Говорят, когда-то в Долине было предостаточно истории. К югу от леса простиралась огромная могущественная Империя. На севере, за горами, тянулись бесконечные равнины. Там обитали племена свирепых кочевников, которые жили разбоем и воевали друг с другом, когда оказывалось больше некого грабить. Кратчайший путь между двумя областями лежал через Долину, потому что в течение всего лета можно было без труда перейти через горы. Император приказал проложить через лес широкую дорогу, чтобы взимать налоги с местных жителей и охранять проход в горах от кочевников. Долина была большой — семь дней пути с запада на восток, пять с севера на юг. Трудолюбивые фермеры с любовью обрабатывали плодородную землю, так что налоги, которые они могли платить, заслуживали императорского внимания. Но стоило Императору сократить войска на северной границе, как орды кочевников подобно смерчу врывались в Долину и неуклонно приближались к сердцу Империи, грабя, убивая и предавая огню все на своем пути.

Постепенно Империя снова собирала войска и выдворяла их обратно на равнины, где пыталась наказать их за дерзость и уничтожить, но безрезультатно. Долина служила ареной для всех военных действий. Войска оставались там на постой на целые годы, разбойничая и мародерствуя не меньше кочевников. При этом сборщики податей взимали налоги в том же объеме, что и прежде, да еще требовали задолженность за то время, когда в Долине хозяйничали кочевники, и дополнительную плату за усиленную защиту. Неизвестно, что для жителей Долины было хуже.

Когда где-нибудь в бескрайней Империи разгоралось восстание или новый Император забывал заплатить войскам, солдаты уходили на юг, забирая с собой что хотели и кого хотели, а жители Долины снова пытались наладить свою жизнь, зная, что, пока они собирают скудный урожай в прохудившиеся амбары, кочевники подбираются к неохраняемому проходу в горах.

За девятнадцать поколений до рождения Тильи как раз закончился такой период. Амбары были пусты, скот угнан, дети уведены в рабство, дома разрушены солдатами, которые искали спрятанные сокровища, чтобы восполнить невыплаченные Императором деньги. Некоторые решили отправиться на юг вместе с солдатами, чтобы начать новую жизнь в Империи, но большинство осталось на своих пепелищах. Как бы трудна и опасна ни была жизнь в Долине, они любили ее.

Через год жизнь немного наладилась. Еще через год дела пошли в гору, а кочевники все не появлялись: в тот год на равнинах свирепствовала лошадиная чума. Амбары покрыли новыми крышами, двери в домах были целы, и столы накрыты. Снова появились ярмарки и товар, за который стоило поторговаться. В базарный день люди, бывало, сидели кружком, попивали местный крепкий сидр и размышляли о том, долго ли продлится благоденствие. В один из таких вечеров кто-то, вздохнув, сказал:

— Вот если бы можно было как-нибудь закрыть проход в горах!..

— Фьюгон Великий пытался это сделать. Еще во времена наших прадедов.

— Нет, раньше, — заметил другой. — Фьюгон Четвертый — его называли Великим. А закрыть проход пытался Фьюгон Второй.

Они продолжали спорить о временах и Императорах, пока кто-то не сказал:

— Не важно, кто это был. Все равно у него ничего не вышло. А если уж самому Императору это не удалось… Кто может быть сильнее Императора?

— Асарта сильнее, — вдруг произнес Соннам. — Она может закрыть проход, если захочет.

Соннам — не типичное для Долины имя. Человек этот был не местным и говорил с южным акцентом. Он дезертировал когда-то из императорской армии, потому что влюбился в девушку, которая жила на ферме у реки. Они с матерью скрывали его у себя целых три года, но теперь, когда войска ушли, Соннам женился на ней и больше не прятался.

Он не был местным, поэтому жители Долины не принимали его всерьез и посмеялись его словам. Но его жена сказала:

— Вы ничего не понимаете. Вы не жили в Империи, а Соннам жил.

— Ладно. Расскажи-ка нам об этой Асарте. Под вечер долгого дня не помешает хорошая история.

— Об Асарте известно только то, что она позволяет узнать, — начал Соннам. — В моей семье всегда были солдаты. Дядя моего отца служил начальником дворцовой стражи. В то время на западное побережье Империи постоянно совершали набеги пираты. Император построил флот, чтобы отражать их нападения, но пираты объединились и потопили императорские корабли на его глазах. Снова Император построил флот, и снова он был разбит. На третий раз, по совету придворных, он попросил помощи у Асарты. Та запросила высокую цену, но пришла. И вот корабли опять вышли в море. Император сидел на скале и наблюдал за ходом сражения. Асарта, невысокая пожилая женщина в сером одеянии, расположилась рядом. Когда флотилии приблизились друг к другу и начался бой, она вскричала громким голосом, и из пучины поднялись шесть огромных змей. Они обвились вокруг пиратских кораблей, раздавили их и, подняв в воздух, вытрясли из них всех пиратов в свои чудовищные глотки.

Тогда по приказу Императора слуги принесли шесть тяжелых сундуков и поставили перед Асартой. Она взглянула на них, по мановению ее руки они развалились на части, и все увидели, что только сверху лежало золото, а остальное заполнял свинец. Император сказал, что виноват казначей, который хотел утаить золото для себя. Казначея немедленно схватили и повесили, прежде чем он успел вымолвить хоть слово. Асарта посмотрела Императору прямо в глаза, и он начал уменьшаться, пока не стал размером с мой мизинец. Она посадила его в золотую клетку, которую извлекла из воздуха, и повесила ее на золотом шесте.

При виде этого стражники под предводительством дяди моего отца бросились на помощь своему господину, но чем ближе они подходили к Асарте, тем меньше становились — сначала размером с мышь, потом с муравья. Потом они испугались, что могут совсем исчезнуть, и остановились. Вдруг Асарта выкрикнула что-то таким громким голосом, что все пали на землю, а тело казначея поднялось — его голова безжизненно болталась на сломанной шее — и подошло к ней. Она возложила на него руки и что-то тихо сказала, и к нему вернулась жизнь. Он отдал приказ, и слуги принесли гораздо больше золота, чем она просила вначале. Тогда Асарта исчезла, забрав с собой и золото, и казначея.

Стражники, и мой родственник среди них, начали постепенно увеличиваться в размере и к вечеру достигли своего прежнего роста. Однако Император так и остался карликом и до конца своих дней говорил тонким, птичьим, голоском и никогда не забывал, что Асарта могущественнее, чем он.

Все это дядя видел своими собственными глазами, но, будучи человеком неглупым, сразу же сменил имя и место службы, потому что те, кто видел, как Император болтался в золотой клетке, не задерживались на этом свете.

— Неплохая сказка, — усмехнулся кто-то из слушавших.

— Видите, Асарта сильнее Императора, — сказала жена Соннама.

— Если она еще жива.

— И если все это правда.

— Чушь. Сказки.

Большинство слушателей с этим согласилось. Даже в те времена, когда в Долине, как и во всей Империи, еще было волшебство, люди в него не очень-то верили. Может быть, потому, что за долгие-долгие годы ни один уважающий себя маг не заглядывал в их края.

Текли дни, сменялись времена года, лошадиная чума продолжала свирепствовать на равнинах, и то в одной, то в другой области Империи происходили волнения. На юге страны кипела такая смута, что императорские чиновники вообще забыли о существовании Долины и много лет никто не приходил собирать налоги. За это время успело смениться целое поколение.

Но однажды на рыночную площадь прибежали запыхавшиеся пастухи и принесли плохие вести. Они пасли свои стада на горных пастбищах и вдруг увидели свирепого вида всадников. Те смотрели сверху в Долину, о чем-то совещались и смеялись. Потом они развернулись и ускакали на север.

То было время, когда на рыночной площади сидели, потягивая сидр, сыновья тех, кто слушал когда-то историю об Асарте. Среди них был и сын Соннама, в чьих венах текла кровь храброго солдата. Когда все, выслушав пастухов, впали в отчаяние, он твердо сказал: