Джефф был удивлен и обрадован, когда дверь его комнаты отворилась и вошла Нхан. Он подумал, что она выглядит очень уставшей, и, целуя ее, спросил, о чем она беспокоится. Он подвел ее к кровати, сел, посадил Нхан рядом с собой и обнял ее. Он рассказал ей о встрече с Блэкки, но не упомянул о полицейском.

– Мы уезжаем завтра ночью, – сказал он. – Следующим утром мы будем в Гонконге.

Нхан ответила после некоторого колебания:

– Может быть, подождем еще два дня, Стив? Так будет лучше. Я сегодня утром советовалась с прорицателем, следующие два дня будут очень тяжелыми для меня. Давай подождем. Через два дня все будет в порядке. – Она боязливо взглянула на него, ожидая, что он рассердится и вспылит, но вместо этого он улыбнулся.

– Пойми, Нхан, если ты хочешь стать американской гражданкой, ты не должна быть суеверной. Суеверия – это все чепуха. Прорицатели хороши для маленькой вьетнамской танцовщицы, но не для американской гражданки.

– Понятно, – покорно согласилась Нхан.

Ей очень хотелось заслужить одобрение Стива, хотелось, чтобы он правильно понял ее. Неожиданная мысль, что она никогда не увидит Гонконга, вдруг пронзила ее. Разве предсказатель судьбы не сказал ей, что следующие два дня будут самыми трудными в ее жизни?

– Разве нельзя подождать? – спросила она.

– Нет. Все уже решено, – ответил Джефф. – Ни о чем не тревожься. Все будет хорошо. – Он откинулся на кровать, притянул ее к себе и начал целовать.

Нхан закрыла глаза, ласки вызывали в теле приятные ощущения, но душа ее, как мышонок в лапах кота, трепетала от страха.

– Почему бы тебе не остаться со мной? – сказал Джефф. – Зачем возвращаться в Сайгон? Завтра ночью мы уедем. Останься!

Он приподнялся на руках, склонился над ней, нежно поглаживая пальцем ее нос, прикасался к губам и щекам.

– Я не могу остаться, – покачала она головой. – Я должна подготовить к моему отъезду маму. И еще многое надо сделать. Надо собраться. Я не могу уехать, не попрощавшись с братьями.

«Семья! – подумал Джефф с раздражением. – Она словно гиря на ногах бегущего человека. Она, как петля, душит все побуждения».

Он был очень доволен, что у него нет семьи: ни матери, которую надо подготавливать к расставанию, ни братьев, с которыми надо прощаться.

На его лице появилось раздражение, и он передернул плечами.

– Ну что же, все верно. Это твоя семья. Блэкки приедет к тебе домой завтра вечером в десять. Он привезет тебя ко мне. Мы обо всем договорились.

– Я буду готова, – сказала Нхан.

– Мы встретимся в одиннадцать у разрушенного храма, затем Блэкки отвезет нас куда-то, где сможет приземлиться вертолет. Добравшись в Кратье, мы будем в безопасности.

Растущее предчувствие опасности настойчиво охватывало ее сознание. Она нежно обхватила руками лицо Джеффа, улыбнулась ему и сказала:

– Мы можем немного полюбить друг друга, Стив? Сейчас… Это будет в последний раз. – Она замолчала, затем добавила: – Перед тем, как мы приедем в Гонконг.

Он, удивленный, посмотрел на нее.

– Ты все еще боишься, да? – сказал он, снимая с нее накидку. – Ты не должна бояться. Все идет хорошо. Я знаю. Доверься мне.

Она отдалась ему так, как никогда не отдавалась прежде. Ею овладело отчаянное желание выразить свою любовь таким образом, чтобы неизгладимый след остался у него в душе, чтобы он помнил о ней все те долгие годы, которые ему предстоит прожить без нее.

Пока Нхан ехала на автобусе в Фудаумот, а лейтенант Гембли беседовал по телефону с инспектором Нгок Лином, Блэкки вез своего брата в сайгонский аэропорт.

Чарли посчастливилось достать билет на самолет, летящий в десять часов в Пномпень. Он уже послал телеграмму Ли Уоткинсу, летчику, перевозящему контрабандой опиум, с просьбой встретить его в Пномпене в аэропорту.

Пока большой американский автомобиль мчался по шоссе, братья молчали, погруженные в свои мысли.

Неожиданно Блэкки сказал:

– Уоткинсу следовало бы выбрать безопасное место для посадки. Оно должно быть недалеко от Фудаумота. Я не хочу долго ехать с Джеффом: это слишком рискованно.

Чарли кивнул.

– Я договорюсь с ним. – Он подождал, пока Блэкки, сбавив скорость, объезжал двух бредущих по дороге буйволов, затем, когда Блэкки прибавил газу, продолжал: – Настало время решить, каким образом отобрать у американца бриллианты, когда он уедет отсюда.

– Я уже думал об этом, – сказал Блэкки. – Я не думаю, что было бы безопасным позволить ему уехать с бриллиантами в Гонконг. Их следует отобрать у него в Кратье.

Чарли подумал. Он понял, что Блэкки был прав. В Гонконге отобрать бриллианты у Джеффа будет почти невозможно, а в Кратье это сделать до чрезвычайности просто.

– Да. Как только бриллианты покинут Вьетнам, это не составит больших затруднений. Я мог бы нанять несколько человек, которые позаботятся об этом после того, как я договорюсь с Уоткинсом.

Эти мысли уже с самого раннего утра тяготили Блэкки. Он пришел к определенным выводам, в которые не решался посвятить брата. После продолжительной паузы он все-таки заставил себя сказать:

– В этом деле нельзя доверять посторонним, Чарли. Они могут украсть бриллианты. Я полагаю, ты поедешь вместе с Джеффом в Кратье. – Он снова замолчал, потом добавил: – Ты должен будешь забрать у него бриллианты.

Чарли вздрогнул.

– Ты моложе и сильнее, – сказал он. – Я думаю, ты должен сделать это, Блэкки.

– Я тоже уже думал об этом, – ответил Блэкки, – но тут слишком много осложнений. Как я вернусь обратно? Мы не можем рассчитывать, что Уоткинс совершит обратный полет. У меня нет визы в Камбоджу, в то время как у тебя она есть. Я должен был бы поехать в Гонконг с бриллиантами. Нет, извини меня, Чарли, но это предстоит сделать тебе.

– Американец опасен, – сказал Чарли, нервно поеживаясь. – Я могу не справиться с ним.

– И об этом я подумал, – возразил Блэкки. – Ты не упустишь своих возможностей. Мне представляется это так: ты скажешь американцу, что необходимо приземлиться возле Кратье, где вас будет ждать автомобиль, который доставит его на аэродром для перелета в Гонконг. Ты договоришься с Уоткинсом, чтобы он приземлился в каком-нибудь уединенном месте. Ты также договоришься об автомобиле, который вас встретит. Тебе потребуется револьвер с глушителем. Когда Уоткинс приземлится, ты пойдешь с Джеффом к автомобилю. Он будет стоять на дороге, немного вдали от места приземления. Ты сделаешь так, чтобы Джефф оказался впереди тебя. Пока вы будете идти, ты выстрелишь в него. Других возможностей, Чарли, у нас нет. Речь идет о двух миллионах долларов. Если он догадается, что ты намереваешься завладеть бриллиантами, он сможет перехитрить тебя. Мне не очень нравится этот план, но иного выбора нет. Когда ты убьешь его, ты возьмешь бриллианты и пойдешь к автомобилю. Шоферу скажешь, что твой пассажир не смог приехать.

Чарли обдумал, что сказал ему брат. Убийство не пугало его. Пятнадцать лет назад он убил шантажировавшую его женщину. Он сделал это без малейших колебаний. Поздно вечером он пришел к ней домой под предлогом уплаты вымогаемых ею денег. Он ударил ее в затылок, раздел и утопил в ванне. Создалось впечатление, что она поскользнулась, ударилась головой о край и утонула.

Мысль об убийстве Джеффа не ужасала Чарли. Не существовало ничего такого, чего бы он не сделал ради двух миллионов долларов, но он уже не был тем человеком, каким был пятнадцать лет назад. У него уже были не такие крепкие нервы. Его страшила мысль идти через темные джунгли с таким опасным человеком, как Джефф. Если Джефф заподозрит что-либо, он выстрелит первый и не промахнется. Чарли не хотелось умирать. Он предпочел бы более безопасный план.

– Мы забыли о девушке, – сказал он. – Она тоже там будет.

– Я не забыл о ней, – ответил Блэкки. Он намеренно не упомянул про Нхан. Ему хотелось, чтобы брат свыкся сначала с мыслью об убийстве одного человека. – Она тоже должна поехать. К сожалению, Чарли, я не думаю, чтобы американец уехал без нее. Сначала я хотел устроить все так, чтобы она не присоединилась к нему, но при дальнейшем размышлении понял: это рискованно. Он может отказаться поехать, если ее с ним не будет. Ее также следует убрать.