Он встал, поклонился и исчез. Растаял, как облачко пара. Некоторое время я не мог уснуть и стал записывать по памяти фрагменты нашей беседы.

Интереснее всего было то, что произошло впоследствии. Через два дня мне позвонили и пригласили в офис Мехди Эбрагими Вафа в районе Октябрьской площади. Когда я вошел в гостевой зал этого очень уютного офиса, то первое, что увидел, – именно ту, «африканскую» трубку с цилиндрическим мундштуком, усыпанным каменьями, и ощутил аромат именно того, ночного табака, какой остался в моей спальне. Позднее я узнал, что это вовсе и не табак в обычном понимании слова, экстрасенс вообще категорический противник табакокурения – он использует набор целебных трав, которые были собраны им собственноручно.

Хозяин офиса задерживался, и я стал перелистывать журнал, лежавший на столе. Хотя давно ничему не удивляюсь, признаться, был удивлен, прочитав там, в интервью с Мехди, слова об информационном поле Земли, которое сопоставимо с гигантским компьютером, но не у всех есть доступ к этому компьютеру, из которого экстрасенсы черпают любую нужную им информацию. Если бы я не записал именно эти слова той ночью, это было бы рядовой мыслью, бывает же, что два человека одновременно произносят одни и те же слова или их посещают одинаковые мысли. Но вот такое предвосхищение информации за двое суток до чтения меня удивило. Не читая ранее этого журнала, я записал именно то, что в нем напечатано! Как такое могло случиться?

При первом нашем очном знакомстве мы опять сказали друг другу: «Салам – Аллейкум салам». Я рассказал Мехди о нашем телепатическом «сеансе связи», когда он неясным образом вошел в запертую квартиру. С доброй улыбкой Мехди подтвердил: да, той ночью, в 1 час 30 минут, он думал обо мне… «Я выбрал именно вас, Василий», – добавил он со своей удивительной улыбкой.

Продолжу свои «размышления вслух», свою исповедь. Повзрослев, все мы все чаще задаемся этим, воистину философским вопросом. В какой-то мудрой книге я вычитал такую глубокую мысль: философия истинная есть мысль о смерти. Недавно я снова побывал на своей первой родине, в Тегеране, – прилетел на похороны моей мамы. Признаться, знал заранее, когда и от чего именно она умрет, но молчал об этом. Грех великий – предрекать человеку смерть.

Что ж, все мы хороним своих родителей, как это ни печально, но таков естественный ход жизни, и с этим надо просто смириться. Гораздо страшнее, трагичнее, когда родителям приходится хоронить своих детей – не приведи Господь, это – вопиющая несправедливость! С рождения каждый знает, что жизнь конечна. Стоя над могилой мамы, не скрывая слез, я говорил: «Прости меня, дорогая, за все те огорчения и волнения, какие вольно или невольно доставлял тебе столько лет! И низкий тебе поклон за то, что даровала мне эту жизнь! Я молюсь о твоей душе каждый вечер».

На кладбище мысль о смерти вызывает не только печаль и грусть – мы задумываемся над такими вопросами, как, зачем явился я на свет Божий, для какой высокой цели, оправдываю ли ее, почему был рожден именно тогда, а не веком позже или веком раньше… И конечно, главный вопрос: зачем все это, почему все именно так – не иначе? Почему я такой, а не какой-нибудь другой?

Многие великие умы человечества веками бились над ответом на главный вопрос: зачем мы живем? Известный философ Гегель, например, так ответил на него. Человек живет, во-первых, чтобы самосовершенствоваться, растить свой дух, приобретать многие знания и навыки. Во-вторых, чтобы преодолевать воздействия окружающей среды, неблагоприятные природные условия. И только, в-третьих, для продления рода. Вот именно в такой последовательности расположил он свои ответы.

Не один я, достигнув зрелости, спрашивал себя об этом же. Многие мои пациенты начинали разговор, подобный тому, который состоялся у меня, например, с одним онкологическим больным (исходя из соображений врачебной этики, не имею права называть его имя). Прежде всего должен сказать, что, увидев его в первый раз, я внутренне содрогнулся: ну почему ты не пришел ко мне на несколько месяцев раньше?! Ведь я бы смог спасти его! Вы не представляете, насколько велика моя боль каждый раз, когда вижу: опоздал! Он уже был обречен, но я постарался поддержать его силы и его веру в исцеление. Нет, это не обман, это хоть какое-то облегчение его душевных и физических страданий, которые день ото дня становились бы все невыносимее!

И вот тогда, слегка приободрившись, он спросил:

– Доктор, у меня все чаще бывает бессонница, и приходит фактически одна и та же мысль, но в разных вариациях. А суть ее одна: зачем живем? Вы бы как ответили на этот вопрос?

Я не стал давать готовый краткий ответ, подобные чужие формулы не впечатляют и часто не усваиваются, вот почему я предложил ему поразмышлять вместе. И обрисовал такую картину мироздания. Как устроена вся жизнь на планете Земля? Вот растительный мир, неисчислимое количество всех и всяких растений, от травинки до деревьев, от злаков до цветов. А вот мир животный, фауна, она гораздо меньше по численности, чем флора. Животные, птицы питаются и растениями, и друг другом. Насекомых всегда гораздо больше, нежели птиц, которые питаются ими. Наконец, третья форма жизни – человечество. Шесть миллиардов человек на планете – это число несопоставимо меньше как по отношению к числу растений, так и к числу животных. Но ведь человек – существо более хищное, чем даже дикие и опасные звери. Потому что человек пользуется и флорой, и фауной для своего пропитания, и не только для пропитания. Он истребляет и животный, и растительный мир. Так для чего же гармоничной природе нужен человек, ведь в ней все целесообразно! Он же не только созидатель, но и разрушитель.

Призвал я моего собеседника поразмышлять и над эволюцией человека. За всю историю человечества хомо сапиенс практически не изменился физически, не изменился качественно. Ну может, распрямился, стал менее силен, более умен, но тело наше, в принципе, осталось тем же самым. Третий глаз не появился. Значит, не физическая, материальная основа человека, не служение телу являются главным смыслом жизни. Тогда что же?

– Дух, – ответил он, просветленный самостоятельной догадкой.

– Да, именно дух, душа, – поддержал я его, – ибо миллиарды живших до нас людей ушли в землю и растворились в ней, стали теми же микроэлементами таблицы Менделеева, из каких и были созданы их тела. Если исходить из материализма, то жизнь человеческая ограничена сущими мгновениями: сорок, пятьдесят, даже девяносто лет – лишь мгновения с точки зрения Истории. Если тело, все плотское и материальное не может быть подлинным смыслом столь краткой жизни и если именно человеку подчинены и служат все более низшие ее формы, то остается один вывод: самое главное в нас – дух, духовная основа, или, попросту, душа. Ради ее совершенствования и устроена вся материальная жизнь.

Что это означает для каждого из нас? Думаю так: Бог справедлив и дал нам шанс выбирать путь, дал разум и чувства, чтобы познавать все окружающее. Когда-то мы были у Бога как ангелы, и Он отправил нас на Землю, чтобы каждый из нас нашел ответ: как снова стать ангелом, как найти путь к Нему, как вернуться домой? Вот почему каждый из нас будет отчитываться перед Ним за всю свою жизнь, от ее начала и до конца.

Вообще, на мой взгляд, вся жизнь человека – это сложная система выбора. Бог знает все, но человека он поставил перед сотнями дилемм. Налево пойдешь? Направо пойдешь? Предашь или не предашь? Украдешь или не украдешь? Поможешь незнакомому человеку или бросишь в беде? Сотни, тысячи таких выборов стоят в течение жизни перед каждым. Вот и выбирай: или – или?

Эта система выбора напоминает мне философскую аллегорию: в Японии, в пригороде Токио, создан сад с поэтическим названием «Сад Расходящихся Тропок». Каждый, кто входит в него, идет первоначально только по одной тропинке, которая вскоре раздваивается – налево и направо. Допустим, вы выбрали поворот на левую тропинку, но она через десяток метров снова раздваивается, – и опять перед вами стоит проблема выбора! И так до бесконечности. О чем эта философия говорит нашей душе, нашему разуму? О том, что самые первые принятые нами в жизни решения неизбежно определяют и всю последующую цепочку «или – или». Проблема выбора – злейшая проблема XXI века.