть была мягкой и белой, широко раскрытые глаза смотрели на нас со страхом, но осмысленно. Тело лежало прямо в сырой земле, без гроба или хотя бы мешка.
Несколько минут все молча созерцали ужасное зрелище, а затем рабочие принялись умолять нас вернуть плиту на место. Разумеется, мы этого не сделали, однако я послал за плотниками, чтобы устроить нечто вроде деревянной крышки и прикрыть могилу, пока мы будем передвигать ее на новое место. Это долгое и трудное дело. Думаю, нам понадобится дня два или три.
9 часов вечера. Когда начался закат, в округе внезапно завыли собаки. Так продолжалось минут десять или пятнадцать, затем вой разом стих. Это, да еще странный туман, окутавший церковь, не дает мне покоя — я со страхом думаю о «могиле Сары». Согласно поверьям тех стран, где верят в существование вампиров, внезапное беспокойство собак и волков в закатные часы указывает на присутствие нечисти, а уж туман — это верный знак. Вампиры умеют создавать туман, чтобы под его завесой незаметно передвигаться, а в случае необходимости и скрыться.
Не осмеливаюсь рассказать о своих подозрениях священнику Гранту, поскольку он ярый противник народных суеверий. Между тем я убедился на собственном опыте, что разумность этих суеверий не только возможна, но и весьма вероятна. Придется работать в одиночку; потом попытаюсь сделать так, чтобы он помогал мне, сам того не сознавая. Буду бодрствовать, по крайней мере, до полуночи.
22.15. Случилось то, чего я ожидал и боялся. Около десяти вновь раздался ужасающий вой. Он зазвучал со стороны церкви и начался на самых ужасных, душераздирающих нотах, так что в жилах стыла кровь. Вой длился несколько минут, затем я увидел, как рядом метнулась большая тень, словно пробежала огромная собака. Зверь на бешеной скорости мчался в поля. Если это то, чего я опасаюсь, он вернется вскоре после полуночи.
00.30. Я оказался прав. Около полуночи я увидел, что зверь возвращается. Он остановился возле того места, откуда выползал туман, задрал голову и издал тот пронзительный вой, который я уже слышал накануне.
Завтра расскажу пастору, что я видел; и если, как я и предполагаю, где-то поблизости будут обнаружены зарезанные овцы, я уговорю пастора проследить вместе со мной за таинственным ночным разбойником. Я покажу ему «могилу Сары» — возможно, пастор все поймет сам, без моей помощи.
10 июля. Сегодня утром рабочие только и говорили, что о жутком вое собак.
— Не нравится нам это, сэр, — сказал один из них, — не нравится. Кто-то здесь бродит по ночам. Нечистая сила, не иначе.
Они перепугались еще больше, когда стало известно, что ночью в одну из овчарен забралась огромная собака, утащила трех овец и перегрызла им горло.
Я рассказал священнику о том, что видел ночью, и о том, что говорят в округе. Он сразу же решил, что мы должны попытаться поймать это животное или хотя бы выяснить, что это такое. «Я уверен, — сказал пастор, — это чья-то собака. Наверное, ее привезли недавно, поскольку я знаю всех местных собак, и среди них ни одной такой огромной, как вы описываете. Впрочем, возможно, лунный свет помешал вам разглядеть ее как следует».
В тот же день я попросил священника оказать мне услугу помочь поднять деревянное надгробие на могиле. Я объяснил это тем, что мне нужно взять образец раствора, которым надгробный камень скреплялся с могильной плитой. После недолгого колебания он согласился, и мы подняли крышку. Зрелище, представшее перед нами, повергло меня в ужас, а Грант пришел в изумление.
— Господи боже! — воскликнул он. — Эта женщина жива!
Так казалось. Труп уже не напоминал скелет — он выглядел так, словно покойник умер совсем недавно. Тело было по-прежнему сморщенным и съежившимся, однако губы налились и приобрели здоровый ярко-красный цвет. Взгляд женщины по-прежнему ужасал, но ее глаза смотрели, если можно так выразиться, совершенно осмысленно. В уголке рта покойницы я заметил маленькое темное пятнышко, однако священнику ничего не сказал.
— Берите скорее свой раствор, Гарри, — задыхаясь, сказал Грант, — и закроем могилу! Господи, спаси и помилуй! Хоть я и священник, но такие лица меня пугают!
