Вскоре случилось несчастье. На выходе из крутого поворота с невероятной скоростью автомобиль неожиданно занесло, шина лопнула, и машина врезалась в гору. Обоих мужчин сильно тряхнуло, но никто из них не был ранен. Через несколько минут они пришли в себя. После осмотра они выяснили, что машина полностью разбита, починить ее невозможно.

Авария произошла на пустынном участке дороги. Инспектор знал, что ранним утром здесь нет никаких шансов встретить машину. Ближайший полицейский участок находится на расстоянии тридцати миль. Ничего не оставалось делать, как сидеть на обочине в ожидании, когда пройдет первая машина из Далата.

Они прождали семь часов, прежде чем увидели старенький полуразвалившийся «Ситроен», который, пыхтя, тащился вверх по горной дороге. За рулем сидел китаец крестьянин. Уже было десять часов, палящее солнце делало долгое ожидание нестерпимым.

Пока они ожидали, полковник не вымолвил ни единого слова. Он сидел на огромном камне, курил сигарету за сигаретой, его жестокое желтое лицо имело такое выражение, от которого стыла кровь в жилах инспектора.

И понадобилось еще два часа, чтобы доползти в пыхтящем «Ситроене» до полицейского участка. Инспектор по телефону велел немедленно выслать самый быстрый автомобиль.

Полковник не дал Лам Фану никаких указаний. Он теперь желал лично заняться Нхан. Больше ничто не могло бы удовлетворить кипевшую в нем болезненную ярость.

Он прибыл в управление службы безопасности в половине второго. Он отпустил инспектора, прошел в свою квартиру, где принял душ, переменил одежду и велел подать ленч.

Клокотавшая в нем ярость и выражение его лица ужасали слуг.

Лам Фан, услышав о возвращении хозяина, вошел в комнату, когда полковник ел ленч.

Полковник взглянул на него. С набитым пищей ртом он прорычал:

– Убирайся!

Напуганный бешеными огоньками в маленьких, налитых кровью глазах, Лам Фан торопливо попятился из комнаты.

В двадцать минут третьего полковник доел свой ленч. Он поднялся. Жирными непослушными пальцами он расстегнул сверкающие пуговицы своего мундира, снял его и бросил на стул. Затем он подошел к двери, отворил ее, тяжелой размеренной поступью прошел по коридору, спустился по лестнице в комнату, где Нхан все еще лежала, привязанная ремнями к стальному столу.

Два палача терпеливо сидели на корточках по обеим сторонам двери. Они встали, когда увидели полковника.

– Подождите здесь, – сказал он, – пока я позову вас.

Он отворил дверь и прошел в комнату, плотно прикрыв дверь за собой. Он нащупал выключатель и повернул его.

Мучительный обжигающий свет ударил в лицо Нхан, на несколько секунд ослепив ее. Затем она увидела глядящего на нее сверху полковника. Выражение его лица вызвало слабость.

«Стив! Стив! – неистово повторила она про себя. – Приди и спаси меня! Пожалуйста, приди и спаси меня!»

Но она знала, что Стив не придет. Наступил момент, которого она ожидала, когда лежала в темноте и знала, что он наступит. Это был тот момент, ради которого она выигрывала время, собирала силы для своего молчания.

Воля ее напряглась.

«Он не заставит меня говорить, – сказала она себе. – Что бы он ни сделал со мной, я буду молчать. Я хочу, чтобы Стив уехал. Я хочу, чтобы он был счастлив со своими деньгами. О, Стив, Стив, Стив, не забывай меня. Думай иногда обо мне».

Когда полковник склонился над ней и положил на нее руки, она пронзительно закричала.

Два палача снова опустились на корточки. В коридоре было прохладно и спокойно. Их ничего не тревожило, поскольку комната, в которую вошел полковник, была звуконепроницаемой…

Самолет из Пномпеня прибыл в Сайгон в половине третьего.

Блэкки Ли ожидал в автомобиле, когда его брат пройдет таможенный и иммиграционный досмотр. Он заставлял себя не смотреть в сторону стоянки машин, где остановился черный «Ситроен». Машина следовала за ним от клуба. Он уже различал сидящих в ней двух сыщиков. Он знал, что они из управления службы безопасности.

Это преследование не пугало его, но немножко нервировало. «Если бы они располагали фактами против меня, – убеждал он себя, – они бы не тратили попусту время». Они бы арестовали его. Он начал привыкать к слежке, она уже не вызывала панического желания бежать. Сперва он хотел улететь с Чарли и Джеффом на вертолете, но это означало покинуть не только клуб, но и Ю Лан. Слишком много денег вложено в клуб, чтобы бежать при первом признаке опасности.

Чарли Ли вышел из аэропорта. Энергичной походкой преуспевающего человека он направился к автомобилю.

– Все в порядке? – спросил Блэкки, отворяя дверку.

– Превосходно, – сказал Чарли. – Совершенно не о чем беспокоиться.

Блэкки вырулил на шоссе. Он бросил взгляд в зеркало. Черный «Ситроен» медленно двигался за ним.

Блэкки не торопясь возвращался в Сайгон. Он не сказал Чарли о преследующем их автомобиле. Для этого еще будет время, когда они приедут домой.

Он слушал вдохновенный рассказ Чарли о том, как ему удалось договориться с Ли Уоткинсом.

– Тут не будет никаких неожиданностей, – заключил Чарли. – Он заслуживает доверия. Ты достал револьвер?

Блэкки кивнул.

– Когда ты отдохнешь, – сказал он, – я думаю, тебе стоит встретиться и поговорить с Нхан. Не посвящай ее в детали, но предупреди, чтобы к десяти она была готова. Убеди ее не брать с собой много вещей. Вьетнамские девушки не любят расставаться со своей собственностью.

– Жаль, что мы должны с ней возиться, – проговорил Чарли.

– Это неизбежно. Американец без нее не уедет. Я в этом уверен.

Автомобиль подкатил к клубу. Когда братья вылезли из машины, Блэкки заметил, что черный «Ситроен» уже остановился чуть подальше на дороге. Он не заметил Ю-Ю, который следил за ним из-под тенистого дерева напротив клуба.

Когда мужчины поднялись по лестнице и скрылись из вида, Ю-Ю встал и пошел небрежной походкой, держа руки в карманах, пересек дорогу и вошел в клуб.

Он видел, как Ю Лан вышла за несколько минут до приезда Блэкки и его брата. Ему пришло в голову, что в клубе может никого не быть, он получит возможность подслушать разговор братьев и это подскажет ему, как вести себя дальше.

Бесшумно двигаясь, он вошел в клуб. В большом зале никого не было. На цыпочках он пересек площадку для танцев и приблизился к двери, ведущей в кабинет Блэкки. За ней слышались голоса. Прижав ухо к дверной обшивке, он прислушался.

Блэкки рассказывал брату о том, что за ним следит служба безопасности. Чарли слушал с растущим беспокойством.

– Мне непонятно это, – сказал Блэкки. – Если бы у них были какие-то доказательства, они могли бы арестовать меня. Это может не иметь никакого отношения к Джеффу. Наверное, дело связано с валютной спекуляцией в прошлом месяце.

– Мне это не нравится, – сказал Чарли. – Я думаю, тебе бы лучше уехать со мной. Тут, может быть, ничего нет, но ты не должен рисковать. В вертолете будет кабина на четверых.

– Я думал об этом, но что станет с Ю Лан? Если я уеду, ей никогда не разрешат выехать. Кроме того, я не могу все просто покинуть. Когда я поеду, я намереваюсь продать это заведение. Я должен использовать все возможности, Чарли.

– Ты можешь пожалеть. Мне это не нравится.

– Мне это не нравится тоже. Я должен подумать. Еще есть время. К десяти вечера я решу, что мне делать. – Наступило молчание, затем Блэкки продолжал: – У меня в сейфе миллион пиастров. Я думаю, тебе лучше взять деньги с собой. Если что-то случится, они пригодятся Ю Лан, коль она сможет попасть в Гонконг. Ты сделаешь это для меня?

– Конечно, – сказал Чарли. – Я все-таки думаю, что ты поедешь со мной. Если они пронюхают, что ты знаешь о бриллиантах и о том, где скрывается Джефф, они уничтожат тебя.

– Если бы они знали это, – мрачно произнес Блэкки, – я бы сейчас не беседовал здесь с тобой. К вечеру я определенно скажу тебе, что я собираюсь делать. А тем временем ты не встретишься с девушкой? К десяти она должна быть готова. Задержка недопустима.