— Страшное детство. Деревянные игрушки, прибитые к полу, — хохотнув, Кощей открыл дверь и пропустил нас с Манюней вперёд. — А так иногда хочется с милым мишкой чаю попить на досуге…

— А, бывает, — покивала головой, нутром чуя подвох во всём происходящем, но, так и не понимая, где именно меня пытаются обмануть.

Вот только невинные улыбки на лице дочери и парня сбивали весь подозрительный настрой и не давали докопаться до истины. Нет, обаяние Кощея на меня по-прежнему не действовало, с ног не валило и не топило моё ледяное сердце. Но вместе с невинными глазами Царевишны оно представляло просто-таки убойное сочетание. У меня просто не было никакого иного выбора, кроме как принять информацию к сведению и списать всё на то, что здоровых людей в мире нет…

Просто есть недообследованные!

Обратный путь до родного магазина оказался гораздо длиннее, чем мне помнилось. Периодически кто-то из этой парочки заговорщиков останавливался, каждый раз находя всё новые причины для задержки. То Марье захотелось посмотреть на крадущегося к голубю кота и спасти несчастную птицу от участи стать ужином бродяги. То Кощею захотелось вспомнить детство и покачаться на качели, в ближайшем дворе. И самое страшное, я на это возразить ничего не могла, совершенно, каким-то магическим образом оказавшись вовлечённой во все эти маленькие приключения.

Я смеялась над комментариями по поводу действий «охотника» в исполнении Кощея, я улыбалась, глядя на то, как он катает Манюню на плечах. Я не сопротивлялась, когда под напором моей упрямой дочери, Рома кружил по очереди то меня, то её. И чувствовала себя на удивление легко и счастливо.

Наверное, поэтому, остановившись около своего приметного автомобиля, я с удивлением поняла, что не хочу прощаться. Но и настаивать на продолжении банкета не собиралась совершенно. Зачем? Дружба ведь не равнозначно ежедневным встречам и проведённым вместе вечерам, так ведь?

— Ну, я так понимаю, пора прощаться, — вздохнув, я вытащила из кармана джинсов брелок сигнализации. Матиз приветливо мигнул фарами, отзываясь на нажатие кнопки.

Манюня, прислонившись ко мне, старательно пыталась скрыть зевоту, сонно потирая глаза.

— Сей момент, — кивнув головой, байкер присел на корточки перед Царевишной и, осторожно поцеловав её в щёку, проговорил. — Ну что, договорились Манюнь? Пусть вся эта красота у тебя полежит, а то набегут всякие Ыжие и Онопатые и заберут себе играть!

— До-о… Доаваи… — не справившись с зевком и сложным словом, моё чудо просто кивнуло головой и ограничилось одним единственным звуком. — Дя! А моно мну игать?

— Тебе? Не моно, нуно, — щёлкнув её по носу, эта хитрая байкерская морда выпрямилась и, невинно похлопав глазами, спросила. — Багажник откроешь? Я пакеты туда поставлю.

— Ты… — глубоко вздохнув, я нажала нужную кнопку, пытаясь подобрать хоть что-то отдалённо цензурное, дабы описать всю степень собственного возмущения. Не получилось. И усадив клевавшую носом дочь в кресло, я хлопнула дверцей, обходя машину по кругу.

К тому моменту Ромашка эта, себе на уме, уже залезла наполовину в багажник, расставляя пакеты с игрушками так, чтобы ничего не выпало и не потерялось. И так соблазнительно стоял, качая своей костлявой пятой точкой, что, не удержавшись, я таки приложила его с размаху пониже спины!

Ромыч, такого подвоха точно не ждал. И знатно приложился затылком о крышу машина, после, пытаясь выползти наружу, повторно ударился уже о дверцу багажника. И высказавшись себе под нос о бренности бытия, жалобно протянул:

— За что?!

— Себе, да? Чаепитие с медведями? Ыжий и Онопатый отберёт и сломает?! — тыкая пальцем в грудь парня, я сумела оттеснить его ближе к байку. — Я что, похожа на дуру, а?!

— Да, себе. Да, чаепитие с медведями! И да… — тут Костин откровенно замялся, но всё-таки продолжал стоять на своём. — Наш могучий начальник имеет странные пристрастия. Ну кто не без греха в этом мире?

— О как… — сощурившись, я упёрла руки в бока, глядя на подлого интригана, маскирующегося под невинную овечку. — Показаний не меняем, в преступлении не сознаёмся… Ну хорошо. Завтра я приеду вместе с Царевишной и этими самыми медведями, в охапку с сервизом. И не дай бог кто-то не умеет разводить чайные церемонии…

— Что тогда? — заинтересованно подался вперёд Кощей, снова пристроив свои руки на моей талии и притягивая меня ближе.

— Узнаешь, — высвободившись, я перекинула косу на спину и гордо уселась за руль, выразительно фыркнув и заводя мотор. И пару раз газанув на месте, выехала с парковки, собираясь оказаться дома как можно быстрее.

Почему-то в душе поселилось стойкое ощущение, что завтра днём вся чё1ртова банда рокеров будет демонстрировать за столом манеры, достойные приёма у самой королевы Великобритании, как минимум. При этом выражаясь тихой, но очень цензурной бранью. Что ж, по крайне мере, скучно точно не будет…

— Я не понял… Чё именно мы должны, вот, млять, просто в край обязаны сделать, а?!

Гневный вопль рыжего варвара, известного так же как Добрынин Илья Алексеевич или по-простому и для своих — Харлей, гулким эхом прокатился по второму этажу клуба. Начальство номер два, получившее очень уж специфичное предложение, изволил буйствовать, возмущаться и сеять хаос вокруг себя.

Поэтому никого не удивил пудовый кулак, приземлившийся на стол администратора, как самый веский аргумент из всех возможных. Большая кружка чая, стоящая с краю, такого порыва не оценила. Расплескавшийся мятный чай только чудом не задел важные бумаги, лежавшие рядом аккуратной, ровной стопкой.

Изабелла Александровна Араньева, неизменный ледяной администратор «Максимуса» и хозяйка кабинета, выразительно кашлянула на это. И оторвавшись от прочтения очередного шедевра от поклонников и поклонниц собственного руководства, вскинула бровь, глядя на байкера поверх очков в тонкой оправе. Тому хватило совести смутиться, осторожно вытирая образовавшуюся лужицу салфеткой, пробормотав что-то себе под нос.

После чего вернулся к прерванному монологу. Выразительному такому, вдохновенному, полному красочных и абсолютно нецензурных оборотов. Правда, шёпотом. Что автоматически снижало эффективность всех произнесённых и уж точно не способствовало пробуждению чьей-то совести.

Впрочем, продолжать высказываться это Харлею ни капли не мешало. Владислав Алёхин, старший брат совладельца клуба, граф Дракула местного разлива и просто обаятельная сволочь, глядя на это всё только хмыкнул:

— Цирк уехал, клоуны остались гастролировать, ага…

И замолчал, воздержавшись от дальнейших комментариев, с любопытством наблюдая за происходящим. Цепеш, как и Эльза, предпочитал не вмешиваться, так оно было как-то безопаснее для собственной психики. К тому же, по скромному мнению Владислава, комментировать лучше всего обладая всей необходимой информацией, компрометирующими данными и пикантными подробностями.

Кощей, глядя на это, только вздыхал, устроившись на одном из диванов и подпирая щёку кулаком. И думал, каким макаром он докатился до жизни такой. Не, то что источник всех неприятностей его не в меру косой язык, байкер догадался и так. И справедливо подозревал, что ляп про дружбу ему будут припоминать долго, обстоятельно и планомерно. Однако, сделанного не воротишь и всё, что остаётся это — импровизировать!

Что он вчера и сделал, ага. Отмазка, конечно, была гениальной и избавила его от бессмысленного, заранее проигранного спора с Варварой. Но Ромычу стоило бы догадаться, что с него потребуют доказательств, да ещё каких! И что-то Кощей начинал искренне сомневаться в том, что верные друзья и товарищи согласятся оказать ему такую услугу…

Рожу бы не набили, за подобные инсинуации!

— Не, ну как ты себе это представляешь?! — наконец, выдохнул Харлей. И попытался повторно залепить кулаком по столу.

— Кхм… — тихо обозначила своё отношение к происходящему Эльза, поправив очки и заправив карандаш за ухо. От своих дел она не отрывалась, но этого оказалось достаточно, что бы рыжий байкер ограничился сурово сдвинутыми бровями.