Домовенок хлопнул ресницами, скорчил жалобную мордашку и шмыгнул носом.

— Хозяйка, не знаю я, — плаксиво ответил он. — Честно. Никого не видел, не следил. Вот вас не было, а вот вы уже тут. Я ж это, тоже спал.

Я медленно выдохнула, успокаивая ярость: он и правда не виноват, что кое-кто слишком хитро… сделанный оказался. Ладно… Ладно. Прищурилась, похлопала пальцами по губам, мысли в голове метались разрозненные, пока наконец не оформились в одну: та девица, благодаря которой я осталась без платья и почти без репутации. Если бы не она, я бы не попала в глупую ситуацию и не получила этот клятый браслет. И не попала бы сегодня в спальню к Саймону… Значит, мстить будем ей.

— Значит, так, найди мне обычную платяную моль, — распорядилась я. — И как можно быстрее.

— Но… хозяйка… это… где ж я во дворце найду-то… — растерянно отозвался домовенок.

— Ты домовой или где? — рявкнула я. — Найди и принеси. Живо.

Он ойкнул и исчез, а я быстренько встала, привела себя в порядок и вышла в гостиную, устроившись в кресле. План созрел практически сразу, и замысловатостью не отличался, лишь изощренностью. Как и полагается настоящей ведьме. Пока домовой искал мне моль, я успела позавтракать и чуть привести в порядок эмоции, и к его появлению уже была готова к реализации мести.

— Вот, хозяйка, — домовой протянул прозрачную стеклянную банку, в которой трепыхались несколько насекомых. — Насилу нашел…

— Хорошо, молодец, — кивнула я и приступила.

Для начала, размножила моль, благо заклинанию клонирования бабуля научила одному из первых. Дальше я уменьшила в размерах эту стаю, буквально до макового зерна, а потом начала плести сложные чары, чтобы эта моль начинала жрать одежду, только если рядом окажется не меньше чем пятнадцать человек. И жрать у конкретной особы, для чего внедрила в чары слепок ауры той зловредной девицы. Причем, перебираться именно на ту одежду, в которой эта особа будет находиться, сколько бы раз девица не переодевалась. Ну и вишенкой на торте — из-за малых размеров и почти прозрачности эту моль обнаружить невозможно, а еще, заклинания против насекомых ей тоже не повредят. Она ведь уже магическое существо, а не просто вредитель.

— Держи, — я протянула приготовленную гадость домовому. — Отнеси той фифе, которая сыпанула мне моли на платье вчера, — коварно усмехнулась. — Посмотрим теперь, кто будет смеяться последним.

Домовой радостно кивнул и исчез, и буквально сразу появился магический вестник.

— Всех конкурсанток просят к полудню приготовиться к прощальной церемонии отбора, которая пройдет в тронном зале, — торжественно сообщил он и растворился.

Сердце тревожно екнуло: неужели отбор закончился? Ох, ладно, чему быть, того не миновать. И я направилась в гардероб, выбирать, во что переодеться, по пути радуясь, что хотя бы той вредной девице отомстила. А когда вышла, обнаружила хмурого и молчаливого домового, сидевшего, нахохлившись, в углу. Хм. Что-то случилось? На всякий случай я снова вернулась в гардеробную и достала бутылочку с маслом из зачарованной сумки, вышла в гостиную и устроилась в кресле, решительно заявив:

— Рассказывай.

Когда мой верный слуга даже не покосился на заветную бутылочку, хотя я уже приготовилась торговаться чуть не за каждое слово, поняла, что дело плохо и пахнет бабулиной морилкой от мышей…

— Ну так это… война же ж, — выдал вдруг домовой, и я от его слов едва не уронила челюсть на колени.

— Какая еще война, откуда знаешь? — не поверила и переспросила с недоумением, подняв брови.

— Ну дак, когда моль относил, вот и услышал, — буркнул лохматик, тяжко вздохнув.

Я молча налила масла в крышку и подвинула ему — ну видно же, что у домовенка шок, пусть полечится, мне не жалко. Он залпом выпил, как коньяк, шумно выдохнул и принялся рассказывать.

— Я вот, значица, прихожу, оставляю ваш подарочек, хозяйка, а тут к этой девице папаша врывается, а он где-то у военных служит, — затараторил он, явно воспрянув духом. — И чуть не с порога начал командовать, чтоб она вот прямо сейчас все собрала и срочно уезжала в поместье к деду. Ну та, понятное дело, в рев и истерику, как же отбор, все такое, — он махнул рукой. — А папаша рыкнул так грозно и заявил, что сегодня ночью техномаги перешли северную границу, и чтобы она закрыла рот и немедленно собиралась.

Внутри все похолодело: у меня же там братья. Но времени связываться с бабушкой и узнавать, как дела, не осталось: уже надо было идти… Я налила еще масла домовенку и искренне произнесла:

— Спасибо, родной мой, отдыхай.

Сама же оглядела себя, мысленно махнула рукой, оставшись в довольно простом, повседневном платье — не до нарядов сейчас, — и поспешила в тронный зал. Конечно, все конкурсантки уже были там, разодетые, слегка встревоженные и взволнованные. При моем появлении сразу зашептались, одаривая выразительными взглядами, но мне было все равно, что они там себе обсуждают. Естественно, набился полный зал придворных, а в конце рядом с троном стояло еще одно кресло, поменьше. Интересно, для кого?..

Тут раздался усиленный магией торжественный голос церемониймейстера, и приглашенные тут же замолчали, выжидающе уставившись на тронное возвышение, и я вместе с ними.

— Его величество император Бертус и его высокородная невеста, истинная пара, леди Рилона.

Зал приглушенно ахнул, а я во все глаза уставилась на пару, особенно на брюнетку рядом с правителем — именно ее я видела вчера в постели его величества, и… В нее превратился ректор. Ничего не понимаю. Леди радостно улыбалась, пара обменивалась нежными взглядами, слегка нарушая этикет, а когда Бертус заботливо помог спутнице устроиться в кресле и потом повернулся к гостям, и я поняла, что сейчас будет речь. Может, хоть что-то прояснится? И его величество даже набрал воздуха в грудь, а потом вдруг замер, уставившись на что-то за моей спиной, и его глаза натурально начали округляться и чуть не в размере увеличиваться.

— Леди, вам не кажется, что это уже слишком? — повысив голос, произнес император, его брови поднялись аж до уровня волос.

За моей спиной одновременно раздались удивленные возгласы, и сразу пронзительный, на всю залу, визг почти в ультразвуке. Я резко обернулась и едва успела закрыться веером, чтоб не демонстрировать радостный оскал. Та зловредная барышня, что подкинула мне моль и чуть не подложила в постель к какому-то озабоченному гостю, красная, как рак, пыталась собрать расползающиеся остатки платья, не зная, куда деться. Кто-то из мужчин набросил на плечи девушке камзол, но того моментально постигла участь платья. Поднялась шумиха, леди хихикали, кто-то возмущенно хмурился, мужчины, естественно, откровенно разглядывали девицу. Не все, некоторые пытались все же прикрыть уже шторой, сдернув с окна и чуть не повалив канделябр с вазой. Штора не спасла…

В общем, это безобразие продолжалось около четверти часа, пока визжащую на одной ноте девицу наконец не укутали кое-как в несколько слоев ткани, и пока она не исчезла, как все остальное, почти понесли к выходу. Ну а дамочка не нашла ничего лучше, чем, брызгая слюной и выпучив глаза, тыкать в мою сторону пальцем и истерично орать на весь зал:

— Это ты-ы-ы. Это ты, ведьма проклятая, ты подстроила.

Я, как и полагается, на все косые взгляды состроила недоуменное лицо и покачала головой, притворно вздохнув.

— Бедняжка, мы даже не знакомы, — обронила, провожая взглядом визжащий комок распадающейся ткани.

Мелькнула, правда, мысль, не слишком ли я жестоко поступила, ведь прелести дамочки видели все желающие, включая императора и его пару. А потом вспомнила, какую участь та для меня готовила, и решительно показала совести кукиш. Если бы вовремя не подоспел Саймон, меня бы вообще изнасиловали. Так что, всем по заслугам, ведьма я в конце концов или кто?

Наконец, суматоха улеглась, гости успокоились, и снова переключили внимание на императора. А он как-то немного устало вздохнул, обвел всех взглядом и все же заговорил.