— А ты и рад, гаденыш, — сказал Дэви, обдав Келлера новой волной пивного перегара. — Ты из тех извращенцев, которые любят такие штучки.

За спиной Дэви послышались проклятия в адрес Келлера, что только подзадорило забияку. Правой рукой он наотмашь ударил Келлера в челюсть.

Тот стал оседать на землю. Перед глазами замелькали желтые и черные пятна. И тут Дэви ударил его правой ногой в грудь.

— Убей этого подонка, Дэви! — завопил мужчина с карабином. — Не церемонься с ним!

И тут со стороны дома ударил дробовик.

Дробь пролетела совсем близко от Дэви, продырявив ему правый рукав — рубаха приобрела такой вид, будто над ней потрудился шаловливый щенок.

На крыльце стояла миссис Доддс с двуствольным обрезом в руках. Оружие было вполне серьезным, как и решимость хозяйки.

— Все слышали, что сказал мой муж? Убирайтесь с нашей земли!

— Мы же только хотели помочь тебе, Мирна, — промямлил Дэви. — Знали, что ты против.

— Заткнись, Дэви. Я ошибалась насчет Келлера. Он занимается этим не ради удовольствия. То же самое ему пришлось сделать со своей женой и сыном. Или вы забыли?

— Но… — пробормотал драчун.

Стволы обреза были нацелены ему прямо в грудь.

— Напрасно ты думаешь, Дэви, что мне не хватит духу тебя застрелить, — сказала Мирна.

Жена Дэви дернула его за рукав.

— Идем, дорогой. Ты же видишь, она не шутит.

Однако тот не хотел отступать просто так.

— Этот Келлер занимается грязным делом. Совсем недавно и ты, Мирна, была того же мнения.

Миссис Келлер грустно покачала головой.

— А что стало бы с ними, если бы он этого не делал? Если забыл, съезди в город, посмотри. Потом скажешь, хочется ли тебе, чтобы кто-то из твоих превратился в такое же чудовище.

Жена Дэви вновь дернула мужа за рукав.

— Прости его, Мирна, — сказала она миссис Доддс. — И остальных тоже. Парни слишком налегали на пиво. Нам было их не остановить. Прости, Мирна.

Десять незваных гостей побрели к проселку, где стояли их машины. На чету Доддсов они старались не смотреть.

— Красивая комната, — сказал Келлер двадцать минут спустя.

Так оно и было. По голубому фону обоев кувыркались плюшевые мишки и единороги. Детский столик с парой стульчиков, глобус, несколько детских энциклопедий. То, что может понадобиться растущему ребенку. Точнее, могло бы понадобиться.

Детская кроватка стояла в углу. Миссис Доддс загородила ее собой.

— Вы простите, что я вас так встретила, — сказала она Келлеру.

— Это вполне понятно.

— И за Дэви тоже простите.

— Вы тут ни при чем.

Келлер понял: Мирна Доддс не только оттягивала время. Она… умоляла его.

— Вы повнимательнее осмотрите нашу малютку.

— Обязательно.

— Я слышала, случаются ошибки. Думают, началось обращение, а там совсем другая болезнь, но с похожими симптомами.

«Обращение — не болезнь», — мысленно возразил ей Келлер.

— Я очень внимательно осмотрю вашу дочь, — пообещал он вслух.

— Нам с женой уйти? — спросил Доддс.

— Для вашей жены так будет лучше.

Миссис Доддс резко повернулась к кроватке, где лежала ее семимесячная дочь. Синюшный оттенок кожи и затрудненное дыхание — первые признаки начавшегося обращения.

Мать схватила девочку, прижала к груди и громко зарыдала. Келлер стоял молча, опустив голову.

Мистеру Доддсу пришлось буквально вырвать ребенка из рук жены, а ее силой увести из детской.

Глаза отца тоже были полны слез.

— Вы только посмотрите внимательно, мистер Келлер. Убедитесь наверняка, — всхлипывая, попросил он.

Келлер кивнул.

В комнате пахло нагретой солнцем пылью, тканью занавесок и детской присыпкой.

Стенки кроватки были подвижными. Келлер опустил их и склонился над ребенком. Маленькая Бет была полненькой и очень симпатичной: светлые волосики, пухлые губки. Мать спеленала ее. Пеленки казались ослепительно белыми в сравнении с цветом кожи.

Осмотреть девочку не составило труда. Доддсы могли бы это сделать и сами. Келлер вполне понимал их нежелание: осмотр только подтвердил бы худшие опасения.

Он открыл малышке рот. Девочка заплакала. Вначале Келлер осмотрел ее десны, а затем и зубы. Десны начали твердеть и покрываться коростой. Зубы заметно удлинились.

Осмотр подтверждал страшный факт: семимесячный ребенок претерпевал обращение.

Иногда обращенные добирались из городов в захолустье и хватали все, что могли найти. Пару недель назад кто-то из них проник в дом Доддсов и очутился в детской.

Как всегда, Келлер действовал быстро. Не медлил он и после того страшного дня, когда его жена и сын подверглись нападению в лесу и у них началось обращение.

Все, что уцелело от цивилизации, забилось в глухие углы вроде этого. Сколько бы ты ни любил своих близких, их нельзя было оставить жить и позволить обратиться. Впереди их ждало ужасное существование: непрестанная охота за новыми телами, ненасытный аппетит и ужасные язвы по всему телу. И все это — навсегда.

Если ты любил их, у тебя оставался только один выбор.

В здешнем сообществе фермеров осуществлять этот выбор было по силам одному лишь Келлеру. Остальные тешились обманами, будто их близкие не совсем заразились или не совсем начали обращаться. Так эта печальная миссия закрепилась за Келлером.

Раскрыв рюкзак, он быстро достал оттуда молоток и деревянный кол.

Келлер подошел к кроватке и поцеловал малышку в лобик.

— Ты пребудешь с Богом, дорогая, — сказал он ей. — Ты пребудешь с Богом.

Потом он выпрямился, взял в левую руку кол, приставил к сердцу девочки, а затем с великой печалью устало поднял молоток.

Он прикончил ее так же, как прежде всех остальных, — быстро и с одного удара. Хлынувшая из раны горячая отравленная кровь забрызгала ему лицо и рубашку. Но и его душа была ранена — предсмертным криком семимесячной Бет.

Провожал Келлера Элси Доддс — его жена оставалась в спальне. Когда они вышли, фермер положил руку ему на плечо и сказал:

— Я буду молиться за вас, мистер Келлер.

— Мне действительно понадобятся ваши молитвы, мистер Додд.

Кивнув на прощание, гость поспешно сел на велосипед и уехал.

Через полчаса он снова катил по шоссе. Отдохнувший Энди проворно бежал следом, высунув розовый язык.

В рюкзаке лежали липкие от сохнущей крови молоток и кол — орудия, которыми он снова и снова устранял последствия заразы, просачивающейся сюда из городов.

Пошел дождь. Келлер продолжал думать о маленькой дочери Доддсов и о невинном взгляде ее глазенок.

Он не замечал ни дождя, ни тихо опустившихся сумерек.

Скрипели велосипедные педали, лязгала цепь, погнутое переднее крыло задевало за колесо. Через каждую четверть мили Энди останавливался и стряхивал с шерсти дождевую воду.

«Поганые мерзавцы, — думал Келлер. — Поганые мерзавцы».

Дэвид Джеймс Шоу родился в 1955 году в Марбурге в американской семье. В юности он работал кино и литературным критиком, а в возрасте двадцати трех лет начал сочинять художественную прозу и опубликовал в журнале «Галилео» свой первый рассказ. Со временем он стал плодовитым новеллистом, получив от журнала «Сумеречная зона» премию «Дименшен» за самый популярный рассказ в 1985 году и Всемирную премию фэнтези в номинации «Лучший рассказ» в 1987-м. В том же году его повесть «Потомство Памелы» была удостоена премии Брэма Стокера в соответствующей номинации. За первым сборником рассказов Шоу («Видя красное», 1990) последовали еще шесть. Он также автор ряда романов, последним из которых на данный момент является «Пальба» (2008).

Наибольшего успеха Шоу добился в качестве сценариста, начав с написания диалогов к «Кошмару на улице Вязов-5: Дитя снов» (1989); в том же году им созданы сценарии одного из эпизодов телесериала «Кошмары Фредди» (эпизод «Безопасный секс») и полнометражного фильма «Кожаное лицо: Техасская резня бензопилой-3» (1990). Он также является сценаристом фильмов «Зубастики-3» (1991), «Зубастики-4» (1992), «Ворон» (1994) и «Техасская резня бензопилой: Начало» (2006).