Я аж подавилась воздухом на время, но всё-таки сумела выдать, сохраняя фотографию в памяти телефона:

— И кому ты хуже сделаешь? Так ты меня дозировано принимаешь, а там на постоянной основе вынужден будешь терпеть! Так что подумай, Лектор, прежде, чем словами бросаться!

— Ради возможности отомстить, я тебя под конвоем в загс приведу! — продолжал шутливо грозить Ярмолин, пытаясь не рассмеяться в ответ на моё скептическое выражение лица.

И чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда спавшая на его плече девушка, тихо фыркнула, сонно пробормотав:

— Совет да любовь, товарищ преподаватель… А теперь пожалуйста, либо идите уже в загс, либо дайте поспать! Изверги…

Наступившую после этой фразы почти что мхатовскую паузу нарушило недовольное заявление Манюни, слезшей со скамьи и вставшей рядом со мной, скрестив руки на груди:

— Неть. Нам такого не надоть! Мы длугого надём! Учше!

— Вы меня ранили в самое сердце, Марья… — Лектор прижал руку к груди, состроив обиженное выражение лица.

И снова чуть не подпрыгнул, когда спавшая девушка, едко добавила:

— Нет у вас сердца, товарищ Ярмолин… Нет и не было! Проверенно студентами с первого по пятый курс включительно…

— Снегирёва, у тебя совесть есть? — тяжело вздохнул Лектор, впрочем, не спеша скинуть наглую оккупантку с плеча. И едва заметно, почти удивительно улыбался краешком губ, щурясь на свет.

— Это был риторический вопрос? — девушка вздохнула вновь и повернула голову, сонно моргая и глядя недовольным взглядом на мужчину. — И вообще, товарищ суровый му… Мучитель дней и ночей моих бессонных… Вместо того, что бы интересоваться наличием у меня совести, лучше бы отдали уже задания и свои ценные указания, да в загс отправлялись. Пока есть хоть кто-то, кто согласен на такую сомнительную авантюру…

— Снегирёва, ладно ваши опоздания, я к ним почти привык. Ладно ваш постоянный и здоровый сон на задней парте на моей паре, к этому я тоже почти привык. Хорошо ещё не храпите на всю аудиторию! — фыркнул Ярмолин, отвешивая вновь прикорнувшей на его плече девушке щелбан. — Но ваше хамство…

— Хамство? — девушка широко зевнула, сев прямо и сладко потянувшись. — Да ни в одном глазу! Обычная констатация факта, товарищ преподаватель, только и всего!

— Снегирёва…

Глядя на разворачивающуюся перепалку между ехидным байкером, с кличкой известного серийного маньяка, и сонной, лениво зевающей девушкой, откинувшейся на спинку скамейки и закрывшей глаза, вытянув ноги вперёд, я почему-то улыбалась. Наверное от того, что эта перебранка почему-то напомнила мне о нашем, почти семейном, разборе полётов с Кощеем и последовавшей за этим поездкой на байке. Это было так…

Романтично, что ли?

Тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли и сравнения. И наклонившись к Мане, тихо шепнула:

— По-моему, нам пора, Ваше Царское величество.

— А как же подалок? — так же громким шёпотом осведомилась Маня, снимая свой рюкзачок и протягивая его мне. — Подалок для Ыжего и онопатого!

— Что за подарок? — отвлёкся от увлекательного спора Алексей, вновь поворачиваясь к нам. И только вздохнул печально, когда девушка, улучив момент, снова пристроилась на его плече, закрыв глаза. — Снегирёва, ну ты… Ну просто слов у меня нет!

— И не надо, — сонно пробормотала брюнетка, прижимаясь теснее. — И вообще. Продолжайте вести допрос с пристрастием, а мне дайте поспать хоть немного…

— Я даже боюсь спрашивать, чем ты ночью занимаешься…

— Золушку изображаю, блин, — буркнула девушка, ущипнув байкера за руку. — Меня не кантовать, при пожаре выносить перво-о-ой…

— Зараза, — Лектор усмехнулся, почему-то добродушно и с долей иронии. И вновь на меня глянул, заинтересованно вкинув бровь. — Так что за подарок для Рыжего и Конопатого?

— Воть! — Маня, довольная тем, что про неё вспомнили, поставила рюкзачок на землю и открыла его. Вытащила бережно сложенный ещё дома листок бумаги, она протянула его байкеру. — Делжи! Это от меня с мамой, для Ыжего! И Ощею пливет пеледай! Позязя!

— А, ну теперь мне понятно, кто там такой чёрный, тощий и с цветочком… — я озадаченно почесала нос, осуждающе глядя на пытавшегося замаскировать смех кашлем Лектора.

Тот всё же сумел взять себя в руки, хотя многообещающая улыбка прямо намекала на то, что бедному Ромычу не избежать новой порции шуточек. Убрав Манюнино творчество во внутренний карман куртки, валявшейся рядом на скамейке, Ярмолин перехватил маленькую ручку моего чада и приложился к ней в церемонном поцелуе:

— Всё для вас, Царевишна, всё для Вас…

— Растление несовершеннолетних? — сонно фыркнула брюнетка, широко зевнув и приоткрыв один глаз, подмигнула мне и Манюне. — Ну о таких грехах за вашей юридической душенькой я не подозревала, да…

— Снегирёва… Ты спишь? — ласково протянул Лектор, едва заметно дёргая уголком губ в попытке скрыть улыбку.

— Сплю, — кивнула головой девушка, вновь закрывая глаза.

— Вот и спи дальше. Пока я не вспомнил, как именно планировал поиздеваться над тобой на пересдаче.

— Сволочь вы, господин Ярмолин. Заслуженная…

— Я ему медаль такую обязательно подарю, — согласно кивнула головой и, помахала на прощание обиженно насупившемуся байкеру. — Желаю приятно и продуктивно провести время… А мы домой. У меня там уборка ещё не закончилась…

— Ула, уболка! — тут же встрепенулась Манюня, вставая на самокат и рванув дальше по аллее. — Штучки длючки-и-и!

— Да ёпт… — только и смогла я выдать, глядя вслед удаляющейся дочери. — Ну всё, пришёл уборке тот самый полярный и толстый, хвостатый и наглый…

— Песец, — зевая, дополнила брюнетка и всё-таки соизволила проснуться окончательно, хмуро покосившись на сидящего рядом мужчину. — Догоняй, а то без тебя начнут, потом не найдёшь, куда и что засунули. А я сейчас узнаю, чем меня пытать на пересдаче собираются… И не стыдно вам издеваться над бедной, несчастной девушкой?

— Мне? Мне и стыдно?! — натурально изумился Лектор, поворачиваясь к собеседнице. И…

— О, мне действительно пора, — хлопнув себя по лбу, я поспешила следом за дочерью, успев всё-таки сделать ещё одну фотографию и подумав о том, что работники того киоска печати заработают нервный тик от моих запросов.

Но мне их было даже не жаль… Эти снимки точно стоят того!

— Манюня, а ну стоять-бояться, ваше Царское величество! — громко позвала я, набирая скорость и догоняя своё обожаемое чадо. После чего мы уже вдвоём отправились к пункту проката. Прогулка это хорошо, но и дома дела сами не сделаются!

Выбираясь из своего кабинета в два часа пополудни, в понедельник, Кощей мечтал только об одном. О чашке крепкого, чёрного кофе с коньяком и блаженной тишине. И добравшись до бара на первом этаже финансист «Максимуса» уже предвкушал пять минут личного, только его собственного удовольствия. Вот только усевшись на стул и порцию напитка богов, Костин только руку поднять успел, намереваясь попросить добавку в виде коньяка у вездесущего Алика. А сверху, как глас божий, раздался очень знакомый и очень прохладный голос неизменного ледяного администратора:

— Роман, я буду очень признательна, если напиваться начнёте после окончания рабочего дня… А у нас ещё даже не все договора просмотрены, наш великий и ужасный казначей!

— Эльза, — убито протянул Кощей, уронив голову на руки и всё-таки поманив Алика пальцем. Бармен скептично выгнул бровь и мило улыбнулся, продолжая протирать бокалы. — Предатель…

— Извините, Роман Евгеньевич, я вас, конечно, уважаю… — бодро отрапортовал парень, выставляя на стойку большую чашку, наполненную ароматным, травяным чаем, который в клубе заваривали специально для Эльзы. — Но лишиться работы, премии и расположения нашего маленького начальства тоже не хочу, — и тут же переключился на подошедшую блондинку, мягко улыбнувшейся ему в ответ. — Эльза, может, что-нибудь к чаю?

— Нет, спасибо, — усмехнувшись, Снежная Королева всея клуба искоса глянула на поникшего казначея и вздохнула, грея тонкие пальцы о края кружки. — Алик, дай ему допинг. Если он уснёт в моём кабинете и на моём же столе, спускаться вниз он будет на плече Олега Геннадьевича. А мы же не хотим такого позора, так ведь?