Ему было что сказать. Были у него свои соображения по докладу Интия. Он знал, почему, кроме пряди волос, не осталось других следов на месте убийства. Он знал, кто все подстроил. И свое мнение он не менял с того самого момента, как увидел тигра с вывороченным гранитом в руке.

Только кого здесь интересует его мнение? Умные люди верят фактам. И не догадываются, насколько эти «факты» их обманывают. Ну не может женщина, пусть даже застрелившая сто хорогов, управиться с имперским тигром. Не может.

Проклятая карнавальная ночь. Ведь знал, что надо держаться от маскарадных празднеств подальше. В очередной раз карнавальная ночь сломала все и в его судьбе, и в его голове. Именно с нее началась вся эта чертовщина. Он стал Службой. Джагри ослепло. Стеллополисом расхаживают мертвые девицы и сворачивают шеи хатусконским тиграм из десятого легиона Непобедимых. От предзнания остались какие-то тени. Ба, вот и оно!

Дымчатые тени смерти змеились где-то очень высоко, в районе крыши Столпа. Именно там находилась опасность. Судя по призрачности теней, угроза была не очень: ну столкнулся ты с боевой секирой в руках на морийской тропе с молодым стодвадцатидвухзубым королевским Хорогом — только и всего.

На смотровой площадке Столпа было малолюдно, как обычно. Туристов сюда пускали только в первый год эксплуатации самой высокой башни Йозера, но после очередного конфликта с Севером из соображений безопасности ввели на это запрет, а перегруженные работой сотрудники сами ее не жаловали.

Тени мелькали все чаще. Как всегда бывало перед приступом — во рту пересохло. Бруно зашагал вдоль транспортной площадки, которая располагалась в самом центре крыши Столпа. Оставалось выбрать безлюдное место, активизировать джагри и разобраться, кто это здесь желает его смерти.

Он не успел встать на голову. Смерть сама шла ему навстречу, и бетонная крошка трещала под ее подошвами. Шаг был мерный, тяжелый.

Из-за угла вышел тот самый гигант-межевик, который рычал на него по слогам в злополучную ночь. Шел он прямо на Бруно, словно слепой. Глаза его были закрыты.

Звали гиганта Гериад. Его ненавидели все девчонки из Линкиного фаносектора. И он никогда не открывал глаза. Вот и все, что знал о нем Бруно.

—А-а, полиция объявилась. Странно. Твое место на каторге, полиция, а не на Службе. Что молчишь? Вижу — в глотке пересохло. Испугалась, полиция?

Презрительную гримасу он скорчил почище нобиля Тэта. Бруно сделал вид, что сорвался, не выдержал, да и слишком много таких гримас он видел за последние дни. А уж каким образом взбесить межевика, он знал точно.

— Плевать я хотел на твою Службу.

Гигант делано зевнул.

— Полиция сошла с ума. Это бывает. Выходит, если я оторву ей пустую башку, то ничего не изменится, правильно? А, глупая полиция?

— Попробуй.

Бруно знал, чего надо ждать от межевика.

Гериад должен был принять стойку аркейского боя. Не принял. Должен был атаковать. Не атаковал. А мир полыхнул черно-белым цветом так, словно гигант нанес опаснейший удар.

Тогда Бруно двинулся вперед сам. Сейчас он готов был сокрушить хоть стеллитовую стену и не представлял, что его могло бы остановить.

Гериад остановил. Он открыл глаза.

Мелькнули абсолютно черные глазницы. Черные дыры тут же скрылись под веками, зато потемнел весь мир. Надо было бить первым. Но Бруно не успел.

Двери ближайшего лифта распахнулись, и к визкапу подбежала Линка.

— Ты что, с ума сошел связываться с Гериадом? Пошли быстрей отсюда, я приказываю!

Приказывала она шепотом.

— Напрасно ты за меня боишься.

— Молчи, только молчи!

С муравьиной цепкостью вцепившись своими пухлыми ручками в куртку, начальство поволокло Бруно прочь. Линка действительно за него испугалась — ее вечно румяные щеки стали белыми.

Как ни энергично заталкивала она Бруно в лифт, он успел обернуться. Гериад так и остался стоять с закрытыми глазами. Казалось, он к чему-то прислушивается. На вид — слепенький добродушный гигант, из тех, кто мухи не обидит.

— Никогда, слышишь, никогда не подходи к Гериаду!

В лифте Линка уже не шептала. Впрочем, под его свист это было и невозможно.

— Почему вы его так боитесь?

— Мы его не боимся, мы его не любим. Нам он ничего не сделает, а вот тебе… извини, но Службе ты пока чужой.

— Я заметил: межевики меня невзлюбили.

— А ты говорил, что в два дня найдешь охотников на тигра и утрешь межевикам нос?

— Нет.

— Правда?

— Да.

— Значит, какой-то пакостник распустил слух.

— Понятно. За такое намерение Гериад, разумеется, имел полное право оторвать мне голову.

— Он сверхчеловек, — кратко, но как-то туманно объяснила Линка.

— А подробней нельзя?

— Ладно, служебную информацию я сброшу тебе на биоком. Просмотришь. В основном это материалы по проекту «Сыны Равэтов». А вот что мне делать с тобой?

— У меня все нормально.

— Нет. У тебя проблемы в работе, и я хочу тебе помочь.

— Это невозможно.

— Ну так расскажи о своих проблемах. Делай хоть что-нибудь, посоветуйся. А то я из-за тебя перестану смеяться!

Румянец на все щеки, сверкающий взгляд (спектры в рабочее время на Службе не приветствовались) — и становилось понятно, почему в их фаносекторе самые современные биокомы. Даже самый зажимистый нобиль-хозяйственник не устоит перед таким напором. Не устоял и визкап.

— Хорошо.

— Тогда встречаемся сегодня вечером на крыше. Кстати, все, кто любит там бывать, становятся друзьями. Но чтобы в служебное время я тебя там не видела!

Последние слова Линка прокричала, вылетая из лифта, и ее знаменитый смех пропал в лабиринте Столпа.

Материалов на Гериада набралось немного.

Он был действительно сверхчеловек, один из пяти добровольцев, модифицированных в рамках проекта «Сыны Равэтов». Историю Равэтов, этих мифических полубогов, создателей аркейской цивилизации, Бруно изучать не стал. О Равэтах он еще в школе начитался.

Чем только ни напичкали Гериада его создатели. Реакция — на уровне пороговых значений, зрение и слух работают в сотнях диапазонов. Отсюда и черная пластмасса под веками: обычный глаз — чересчур специализированный прибор. Объяснилась и нелюбовь к нему девчонок. Гериад мог видеть через стеллит, а уж через платьица…

В итоге получился то ли полубог, то ли чудовище.

Мгновенная реакция. Интеллект в двести стэлсов. Физическая сила ограничена только, прочностью опорно-двигательного аппарата. Но самое главное, что удалось его творцам: они умудрились направить первичные инстинкты Гериада на любовь к Будущему и на ненависть к его врагам.

Материалы по истории самих модификантов были явно урезаны и вызывали больше вопросов, чем давали ответов.

Почему сынов Равэтов было создано пять, когда вся культура Юга буквально пронизана счастливым числом семь? Почему так быстро погибли четверо остальных модификантов? Как вообще они умудрились погибнуть, обладая такими феноменальными способностям?

Настойчивый звонок биокома напомнил: работать надо, а не думать. Пришлось включить информационный фанопоток.

Очередная катастрофа в Арункело на строительстве Великой Северной Стены. Эпидемия на южном побережье Хатускона: угрожает ли она морийским рудникам? Готовится к подписанию с Хатусконом соглашение по разделу Мо. Повторения войны за Фесту не будет. Лорд Юббо собирается жениться на девственнице. Семнадцать тысяч патентованно непорочных девиц штурмуют дворец лорда, но только одна из них отправится с ним в свадебное путешествие на Фесту.

Додумывать пришлось уже на Карнавальном бульваре, присев на одну из его бесчисленных скамеек. После работы Бруно старался не пользоваться лифтами.

Итак.

Спасибо Гериаду. Джагри Бруно не ослепло, просто оно по неизвестной причине не видит убийц тигра.

С Гериадом тоже все ясно. Опасен. И хорошо бы умудриться ответить на два вопроса. Если он весь из себя сверхчеловек, то почему он такой злой? А если он злой, то почему Гериада сегодня занесло в столь романтическое место?