– Что это? – удивленно спросил он. – Похоже на поп-арт.

Недоумение его казалось искренним.

– Вот занятная штука, – вмешалась Бетти. – Гляньте-ка.

Листок, который она положила на стол, сплошь покрывали торопливые буквы. Карандаш нажимал так сильно, что в двух местах прорвал бумагу.

«Сегодня вечером, – гласил текст. – Он сделает это сегодня вечером. Уже скоро, очень скоро. Он...»

Эллен всегда подозревала, что Боб не умеет читать «про себя» – ему обязательно нужно шевелить губами. Теперь он прочел послание вслух.

– "Он сделает это сегодня вечером". Ты права, Эллен, это призрак грязного старикашки.

Морри по обыкновению откликнулся хриплым гоготом, но больше никто не засмеялся. Все замерли. Внезапно, в полной тишине, Норман резко повернулся и выбежал из комнаты. Эллен успела заметить, как побледнело его лицо. Прежде чем она оправилась от неожиданности, хлопнула парадная дверь. Эллен бросилась на крыльцо.

– Норман!..

Но он уже уехал. Красные огоньки машины вспыхнули и пропали, скрывшись за соснами.

– Ринулся под дождь – без шляпы, без пальто... – произнесла незаметно подошедшая Бетти. – Что с ним, Эллен? Это дурацкое послание явно что-то значило для него, но что?

– Ничего. Ничего оно не значило. И если ты еще когда-нибудь предложишь устроить спиритический сеанс...

– Это была не моя идея, – парировала Бетти. И ехидно добавила: – Может, для тебя оно и ничего не значит, дорогая, но когда мужчина выскакивает в грозу...

Свирепствующая за окнами непогода отбила у Рэндольфов охоту возвращаться домой. Эллен не винила их за это, но все же остаться на ночь предложила с заметным нежеланием. Единственное, чего ей в данный момент хотелось – побыстрее избавиться от них, чтобы рухнуть в постель и забыться.

Но надо было суетиться, менять простыни, устанавливать в кабинете раскладушку для Морри – все это немного отвлекало. Пении порывалась было настаивать, чтобы мать легла в ее комнате, но Эллен отказалась. Кушетка в гостиной вполне ей подойдет – если только она вообще сможет сомкнуть ресницы хоть на минуту.

Она понятия не имела, в чем заключается смысл странного послания (если оно вообще имело какой-то смысл), но знала, о чем подумал Норман. Сердце у нее сжалось от сочувствия, ибо ей еще раз пришлось краешком глаза заглянуть в тот ад, который он постоянно носил в душе. Ей оставалось только надеяться, что он не разобьется, как сумасшедший гоняя по скользким дорогам в поисках Тима. Конечно, тревога была напрасной: Тим не выбрал бы для своих проделок такую жуткую ночь. Скорее всего, он сейчас спокойно спит в собственной постели. И все же, Эллен с трудом подавила в себе желание позвонить.

До того, как все наконец угомонились, она успела получить еще изрядную порцию мелких, но досадных неприятностей. Бетти, никак не желавшая отправляться спать, заставила ее выпить с ней чашку чаю и еще раз выслушать впечатления от спиритического сеанса. Иштар, выпущенная из подвала, укусила ее. И наконец, в какой-то момент исчезла Пенни. Сперва Эллен просто испытывала раздражение, что ее нет под рукой и некому помочь перестелить простыни, но когда поняла, что дочь вовсе не смотрит телевизор вместе с Морри, впала в настоящую панику. Она находилась на грани тихой истерики, когда услышала, как открывается входная дверь. Эллен обнаружила Пенни в кухне: та пыталась избавиться от мокрого дождевика, пока ее никто не заметил.

– Где ты была? Ты вся промокла!

– Просто гуляла. – Щеки девочки горели от холодных струй, глаза сверкали, с длинных волос стекала вода – Пенни была похожа на русалку. – Я люблю гулять в грозу.

– Но ты же прекрасно знала, что я буду беспокоиться! Что за опрометчивость! А если бы собаки рыскали поблизости? Норман мог спустить их.

– Он и спустил. – В тоне Пенни звучали странные нотки. – Я слышала их лай с лесу. Мамуля, перестань дергаться. Я не выношу этого жуткого Морри и просто вынуждена была сбежать от него. Что тебя так взволновало?

Не дожидаясь ответа. Пенни вышла, оставив промокший плащ в луже на полу. Эллен подобрала его и застыла в раздумье. Капли равномерно шлепались на пол, болью отдаваясь у нее в голове и напоминая о знаменитой китайской пытке.

Эллен проснулась от храпа Морри. И не обрадовалась новому дню, хотя за окном сияло солнце. Протирая глаза и позевывая, она поплелась на кухню и поставила воду для кофе, надеясь, что успеет выпить хоть чашку, прежде чем ей опять придется входить в роль любезной хозяйки.

Когда утреннюю тишину разорвала пронзительная трель телефона, Эллен метнулась к нему стрелой, теряя на ходу тапочки, и – пожалуй, впервые в жизни – была разочарована, услышав голос Джека. Она-то рассчитывала, что это Норман спешит извиниться за свое вчерашнее нелепое поведение.

Джек имел обыкновение выкладывать скверные новости без предисловий:

– Я не смогу приехать сегодня, Эллен. Еще одно дурацкое совещание.

– Жаль.

– У тебя странный голос. Что-нибудь случилось? Эллен силой попыталась придать своему тону немного бодрости:

– Просто еще не проснулась как следует. Рэндольфы остались на ночь – у нас тут бушевала гроза – и я легла поздно.

– Надо же, какое совпадение, – хмыкнул Джек, который не любил Рэндольфов, – у нас тут тоже лило как из ведра. Буря не причинила вреда?

– Нет-нет. – Эллен глянула в окно. – Во дворе лужи, но солнце их скоро высушит... Я так хотела тебя видеть...

– Я тоже. Может, вы с Пенни приедете завтра? По гулу голосов в трубке Эллен поняла, что Джек в комнате не один. Даже в воскресное утро он работал.

– Джек, ты слишком занят.

Он перебросился с кем-то парой слов, прикрыв трубку рукой, и снова обратился к ней:

– Я перезвоню вечером. Посмотрим, о чем можно будет договориться.

Кофе ей так и не удалось выпить: звонок разбудил остальных, и они, зевая и потягиваясь, спустились вниз.

Уехали Рэндольфы только в полдень. С разламывающейся от боли головой и слипающимися глазами Эллен вернулась на кухню, тоскливо глядя на гору оставшейся после завтрака посуды. Пенни снова исчезла. В другое время Эллен отнеслась бы к этому спокойно: в этом отношении ее дочь ничем не отличалась от всех нормальных подростков, имеющих склонность растворяться в воздухе при малейшем намеке на нудную домашнюю работу. Но в это утро отсутствие Пенни показалось зловещим. Не в силах справиться с растущим беспокойством, Эллен позвонила Норману. К телефону подошла Марта. Никогда не отличавшаяся особенной разговорчивостью, сегодня экономка едва дала себе труд быть вежливой: сухо ответив, что Нормана нет дома, она повесила трубку, прежде чем Эллен успела задать еще какие-нибудь вопросы.

Головная боль сделалась невыносимой. Приняв пару таблеток аспирина, Эллен поднялась наверх и легла. Она не собиралась спать, но тут же провалилась в тяжелое забытье.

Сон, который ей приснился, был не нов: она все так же бежала сквозь лес, пытаясь предотвратить неведомое бедствие. Но на этот раз напряжение усилилось до предела. Опасность была повсюду: подстерегала за каждым деревом, таилась в густых кронах – казалось, она сгущается в воздухе, тяжелыми кровавыми каплями стекая с листвы. Эллен очнулась с криком, оглушенная стуком собственного сердца – и лишь спустя несколько мгновений осознала, что стук раздается еще и снаружи. Кто-то колотил в парадную дверь.

Она поняла, кто это, когда, торопливо спускаясь по лестнице, увидела в прихожей Иштар, которая замерла, припав к полу. Из кухни вышла Пенни.

– Забери кошку, – сухо сказала Эллен. – Это, должно быть, Норман: только на него она реагирует подобным образом. – И открыла дверь.

Это действительно был Норман, но Эллен с трудом узнала его. Со вчерашнего дня он не переодевался. Его одежда была покрыта пятнами и заскорузла от грязи. На щеках виднелась светлая щетина. Он глянул мимо Эллен на Пенни, которая держала извивающуюся Иштар, и произнес тоном, какого никогда раньше не позволял себе при Эллен: