Павел Бардин. Извините, раз уж мы перешли на нации, можно перейти и на личности. У меня ощущение, что при отсутствии толерантности вы могли бы до совершеннолетия просто не дожить. Вас бы съели более сильные товарищи. Что касается единения и общин, то у меня ощущение, что действительно пришел век индивидуальной конкуренции, потому что не всегда диаспоры выигрывают. Побеждает тот продукт, который хотят потребители, а не тот, который сделан диаспорой. Наоборот, единение по национальному признаку иногда антиэффективно. Оно не конкурентно, потому что люди набираются по принципу родственных связей, а не по принципу талантов. Поэтому у меня ощущение, что это ложные объединения. Они в конце концов проиграют. Безо всякой помощи скинхедов.

И мне кажется еще, что русские люди не очень нуждаются в какой-то отдельной защите, в своей стране по крайней мере. Безусловно, есть националистические и фашистские движения в других странах, интересы русскоязычных меньшинств там ущемляются, это факт, и тут нужно что-то делать, искать возможность их защитить. Но вы видите реальные основания для того, чтобы защищать право титульной нации в России? И от кого? Не кажется ли вам, что в основе основ – персональная ответственность человека за свою судьбу? И если человек считает, что кто-то объединился в диаспоры и в общины и проталкивает своих, а он из-за них на обочине и поэтому проиграет, у него просто пораженческая психология, он не хочет само совершенствоваться, образовываться, получать ремесленные навыки и достигать успеха?

Друзья мои, подумайте над этим.

Фильм одного из крупнейших российских документалистов Виталия Манского «Девственность» стал первым документальным проектом со времен «Легко ли быть молодым?» Подниекса, который вышел в реальный кинопрокат. То есть демонстрировался в кинотеатрах, конкурируя на равных с вымышленными, «художественными» историями.

Из интернетовской аннотации к фильму. (Цитирую как есть, без редактуры.)

«Что такое девственность? Есть ли смысл хранить её до брака? Такие вопросы задавали себе девушки лет этак двадцать назад.

Что такое девственность? За сколько я готова её продать? Такие вопросы задают себе современные девушки. Но только ли девственность сегодня готов продать современный человек…

В фильме Виталия Манского – три героини, три молоденьких девчонки из провинции. Каждая из них хочет покорить Москву. И у каждой свой план. Одна стремится попасть в модное телешоу и построить любовь с героем своих девичьих снов, попутно подарив ему, а значит и всем телезрителям, свою непорочность. Другая мнит себя новой Мадонной. Той, которая Вероника Луиза Чикконе; той, которая стала попсовой иконой секса. Или на худой конец, новой Бритни Спирс. Только вот Бритни сглупила – потеряла девственность, и сразу её популярность резко упала. Поэтому наша героиня девственность бережёт. Это же такой отличный товар. А третья девица готова девственность просто продать. За деньги. А потом пойти учиться. В институт. Всё равно, в какой, главное, чтобы московский. Вот такая «Москва слезам не верит», только на современный лад.

У каждого фильма должен быть хэппи-энд, говорит в конце ленты автор. И в принципе, каждая из героинь получает то, к чему она стремилась: съёмку в телепрограмме, работу в танцевальном шоу и деньги. Какой ценой? Той, которую дают за твоё тело, как в фильме. Или за цену твоей души, как в жизни.»

Одна из самых страшных (при всем ее объективизме) линий фильма – документальные съемки процесса производства реалити-шоу «Дом-2». Пересказать это невозможно. Это нужно видеть: как люди с радостью превращаются в управляемых роботов, как с веселым профессиональным цинизмом режиссеры «рулят» процессом, как унижается в человеке человеческое.

Дискуссия о «Девственности» оказалась почти такой же бурной, как дискуссия о фильме Павла Бардина. Несмотря на то, что студенты увидели рабочую копию, без титров и закадрового текста (написанного Дмитрием Быковым и начитанного Александром Цекало).

Ведущий/Александр Архангельский. Памятуя, что власть не дают, власть берут, я воспользуюсь правом ведущего и задам первый вопрос. Виталий, девочки, которых вы снимали в своем фильме, видели его?

Виталий Манский. Да, конечно. Я надеялся, что фильм их шокирует, но реакции были в диапазоне от легкого смущения до полного восторга. Например, у героини, которую зовут Карина-Барби и которая была счастлива оттого, что наконец-то снялась в кино, и все ее увидят. Она покупала билеты на сеансы в кинотеатр «Октябрь», и в конце фильма, когда мы показываем, как она танцует у шеста, Карина выходила к экрану и пыталась раздеваться. Я совершенно не рассчитывал на такую реакцию.

Что касается Кристины, участницы проекта «Дом-2», с ней тоже любопытная ситуация. Знаете, у меня был забавный опыт в жизни. Я снимал большой сериал про то, как разваливается группа «Тату», очень успешный бизнес-проект. И один из эпизодов разворачивается в квартире у Юли; достаточно напряженная сцена, девочки уже практически врозь, большой бизнес-проект вступает в стадию краха. И вдруг ночью мне звонит мама Юли и начинает читать мораль: как так, я показал (она по кадру там проходит боком) ее в спортивных штанах? То есть человек смотрел 20 серий, где честно и открыто рассказано, что ее дочь перепродается как товар, и ничего не напрягло. Ровно до того момента, как ее случайно сняли в спортивных брюках. «Люди на работе увидят, что я в трениках дома». Приблизительно такая реакция была и у Кристины.

Что же касается Кати, той девочки, которая продает девственность, чтобы поступить учиться, то она перед выходом фильма переживала. Снимаясь в нем, она полагала, что документальное кино – это что-то, чего никто не видит. И вдруг – все не так. Как позиционироваться в своем кругу, чтобы он ее не затоптал? А ее круг – это небольшой город, соседи, мама – учительница в средней школе, разведенная женщина. Они прожили с ней в одной комнате всю жизнь; эта комната была просто разделена занавеской. Именно с Катей для меня была связана главная этическая проблема. При том что Катя совершеннолетний человек, она подписывала договор, получала деньги за съемки, должна была понимать, что делает. Но все же Катя – не Карина-Барби.

Ведущий/Александр Архангельский. Она больше всех похожа на человека.

Виталий Манский. Да, она больше всех в этом фильме похожа на человека. Мы хотели ее устроить на какую-нибудь нормальную работу, но в тот момент она уже ждала ребенка, которого потом благополучно родила и сейчас воспитывает. Ребенок никак не связан с тем случаем, который описан в картине, но она не замужем.

Голос из зала. Девический. Вопрошающая не представилась. Скажите, пожалуйста, как появилась идея этого фильма и что послужило толчком для начала работы?

Виталий Манский. У меня, как правило, нет такого момента, когда фильм начинает «сниматься». Скорее есть момент, когда заканчиваются съемки промежуточной версии. Я снимаю все, что кажется интересным и важным; разные, так скажем, линии, из которых потом собираются фильмы. Возьмем случай с «Девственностью». Я делал большой проект, для которого мне нужна была героиня, торгующая своими органами. И мы искали людей, готовых продать почку, стать донорами, суррогатных матерей. И в момент поиска столкнулись в интернете с предложениями о продаже девственности. Попробовали встретиться с девушками, которые давали подобные объявления; и только после того как сняли Катю (она была не первая и тем более не единственная, кого мы снимали в связи с таким неприятным, тяжелым сюжетом), я почувствовал в этом определенный объем и определенную кинематографическую фактуру.