– И что же там говорилось? – спросила миссис Оливер, которую в свою очередь обуяло любопытство.

– Я не помню точные слова… Что-то насчет кодицила и что она все свое состояние завещает Ольге… я забыла фамилию – начинается на букву «С», кажется, Семенова – в благодарность за доброту и внимание к ней во время ее болезни. Внизу стояли подписи – ее, моя и Джима. Я положила бумагу на место, так как не хотела, чтобы миссис Ллуэллин-Смайт догадалась, что я рылась в ее вещах. Меня здорово удивило, что все деньги достанутся иностранной девушке, – мы все знали, что миссис Ллуэллин-Смайт очень богата. Ее муж занимался судостроением и оставил ей большое состояние. «Везет же некоторым!» – подумала я. Мисс Ольга мне не очень нравилась – у нее был скверный характер. Но со старой леди она всегда была внимательна и вежлива. Конечно, она надеялась что-нибудь урвать, но чтобы получить все… Потом я подумала, что миссис Ллуэллин-Смайт, должно быть, разругалась со своими родственниками, а когда перестанет злиться, то порвет этот самый кодицил и напишет новый. Короче говоря, я положила конверт и книгу на место и забыла об этом. Но когда началась суматоха с завещанием и пошли разговоры, будто кодицил поддельный и его написала не миссис Ллуэллин-Смайт, а кто-то еще…

– Ясно, – кивнула миссис Оливер. – И что вы сделали?

– Ничего. Это меня и беспокоит. Тогда я подумала, что все эти разговоры из-за того, что адвокаты не любят иностранцев, как и многие люди. Честно говоря, я сама их не жалую. Мисс Ольга всюду расхаживала с довольным видом, уже задаваться начала, и я даже обрадовалась – думаю, хорошо бы адвокаты доказали, что у нее нет прав на эти деньги, так как она не была родственницей старой леди. Но дело до суда не дошло, потому что мисс Ольга сбежала. Очевидно, вернулась на континент – туда, откуда прибыла. Сразу стало понятно, что тут что-то нечисто. Может, она угрожала миссис Ллуэллин-Смайт и заставила ее написать этот кодицил. Один из моих племянников хочет стать доктором и говорит, что с помощью гипноза можно чудеса творить. А вдруг мисс Ольга загипнотизировала старую леди?

– Когда это произошло?

– Миссис Ллуэллин-Смайт умерла… дайте подумать… почти два года тому назад.

– И тогда это вас не обеспокоило?

– Нет. Все вроде было в порядке, мисс Ольге не удалось получить деньги, и я решила, что меня это не касается.

– Но теперь вы думаете иначе?

– Это все из-за девочки, которую утопили в ведре с яблоками. Говорят, будто она видела какое-то убийство. Что, если мисс Ольга убила старую леди, так как знала, что деньги достанутся ей, но, когда началась суета с адвокатами и полицией, испугалась и сбежала? Я подумала, что должна кому-то рассказать про ту бумагу. У такой леди, как вы, наверняка есть друзья среди полицейских и адвокатов, и вы сможете им объяснить, что я просто смахивала пыль с книжного шкафа, а бумага лежала в книге, и я положила ее на место. Я ведь ничего не взяла.

– Но вы видели, как миссис Ллуэллин-Смайт написала кодицил к своему завещанию, и засвидетельствовали это вместе с Джимом, не так ли?

– Так.

– Значит, если вы оба видели, как миссис Ллуэллин-Смайт написала кодицил и поставила свою подпись, он не мог быть поддельным?

– Я это видела – истинная правда! Джим подтвердил бы мои слова, но он уехал в Австралию больше года назад, и я не знаю его адреса. Он оттуда не возвращался.

– Ну и что же вы хотите от меня?

– Чтобы вы объяснили, должна ли я что-нибудь сказать или сделать. Меня никто никогда не спрашивал, знаю ли я что-нибудь о завещании.

– Ваша фамилия Лимен. А как ваше имя?

– Харриет.

– Харриет Лимен. Как фамилия Джима?

– Дайте вспомнить… Дженкинс – Джеймс Дженкинс. Буду вам очень признательна, если вы мне поможете, потому что меня это здорово беспокоит. Если мисс Ольга убила миссис Ллуэллин-Смайт, а Джойс это видела… Мисс Ольга так хвасталась, когда услышала от адвокатов, что получит кучу денег, но, как только полиция стала задавать вопросы, ее и след простыл. Вот я и думаю, должна ли я что-нибудь рассказать и кому.

– По-моему, – сказала миссис Оливер, – вам следует сообщить обо всем адвокату, который представлял миссис Ллуэллин-Смайт. Уверена, что хороший адвокат правильно поймет ваши чувства и побуждения.

– Если бы вы замолвили за меня словечко – подтвердили, что я не хотела поступать нечестно… Все, что я сделала…

– Все, что вы сделали, – прервала миссис Оливер, – это ничего не рассказали. Но у вас имеется вполне разумное объяснение.

– Но если бы вы сами все им объяснили, я была бы так благодарна…

– Я сделаю все, что могу, – пообещала миссис Оливер. Ее взгляд устремился на садовую дорожку, по которой приближалась аккуратная фигурка.

– Спасибо вам огромное! – горячо воскликнула миссис Лимен. – Недаром мне говорили, что вы очень славная леди.

Она поднялась, натянула многострадальные перчатки, проделала нечто среднее между поклоном и реверансом и удалилась.

– Проходите и садитесь, – обратилась миссис Оливер к подошедшему Пуаро. – Что с вами? Вы выглядите расстроенным.

– У меня разболелись ноги, – отозвался Эркюль Пуаро.

– Все из-за ваших ужасных лакированных туфель, – сказала мисс Оливер. – Садитесь и рассказывайте то, что собирались мне рассказать, а потом я расскажу вам кое-что, и это, возможно, вас удивит!

Пуаро сел и вытянул ноги.

– Это уже лучше, – сказал он.

– Снимите ваши туфли, – посоветовала миссис Оливер, – и дайте отдохнуть ногам.

– Нет, нет, я не могу этого сделать! – Предложение явно шокировало Пуаро.

– Мы ведь с вами старые друзья, – уговаривала миссис Оливер, – и Джудит тоже не стала бы возражать, если бы заглянула сюда. Простите, но вам не следует носить лакированные туфли в сельской местности. Почему бы вам не приобрести замшевые или обувь, какую носят хиппи? Знаете, туфли без задников, которые не нужно чистить, – они сами чистятся благодаря какому-то приспособлению.

– Об этом не может быть и речи, – твердо заявил Пуаро.

– Вся беда в том, – вздохнула миссис Оливер, начиная разворачивать, очевидно, недавно сделанную покупку, – что вам обязательно нужно быть нарядным. Вы больше думаете о ваших усах, вашей одежде и вообще о внешности, чем о том, чтобы вам было удобно. А удобство – это великое дело. Когда вам за пятьдесят, только оно и имеет значение.

– Не уверен, что согласен с вами, chere madame.

– Лучше бы вам согласиться, – промолвила миссис Оливер, – иначе вы будете здорово мучиться, причем с каждым годом все сильнее.

Достав из пакета ярко раскрашенную коробку, миссис Оливер сняла крышку и отправила в рот маленький кусочек содержимого. Потом она облизнула пальцы, вытерла их носовым платком и заметила:

– Липкая штука.

– Вы больше не едите яблоки? Когда мы встречались раньше, вы либо ели их, либо держали в руке сумку с яблоками – как-то она порвалась, и яблоки покатились по дороге.

– Я уже говорила вам, что больше даже смотреть на яблоки не желаю. Я их возненавидела. Думаю, когда-нибудь это пройдет и я снова начну есть яблоки, но пока что они… ну, вызывают неприятные ассоциации.

– А что вы едите сейчас? – Пуаро поднял яркую крышку с изображенной на ней пальмой. – Перешли на финики?

– Ага. – Миссис Оливер сунула в рот еще один финик, вытащила косточку и бросила ее в кусты.

– Тунисские, – заметил Пуаро. – Надеюсь, они не испорчены?

– Не беспокойтесь. На коробке указаны дата упаковки и срок хранения.

– Даты, – повторил Пуаро. – Удивительно!

– Что тут удивительного? На коробках всегда ставят даты.

– Я имел в виду не это. Удивительно, что вы произнесли слово «дата».

– Почему? – осведомилась миссис Оливер.

– Потому что, – ответил Пуаро, – вы снова и снова указываете мне chemin – дорогу, которой я должен следовать. Даты… До этого момента я не сознавал, насколько они важны.

– Не вижу, какое отношение имеют даты к происшедшему здесь. Ведь это случилось всего пять дней назад.