На берегу пруда двое инструкторов в одних подштанниках объясняли голым пацанам, не умеющим плавать теорию, затем по одному загоняли в воду, обучая практическим навыкам, помогая держаться на плаву. Чуть подальше купались мои пластуны, со смехом притапливая друг друга и я направился в их сторону, на ходу расстегивая одежду.
Вода уже была прохладной, но телу не было некомфортно, а при интенсивном плавании мышцы даже согрелись и я с удовольствием поплавал кролем минут двадцать, пока не выдохся. Затем я нырнул на середине пруда и вынырнул только у берега, где меня ждал Александр, принесший чистое белье и новые, ни разу не одеванные портянки. Казачки тоже уже сохли, прыгая на одной ноге, освобождаясь от воды в ушах.
Переодевшись, я поспешил на тренировку с китайцами, захватив с собою брата и пластунов, которых я попросил собрать своих товарищей для овладения приемов ушу. Я знал от брата, что поначалу казачки восприняли ушу с недоверием, однако китайцы смогли удивить их, в большинстве спаррингов победив более рослых и видных кубанцев. Время тренировки пролетело незаметно, еще раз сбегав до пруда, смыли пот и грязь и побежали в столовую. По моему указанию на территории Спецобъекта все курсанты передвигались только бегом, и инструкторы тоже своим примером подавляли желание филонить.
После обеда, состоявшего из щей из кислой капусты и каши, отправился проверять все помещения, выявляя недостатки. В заботах о состоянии огромного хозяйства я и провел вторую половину дня, заставив себя перед сном поработать на спортивных снарядах.
Утром после пробежки и завтрака жаренной рыбой, в сопровождении двух казаков, оседлавших коней, поспешил на Лубянку, где отдал повод своей охране и они двинули назад. — "Жаль, что в монастырь телефонный провод в ближайшее время не протянуть!" — с сожалением я прошел в отдел, где почти все уже были на месте. Вошел Кедров и поздравил меня с проведением операций в Петрограде — Андрей Юрьевич, примите мои поздравления с проведенной вами незаурядной операцией! Во время обычной командировки провести следствие и захватить самых разыскиваемых лиц в ПетроЧК, это нечто! Теперь наши враги будут ожидать возмездия даже в другом государстве! — Менжинский собирался меня о чем то спросить, но Кедров не дал ему раскрыть рот — Срочно собирайся, Дзержинский ждать не любит!
Здесь же, на втором этаже, находился кабинет начальства, поэтому мы даже не запыхались. Дзержинский сидел за приставным столом для совещаний и как всегда курил, вспоминая своих родителей и свое детство — "Его отец молодой домашний учитель, взявшийся обучать несовершеннолетнюю дочь профессора (ей было тогда четырнадцать лет) точным наукам, соблазнил ее. Вскоре все открылось, и, дабы избежать позора, любовников быстро поженили и отправили под предлогом продолжения учебы Елены Игнатьевны в Таганрог. В одна тысяча восемьсот девяносто втором году Эдмунд Иосифович умер от туберкулеза, оставив на руках тридцатидвухлетней вдовы восемь детей. В детстве Феликс, как и остальные дети в семье, воспитывался матерью в духе ненависти к «москалям», которые лишили поляков независимости, постоянно преследовали их, душили налогами. До одна тысяча восемьсот девяносто четвертого года он был истовым католиком и не только исступленно молился сам, но заставлял молиться всех братьев и сестер.
В шестнадцать лет Феликс Дзержинский твердо решил стать католическим священником. Однако мать и близкий семье ксендз отговорили его от такой карьеры. И тогда он находит себе… нового бога — автора «Капитала». Вопреки утверждениям официальных биографов Дзержинский никогда не был отличником в учебе. В первом классе Виленской гимназии он остался на второй год. Приобщившись к революционной деятельности, Феликс вообще потерял интерес к учебе, которая закончилась для него в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году в выпускном классе гимназии, когда он прилюдно дал пощечину учителю немецкого языка. Что касается русского языка, то он всю жизнь писал по-русски с ошибками, а говорил с сильным польским акцентом.
Звук закрывшейся двери привлек Дзержинского и тот, заметив входящих, сразу отреагировал — Проходите товарищи! — дождавшись, пока мы займем места напротив, пододвинул мне листок отпечатанного на машинке приказа — Товарищ Сорокин, за проведение успешной операции, подготовленной и проведенной за столь ограниченное время, ВЦИК и коллегией ВЧК принято решение наградить вас галифе и почетным революционным оружием, — при этих словах был развернут лежавший на столе сверток кумача, оказавшийся саблей, завернутой в галифе кумачового цвета, к брюкам прилагался солидный документ, удостоверяющий право на их ношение. Я, честно говоря, при виде красных штанов охренел (теперь мне все, у кого таких штанов нет, должны издавать "ку" и приседать!), но не подал вида и взял в руки богато отделанные позолотой ножны, с вызолоченным эфесом и с наложенным на эфес знаком ордена Красного Знамени». — Также вы включены в состав Коллегии ВЧК и вам, товарищ Сорокин ставится задача возглавить новое Управление, в которое войдут отделы: Следственная часть, Иногородний отдел, Административный отдел (ведавший в том числе и всем кадровым вопросом в ВЧК), Тюремный отдел (отвечающий в ВЧК за все места содержания арестованных) и Специальный отдел (по техническим делам и надзору внутри самой партии большевиков).
— Огромное спасибо за доверие, товарищ Председатель, прошу разрешения назвать новую структуру Управлением Собственной Безопасности, УСБ ВЧК? — я свернул галифе и отложил в сторону, ожидая ответа своего начальника.
— Управление Собственной Безопасности. Хм! Звучит неплохо, не возражаю! Ваш Спецобъект будет прекрасной силовой поддержкой вашему Управлению, думаю на этом посту вы сможете реализовать многие ваши идеи, надеюсь вы оправдаете мое доверие? — Дзержинский встал и обошел стол, оказавшись рядом со мной. Мы с Кедровым тоже поднялись, Дзержинский опустил мне на плечо руку и сказал — Не хотелось бы в вас разочароваться.
— Никак нет, товарищ Дзержинский, не разочарую — невольно вспотев, ответил я.
— Товарищи Титаренко и Грицацай за непосредственное участие в операции на территории враждебного нам государства так же награждены почетным революционным оружием, до обеда я буду у себя, вызовите их ко мне в кабинет для награждения!
Мне выделили на третьем этаже большой кабинет, в котором из роскоши были только старинный дубовый стол и старый потертый диван, обитый кожей, на котором можно было отдохнуть, не покидая здания. Огромный несгораемый сейф и лампа с зеленым абажуром — что еще надо настоящему чекисту для работы? Сразу после моего назначения я собрал начальников отделов и дал вводную, после которой все сотрудники шерстят дела руководителей регионных ЧК, я же изучаю дела сотрудников аппарата ВЧК и уже определился с несколькими кандидатурами на увольнение. Нужно только собрать компромат на этих подонков. Я изменил структуру иногороднего отдела — на должность начальника отдела (прежнего метлой гнать надо за такую работу) попробую выпросить Артура Артузова, работающего в Особом отделе ВЧК, пять старших оперов (обязательно привлеку на эти вакансии оперов царского сыска или жандармерии), двадцать рядовых оперов, три криминалиста, завхоз-начальник оружейной комнаты, гример. Для отдела необходим транспорт, но его так мало, что придется довольствоваться пролетками. Озадачу завтра Дзержинского. Нужно через киевских подпольщиков отыскать Аркадия Францевича Кошко и убедить его вместе с семьей вернуться в Москву. Также сегодня же отправлю приказ в наши лагеря, которые теперь в моем подчинении, составить списки специалистов сыска, жандармерии, разведки и контрразведки царской армии. А заодно забрать из лагерей всех инженеров и технарей — для начала создам "шарашку" по примеру тридцатых-сороковых годов. Нельзя допустить использование людей с высшим техническим образованием для обычного тяжелого физического труда, с которым лучше справятся неграмотные мужики.
