Я пронеслась вверх по лестнице мимо служащего. Достигнув второго этажа, сразу свернула вправо, узнав за круглым столиком одинокий мужской силуэт.

— Мисс Лоуренс, так нельзя! — преследует меня человек в белом смокинге. Даже претензия в его голосе звучит очень вежливо и почтительно.

— Мне нужно с вами поговорить, — встав перед судьей, требую я.

Недолго оценив спокойным взглядом меня и распинавшегося перед ним в извинениях человека в белом, мужчина наконец изрек:

— Присаживайтесь, мисс Лоуренс.

Я сразу села.

— Этот разговор, так понимаю, неизбежен… — коротко взглянув на меня, добавил он.

Я попросила для себя чашку чая, и служащий ушел.

Внимательно смотрю на судью, он отвечает тем же. У меня сердце рвется из груди. Сознание будто в огне. Душа узнает душу, ей родственную, и тянется к ней.

— Вы тоже чувствуете это притяжение? — прямо спрашиваю я. Вышло резко.

Мужчина по ту сторону стола ответил не сразу.

— Да.

Я ахнула. В этот самый момент даже дыхание сбилось, настолько волнительным был момент. Однако сам судья кажется очень спокойным. Открытие для него не открытие вовсе… Я догадывалась об этом раньше, а теперь знаю наверняка — я не первая родственная ему душа в этом мире.

— Сколько вам лет? — совсем тихо спросила я.

— Очень много, мисс Лоуренс… — неторопливо проговорил он. — К закату своей жизни вдруг оказался молодым юнцом здесь. Здоровым и сильным, полным жизни молодым человеком.

У меня приоткрылись губы от изумления, а когда осознала услышанное, поняла истинный смысл сказанных этим человеком слов… я тоскливо опустила взгляд.

То, что я услышала — грустно. Невообразимо.

Старик занял место своего молодого двойника. А двойник…

Родиться молодым и умереть старым, пропустив целую жизнь между. Для этого вообще слов подходящих нет.

Я опять смотрю на судью. Передо мной взрослый мужчина с первой сединой на голове. Значит, прошли годы. И все равно, знать, что прожил вторую жизнь, лишив этой жизни другого, даже если сам такого не хотел — невообразимо тяжелая ноша.

— Как давно вы здесь? — спросил меня судья.

Я хлопнула ресницами, затем еще. Собралась с мыслями и тихонько сказала:

— С августа 57-ого.

— Год…

— Вам довелось встретить других? — сразу спросила я.

Я знаю, каким будет ответ судьи, но я хочу знать больше. Я рассчитываю, что этот человек расскажет мне больше.

Мужчина поднес к губам стакан апельсинового сока. А когда поставил его на стол, облокотившись о спинку стула, сказал:

— Несколько лет назад я встретил женщину. Когда-то она была врачом.

— И что с ней стало?

— Жизнь здесь ей пришлась не по вкусу. Я дал ей денег, сколько мог, и она уехала.

— Куда, она сказала вам?

— Туда, где нет этих странных людей, — видимо, ответил он словами той женщины, что сказала ему их когда-то.

Я приуныла.

— Вы помните ее имя?

— Айна.

Мужчина взял вилку и нож, продолжает обед.

— Слежу за вашими успехами, — бодро сказал он. Поднял на меня глаза. — Вы неплохо адаптировались.

— Пришлось, — рассеянно отвечаю я, сразу устремив свой взгляд к лестнице. Я будто бы слышу смех Майкла Гроуза.

Прошло мгновение, за ним другое.

И правда, по лестнице поднимается Майкл, а с ним еще два незнакомых мне джентльмена.

Смотрю, как служащий в белом смокинге провел компанию во главе с Гроузом на следующий этаж.

Больше не смотрю в ту сторону.

— А как много времени понадобилось вам… — спрашиваю я мужчину по ту сторону стола, — для адаптации?

— Годы. Шесть лет жил в доме священника. Был старшим из его сыновей, — сказал он. Опять поднес к губам стакан с апельсиновым соком. — Представьте, каково пришлось убежденному атеисту.

— Не могу этого представить… — призналась я. — Но могу представить, каково было слушать проповедь священника на суде.

Мужчина улыбнулся.

— Разве можно не верить в Бога после всего, что с нами было? — задумчиво проговорил он.

Вопрос был риторическим. Мне совсем не обязательно на него отвечать. И не буду. Времени немного. Мне есть что сказать, и говорить я буду не о Боге.

— Я хочу поблагодарить вас, — немного обдумав, сказала я. — Если бы не вы, моя жизнь здесь превратилась бы во что-то немыслимо ужасное.

— А разве я мог поступить как-то по-другому? — без улыбки и таинственно заметил судья. — На слушание вышла не Анна Лоуренс. На слушание вышли вы. А вы не жена мистера Стоуна и оставаться таковой были не намерены. Свидетели, доказательства… с первых минут слушания все это уже не имело значения. Я знал, каким будет мое решение.

— Спасибо, — очень тихо и искренне сказала я. Смотрю мужчине в глаза и озвучиваю свой главный вопрос:

— Вам приходилось когда-нибудь возвращаться к прежней жизни?

— Трижды, — сразу и уверенно сказал он. — Возвращение не длилось больше двух часов.

— А потом?

— Все прекратилось.

— Прекратилось, потому что двойник в той жизни… — я запнулась. У меня язык не поворачивается сказать это вслух. Но мужчина понял меня и сказал:

— У Айны с двойником один возраст. К прежней жизни она возвращалась дважды. Совсем ненадолго.

Вернулся мужчина в белом смокинге и поставил на стол горячий чай. Я даже не взглянула на вежливого служащего. Я смотрю на судью, а он отвечает мне тем же.

Не до конца понимаю природу своих эмоций. С одной стороны, я безумно рада, что в этой истории с перемещениями появилось хоть какое-то понимание происходящего. А с другой… Теперь я знаю — мое окончательное возвращение к прежней жизни едва ли состоится. Отсюда возникла болезненная тоска, оттого что теперь я знаю — настанет день, когда вернуться будет уже невозможно. Родные мне люди останутся только в моих воспоминаниях.

В экипаже такси я возвращаюсь в особняк Джона.

С некоторым удивлением обнаружила, что высокие стальные ворота во владения Хэнтона оккупированы репортерами. Их здесь два десятка, не меньше.

Машина сбавила ход и совсем остановилась. Ворота перед нами открывают с трудом.

Я вздрогнула, когда репортер выкрикнул мое имя, возникнув у окна автомобиля.

— Анна Лоуренс! — крикнул другой, хлопнув ладонью по стеклу.

В следующую секунду перед стеклом взорвалась фотовспышка.

Репортеры окружили машину. Они кричат что-то, связанное со Стилдоном, бесконечно выкрикивая при этом мое имя.

Когда ворота открыли полностью, машина проехала через внутренний двор к дверям особняка.

Я посмотрела через плечо, с облегчением обнаружив, что репортеры остались за пределами высоких ворот. Во двор этим людям проникнуть не удалось.

Я заплатила водителю такси и отпустила машину.

Недалеко стоит «Прайд» Хэнтона. Водитель тщательно трет кузов тряпкой, чтобы машина блестела на солнце еще ярче. Замер, когда увидел меня.

Я сразу отвела взгляд и поднялась по широкой лестнице.

В светлом холле особняка меня коротко поприветствовал дворецкий. Он лично проводил меня в тихую и пустую гостиную, на ходу распорядившись приготовить для меня чай.

Хмуро поблагодарив мужчину в черном фраке, ленивым шагом приближаюсь к камину. В нем все еще горят красные угольки, как если бы его затушили только к утру.

Для чего меня привели в гостиную? Пить чай? Совсем нет.

Скоро здесь появится Джон Хэнтон и потребует от меня ответы, которые я дать ему не смогу.

И все равно…

Я должна объясниться перед ним. Мне снова предстоит его в чем-то убеждать.

Меня это страшно злит!

Послышались твердые шаги. В гостиной появился Джон.

— Где ты была все это время? — сразу потребовал от меня мужчина.

Я медленно обернулась к нему.

— И тебе здравствуй, Джон, — улыбнулась я, напомнив ему о вежливости — в точности, как он иногда любит напомнить мне о ней. Спокойно смотрю в злой огонек его глаз. Говорю серьезно:

— У меня были дела.

Взгляд мужчины медленно и недоверчиво скользит по моему лицу. Взгляд серых глаз стал по-особому мрачным, когда переместился к платью.