— У тебя светильник, часом, не завалялся? — с надеждой воззрился он сначала на матрону, потом на корзину.

— Нет, — покачала головой торговка.

— Хм… жаль. А-а… послушай! Ты не сможешь дать мне его? Хотя бы на эту ночь? Я верну утром! Честное слово!

Оламайд пожала плечами:

— Если только поздно вечером… когда я приберусь за книжками в третий раз…

— Да!

— Тогда встречаемся в одиннадцать у выгребной ямы на заднем дворе, за стойлами. Знаешь, где это?

— Знаю, — нетерпеливо кивнул атлан.

— И утром там же. И если тебя не будет, то к книжкам я приду не с едой, а с веником.

— Зачем? — не понял Анчар.

— Попробовать подмести то, что от тебя осталось, — вздохнула торговка.

— С-спасибо, — не понимая, шутка это была или выражение заботы, осторожно ответил он.

Дверь комнаты распахнулась, и на пороге предстал Анчар.

— Ну?.. — Агафон вскочил со стула.

Атлан вместо ответа быстро очертил стены мелом, разложил по углам необходимые компоненты, нацарапал слова-«ключи» и принялся бормотать заклинания. Через пару минут «ключи» пыхнули синим, на мгновение освещая немногочисленную, но добротную обстановку кельи — два ротанговых стула, стол, широкую кровать, три полки на стене, искусно разрисованную циновку, закрывающую окно — и погасли.

— Готово, — выдохнул Анчар. — Теперь нас никто не услышит.

— Думаешь? — недоверчиво проговорил Агафон.

Атлан одарил его непередаваемым взором.

— Когда ты накладываешь подобные заклинания, можно думать. Когда я — нужно быть уверенным. Может быть, чтобы разнести что-то на кусочки, поджарить молнией или устроить землетрясение локального масштаба, лучше тебя мага не найти. Но когда дело касается точных и изящных заклинаний…

— Чтобы устроить землетрясение именно там, где надо, тоже нужна точность! — понимая дело свое проигранным, тем не менее, буркнул Агафон.

— Плюс-минус десять километров и плюс-минус дыхание — разница есть, — хмыкнул исследователь.

— Не понял. Причем тут дыхание? — нахмурился Мельников.

Атлан мученически закатил глаза:

— Аспирация как элемент вербальной составляющей заклинания.

Агафон поморщился, словно отхлебнул рыбьего жира, пробормотал «нудила и выпендрежник» и протянул руку:

— Показывай.

— Смотри.

Анчар положил ему на ладонь медный кругляш. Тусклая цепочка свернулась рядом, подобно сторожевой змейке.

Молодой чародей повертел медальон в руках, хмурясь на непонятные письмена, и вернул товарищу:

— Смотри ты. То, что он подвергся магическому воздействию, чувствую и так, но вот персонифицированное заклинание или нет — не… не… Кхм. Не сказал бы, что очень уж непонятно… потому что понятно… естественно… чего там не понять… Но два мнения — лучше, чем одно, — величаво добавил он. — Лучше перебдеть, чем недобдеть, как говорит один мой знакомый главком обороны. То есть, вопрос в том, что если в библиотеку с этой штуковиной сунется кто-то, кроме твоей дамы…

— Она не моя дама! — прорычал атлан.

— Хорошо, если в библиотеку с этой штуковиной сунется кто-то, кроме не твоей дамы, понадобится ей утром веник или нет?

Не говоря ни слова, атлан остатками мелка начертил на столе септограмму вокруг амулета, нарисовал нужные знаки, накрыл ладонью, прошептал код аналитического заклинания и сосредоточился. Агафон, не задавая лишних вопросов, подсунул ему под свободную руку лист бумаги и грифель.

Минут через десять пальцы атлана разжались, роняя карандаш на исписанный лист, и дрожащая рука утерла со лба капли пота.

— Ну?.. — Агафон, безуспешно старавшийся расшифровать двойной шифр на бумаге[24], воззрился на товарища.

— Унифицированное, — утомленно выдохнул тот.

— Ты узнал у нее, где библиотека? — не стал терять времени Агафон.

— А разве ты не знаешь? — рука Анчара замерла у лба.

— Кабуча…

Узамбарская тьма, особая порода мрака, непроницаемая, как асфальтовое озеро, обнимала уставшую от зноя землю. Стены излучали тепло, словно за каждой из них располагалась печь. Плиты, напитавшиеся за день жаром, прожигали подошвы сандалий. За стенами храма — маленького города в собственном праве, так и именуемого в столице: Города Богов — шумел очнувшийся от дневного ступора город большой. Заговорщики, сжимая в руках прикрытые крышками фонари и стараясь ступать бесшумно[25], вышли во двор за квартирами послушников и жрецов.

— Куда теперь? — Агафон остановился, и Анчар налетел на него, едва не выронив светильник.

— То есть? — пробормотал атлан, испытывая странное дежа-вю. — А я думал, ты знаешь, где живут женщины — прислуга Просветленной?..

— Женщины — прислуга Старухи живут на другом конце Города Богов и занимают три этажа, — брюзгливо сообщил Агафон. — Ты собираешься заглядывать в каждую келью и спрашивать про нее? Или определять на ощупь?

Мысленному взору Анчара совершенно неожиданно предстало декольте, из которого доставался амулет, и он порадовался, что в ночи не видно его яростно вспыхнувшего лица.

— Кабуча… — привычно вздохнул Агафон, не подозревая о дискомфорте товарища.

— Может, на завтра отложим? — резонно предложил атлан.

— А если такой возможности больше не будет? — не менее резонно возразил его молодой коллега. — Если нас или ее выследят, заметят?

Анчар нервно сглотнул:

— Пессимизм не ко времени, я бы сказал.

— Знаешь, чем оптимист отличается от пессимиста? — ухмыльнулся маг и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Старая шутка. Пессимист говорит: «Хуже уже не будет». А оптимист утверждает: «Будет, обязательно будет!»

— Тайфун тебе на язык, как говорит Шарлемань Семнадцатый!

— Я так и думал, что ты согласишься, — хмыкнул Агафон. — Пойдем.

— Но как мы ее?..

— Спросим, на худой конец! — уверенно заявил он.

Какие пункты плана до «худого конца» имелись в виду, атлан интересоваться побоялся, опасаясь за душевное здоровье, и Совет Магов, затянув ремешки сандалий покрепче, направился на поиски проводницы.

Первый этап миссии увенчался быстрым и предсказуемым успехом: женский барак оказался именно там, где был днем, и теперь возвышался перед ними темной стеной без единого огонька. То ли его обитательницы так уставали за день, что ложились спать с последними лучами солнца, то ли жечь казенное масло запрещали правила — результат был один: непроницаемо темный барак на непроницаемо-темном фоне ночи. Если бы не светильник старой охранницы, расположившейся у входа с тарелкой булочек, огромным чайником и пасьянсом, барак можно было обнаружить в темноте, только наткнувшись на него.

Второй этап операции обещал оказаться сложнее. Пока чародеи, прижавшись к углу, размышляли, как пройти мимо дуэньи, идеи приходили и уходили с частотой просителей в храме — и с такой же пользой.

Подойти к старухе и спросить? Но она их запомнит, а шестое чувство подсказывало магам, что чем меньше народу знало про их связь с Оламайд, тем было лучше для всех, включая тот же народ.

Пролезть в окно первого этажа наугад? А если поднимется крик? И что потом?

Заговорить охраннице зубы, пока один из них незаметно проскочит мимо и отправится на поиски Оламайд? Но как найти темную-темную женщину темной-темной ночью в темном-темном доме, полном других темных-темных женщин?

Погрузить дуэнью в сон? Но если кто-то придет, пока они внутри, и обнаружит ее беспробудно спящей?

Применить магию и пройти незаметно обоим? Но — опять же — что потом?..

— Может, все-таки вернемся? — минут через десять бесплодных размышлений сдался Анчар.

Агафон недовольно фыркнул, но немедленному остракизму очередную идею не подверг, опасаясь, что на сегодня она вообще последняя.

— Нет, конечно, мы можем простоять тут всю ночь или отправиться по храму на поиски библиотеки самостоятельно… — развел руками атлан.

Но ни возразить, ни простоять, ни отправиться Агафон не успел: из темноты донеслись неспешные шаги, свет фонаря кольнул привыкшие к мраку глаза, и едва волшебники успели нырнуть за низкие и очень жесткие кусты, как в маленьком облачке света из темноты нарисовалась фигура в малиновом балахоне.