Благодаря своему росту, Тим разглядел больше, чем Эллен.

– Это моя кошка, – радостно произнес он, и его лицо как будто осветилось изнутри. – Та самая, белая. Странно, что она пришла сюда, как будто знала... Можно занести ее в дом? Пожалуйста!

Эллен подумала о блохах, глистах, ушных клещах и энтерите.

– Конечно, – ответила она без колебаний. – Если сумеешь ее поймать.

Тим вышел во двор. Иштар не шевельнулась, но предупреждение, которое она сделала Тиму через плечо, прозвучало довольно сурово.

– Я заберу Иштар, – сказала Пенни и последовала за Тимом. – Спасибо, мамуля.

– Не за что. Это лишь то малое, что я могу сделать. Придется «удочерить» эту кошку, понравится это Иштар или нет. В конце концов, именно она...

Дверь захлопнулась прямо перед ее носом. Эллен повернулась к Джеку, теперь единственному ее слушателю.

– В конце концов, она спасла нам жизнь.

– Что она сделала?

– Спасла нам жизнь. По крайней мере, кому-то одному из нас. – Со двора доносился смех Пенни и гневные вопли Иштар. Эллен продолжила: – Если бы эта кошка не прыгнула на Нормана, он бы кого-нибудь ранил или даже убил.

Лицо Джека выражало неподдельное недоумение.

– О чем ты говоришь, Эллен?

– Но ты должен был видеть. На ветке, прямо у Нормана над головой. Она прыгнула, или просто свалилась, или... – Слова замерли у нее на губах. – Ты не видел ее?

– По крайней мере, не кошку... Правда, в тот момент я целиком сосредоточил внимание на самом Нормане.

– Ты ничего не видел?

– Какое-то свечение. Как будто листва раздвинулась, и лунный свет упал ему на волосы. Он заорал, пошатнулся... выронил дробовик...

– Там была кошка, – тихо, но твердо сказала Эл-лен. – Белая кошка. Джек, его лицо... На нем должны были остаться царапины... следы от когтей.

– Не было никаких царапин, Эллен.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

– Джек, – нарушила паузу Эллен. – Я все собиралась спросить, но как-то не удавалось. Почему ты приехал? Как случилось, что ты появился – в последнюю минуту, подобно deus ex machina?[12]

– Ты все равно не поверишь.

– А вдруг? Ты попробуй.

– Я сидел в номере, – медленно начал Джек. – День клонился к вечеру, но солнце еще не село. Я просматривал какие-то бумаги, и вдруг – это трудно передать словами – услышал тебя. Твой голос, зовущий меня по имени. Что-то вошло в мое сознание, заставив подчиняться чьей-то чужой воле, но при этом я прекрасно осознавал, что именно я делаю. Я попытался тебе позвонить. Никто не отвечал. Телефонистка сказала мне, что повреждение где-то на линии. Тогда я позвонил портье и заказал машину. И лишь на полпути сюда эта штука, чем бы она ни была, меня отпустила. Но все равно я не мог повернуть назад – даже не пытался. Я гнал так, будто боялся опоздать.

– Я понимаю.

– Ты мне веришь!

– Конечно.

– Ты звала меня, Эллен?

– Не вслух. – Эллен вспомнила первый визит миссис Грапоу и Уинклера. Пожалуй, как раз в тот же самый час... – Ну что ж, – сказала она спокойно, – вчера после пяти Мэри пришлось немного потрудиться. Она и меня брала под опеку – на какое-то время. Слышал бы ты, какие проклятия я изрыгала.

– Я слышал. Ты прекрасно обошлась бы и без помощи привидения.

– Зато ты не обошелся бы. А с чего ты вдруг вспомнил про подземный ход? Ведь я и сама о нем забыла.

– Этот довод против твоей теории. Если твоя ведьма хотела указать нам путь к спасению, зачем ей было привлекать меня? Ведь это тебя она «взяла под опеку», в тебя «вселялась» – или как еще ты это называешь...

– Мне она могла сообщать только эмоции, – ответила Эллен. – Ей нужен был... нужен был проводник, восприимчивый и чуткий. Тот взрыв безумного ликования в самый первый раз, когда я пришла сюда... Ведь тетушка Эда прожила здесь несколько десятилетий и никогда ничего не чувствовала. А я оказалась подходящей натурой – наверное, слишком отзывчивой, слишком похожей на нее. И когда она попыталась установить со мной контакт, то просто пережгла предохранители, устроила короткое замыкание, как в перегруженной электрической цепи.

– Эллен, но еще несколько минут назад ты подыскивала разумные объяснения всему этому и соглашалась, что привидений не существует. Что тебя заставило...

– Ты, – просто ответила Эллен. – Люди не могут судить о самих себе с уверенностью. Возможно, я суеверна и поддаюсь внушениям, и вижу галлюцинации: тени, кошек... Но ты другой. Я тебя знаю. И заставить тебя действовать таким нетрадиционным образом могло только что-то действительно потустороннее.

– Ну, положим, это чертово привидение тут ни при чем! – яростно выпалил Джек.

– Тогда что же?

Снаружи доносились голоса. Джек с загнанным видом покосился на дверь.

– Эти чертовы дети без конца шастают туда-сюда. И не дают мне... Хорошо, я скажу, что это было. Я никогда не сомневался, что два человека, которые очень близки друг другу, способны чувствовать друг друга на расстоянии. Особенно в моменты крайнего эмоционального напряжения. Тебе грозила опасность – и... и я не мог не узнать об этом. Я ощутил, что ты во мне нуждаешься. Эллен, могла бы ты... то есть, я хочу сказать, существует ли какая-то возможность...

Дверь открылась. Джек застонал и грохнул кулаком по столу.

Вошла Пенни. В руках у нее извивалась Иштар – дьявольским образом ожившая муфта. На мгновение солнечный луч коснулся ее голубых глаз, и они вспыхнули малиновым огнем.

Пенни едва успела бросить Иштар в подвал, когда появился Тим со второй кошкой. Это было тощее грязное создание с затравленным выражением на облезлой мордочке, но оно совершенно спокойно возлежало у Тима на руках. «Из него выйдет хороший ветеринар, – подумала Эллен, – Представляю, во что превратится дом: змеи, мыши, птицы... Но пусть заведет хоть слона, если это поможет ему всегда выглядеть вот так».

Она торопливо открыла банку кошачьего корма, и бедняжка с жадностью набросилась на него, издавая громкое урчание. Тим, скрестив ноги, уселся рядом с ней на полу, поглаживая костлявую кошачью спину.

– Меня она знает, – гордо произнес он. – И подпускает к себе даже во время еды.

Вернулась Пенни. Опустившись на пол рядом с Тимом, она подняла глаза на дядю.

– Что случилось? Ты выглядишь так, будто рассердился на все человечество.

– Кто-нибудь из вас видел кошку прошлой ночью? – спросил Джек.

– Иштар?

– Нет, белую кошку. На дереве, над головой Нормана.

Тим отрицательно покачал головой.

– Я закрыла глаза, – призналась Пенни. – Когда он начал считать, я просто закрыла глаза и стала молиться.

– Она была голубоглазой. – Эллен ничего не доказывала – только констатировала факт. – Лишь голубые глаза светятся красным в темноте. Я видела это так же отчетливо, как теперь вижу вас.

– Нет, я ничего не заметила, – повторила Пенни. – Это неправильный ответ? Ты все еще злишься, дядюшка Джек?

– Я злюсь вовсе не поэтому. – Ворчание Джека весьма напоминало рык рассерженной Иштар.

– О? – Пенни покосилась на мать. – Ты так и не собрался? А я-то думала, что нынче утром мы наконец решим наше будущее.

– Если бы вы не перебивали меня поминутно...

– О чем вы говорите? – не выдержала Эллен.

– Он собирается просить твоей руки, – беспечно сказала Пенни и тут же задом поехала по полу, пытаясь спрятаться за широкую спину Тима. Джек грозно привстал. – Ну ладно же, я только пыталась помочь, – жалобно протянула она. – Ты бы еще долго не решился – тебе явно не хватает сообразительности.

– Хм. – Джек поскреб подбородок. – Возможно, ты права. Но я не в силах выносить неизвестность. Эллен, ты согласна?

– Конечно, нет. – Ее щеки пылали. – Ты готов пойти на все, чтобы спасти меня от моей собственной беспомощности. Но я же сказала тебе, что не боюсь жить одна.

– Зато я боюсь. – Казалось, Джек забыл, что их слушают. – Боюсь жить без тебя. Я не скучал по детям, Эллен, – я скучал по тебе. Эти полтора месяца были самыми несчастными в моей жизни... Погоди, позволь мне выговориться, прежде чем ты мне окончательно откажешь. Тебе не надо будет покидать свой дом – или свое привидение. Каждую ночь мы будем выставлять на крыльцо блюдце с молоком, как это делают ирландцы для своих эльфов... Еще год этой мышиной возни – и я ухожу в отставку. Хочу просто сидеть и смотреть, как растут розы. Пожалуй, я даже напишу ту книгу, о которой без конца говорю. Можно мне будет вернуться сюда? Очень тебя прошу.