У Джиллиан перехватило дыхание, она чувствовала какое-то странное смятение в груди. Она не знала, как это случилось. Он не знал, почему это случилось. Но то, что это все же случилось… об этом знали они оба.

Его губы замерли совсем близко от ее собственных. Пальцы Джиллиан то сгибались, то разгибались на фоне густой поросли, покрывавшей его грудь. Прядь черных волос упала ему на лоб, придавая ему слегка озорной вид. Она с особой остротой ощущала на себе его взгляд, который, скользнув по ее лицу, задержался на изящной линии губ.

– Не смотри на меня так, – произнесла она чуть дыша.

– Почему? У тебя ведь нет мужа, Джиллиан.

«И никогда не было!» – хотелось крикнуть ей. Неужели эта ложь будет преследовать ее до конца дней?

Гарет наклонил голову, так что теперь их губы почти соприкасались.

– Мне жаль, что я причинил тебе боль, – он взглянул на ее плечо, – но я нисколько не сожалею об этом поцелуе.

Сердце Джиллиан болезненно сжалось. От его слов ей стало еще тяжелее. Ей мучительно было представлять себе его в объятиях другой женщины, каким бы бессмысленным это ни казалось.

– Ты не понимаешь! – не выдержав, воскликнула она, ибо чувства ее в тот миг кипели и бурлили, как море, которое выбросило его на этот берег. Ей придется сказать ему правду, какой бы горькой она ни была. Возможно, это поможет расшевелить его память.

– В ту ночь во сне ты целовал не меня, а совсем другую женщину. Женщину с золотистыми волосами, похожими на солнце в ясный летний день. – Джиллиан так и не нашла в себе сил повторить имя, которое он тогда назвал. – Ты восхищался ее красотой. По твоим словам, тебе ее очень не хватало. И само собой, я не могу не задаваться вопросом, не является ли эта женщина частью твоего прошлого, Гарет. Ты сказал брату Болдрику, что у тебя никого нет, но вполне возможно, что ты ошибся.

Гарет не стал этого отрицать, но и подтвердить тоже не смог, хотя на один короткий миг в его глазах промелькнуло нечто, похожее на воспоминание.

– Ты помнишь ее? Ту женщину с золотистыми волосами? – спросила Джиллиан.

Затаив дыхание, она ждала – ждала, как ей показалось, целую вечность.

– Думаю, это был всего лишь сон, Джиллиан. Скорее всего такой женщины в действительности никогда не существовало.

Однако, говоря это, Гарет отвел глаза в сторону, и по спине Джиллиан невольно пробежал холодок, а сердце заколотилось часто-часто. Когда он только явился сюда, он был совершенно чужим в этих местах – и до сих пор оставался для нее чужим, ибо что она, по сути, знала о нем? Какие тайны скрывались в зеленой бездне его глаз?

Она вздрогнула, когда он провел тонким пальцем по ее подбородку. Она хотела было отстраниться, однако он не дал ей этого сделать. Тогда она спокойно и непреклонно взглянула на него.

– Почему ты все время шарахаешься от меня, Джиллиан? Тебе нечего опасаться с моей стороны.

Грудь Джиллиан то поднималась, то снова опускалась с каждым вздохом.

– Иногда мне это кажется почти пугающим, – призналась она, понизив голос. – Прости меня, Гарет, но я не могу не задаваться вопросом, кто ты такой, можно ли считать тебя человеком чести и долга.

– Надеюсь, да. В глубине души я чувствую, что это так. Как же ей хотелось верить ему! Но что, если она в нем ошиблась? Она пыталась найти ответ в собственной душе… и в его душе тоже.

Взгляд его зеленых глаз был таким ясным и невозмутимым, что мало-помалу ее страхи улетучились. Ибо в то мгновение Джиллиан и впрямь верила в него. Верила всем сердцем.

К несчастью для Гарета, его усилия в тот день не прошли даром. Когда он попытался снова подняться с постели, то обнаружил, что едва в состоянии оторвать голову от подушки. Все тело болело почти так же сильно, как в тот день, когда он впервые пришел в себя после кораблекрушения. Джиллиан отругала его, не стесняясь в выражениях, уже за саму попытку, и Гарет волей-неволей вынужден был признать, что одна сила воли не могла ускорить его выздоровление. Просто ему нужно больше времени, чтобы окрепнуть. Кроме того, это послужило ему еще одним мрачным напоминанием о том, как близок он был к смерти.

После тех первых попыток подняться у него кружилась голова, а лоб покрывался холодным потом. Если бы не помощь Джиллиан, он наверняка падал бы снова и снова. Но постепенно к нему возвращались прежние силы, и он начал ковылять по хижине, а затем осмелился выходить – с каждым днем все дальше и дальше. Брат Болдрик появлялся несколько раз, в один из своих визитов принес ему одежду. Говорил мало, по крайней мере с Гаретом, и тот без труда мог почувствовать неодобрение монаха.

Иногда колено Гарета начинало ныть от напряжения под тяжестью его веса, однако после стольких дней вынужденного затворничества даже боль казалась почти желанной. Бок все еще был чувствительным к малейшему прикосновению, края рваной раны выглядели красными и загрубевшими. Скорее всего этот шрам останется на его теле как напоминание до конца его дней.

Он не скрывал своей досады, когда пришлось несколько дней провести дома из-за непрекращающегося угрюмого ливня и неослабевающего ветра. В углу рядом с очагом образовалась целая лужица воды, стекавшей ровной струйкой на пол. Гарет в душе проклинал свое заточение, однако волей-неволей вынужден был скрыть свое недовольство.

Воздаяние последовало днем позже, когда с самого утра на небе не появилось ни единого облачка. Небеса перестали низвергать на землю сплошной поток из дождя и ветра, и когда Гарет предложил Джиллиан совершить небольшую прогулку по берегу, ее не пришлось просить дважды.

Некоторое время они молча брели куда глаза глядят через пески и довольно скоро вышли на небольшой берег в форме полумесяца, поросший высокой травой. Легкий ветерок трепал клочок паруса, зацепившийся за толстый сук.

Глаза Гарета прищурились. Он остановился.

– Это и есть то самое место, где ты меня нашла?

– Да, – пробормотала она в ответ. – Похоже, большую часть обломков, оставшихся после кораблекрушения, унесло приливом.

Он бросил беглый взгляд в сторону мыса, сразу за которым начиналось открытое море. Губы его невольно сжались, ибо зрелище и в самом деле было удручающим. Огромный гранитный утес возвышался во всем своем мрачном величии, и Гарет без труда мог себе представить, как беспомощное судно было выброшено волнами прямо на острые камни под ним. Даже сейчас набегавшие волны с грохотом разбивались о прибрежные валуны, поднимая в воздух мириады мелких брызг и образуя водовороты белой пены у подножия скал, которые сами по себе представляли смертельную опасность.

Джиллиан внимательно следила за ним.

– Ты что-нибудь вспомнил? – осведомилась она чуть слышно.

Он покачал головой, выругавшись себе под нос. Все, что привело его на борт злополучного судна, было напрочь позабыто. Вопросы, не дававшие ему покоя, повторялись в голове бессчетное число раз, словно эхо в пустом колодце. Тело его постепенно выздоравливало, однако этого нельзя было сказать о рассудке.

Время от времени в уме его проносилась вереница беспорядочных образов, однако все это было слишком мимолетно. Они исчезали так быстро, что он не успевал этого осознать – замок с двумя башнями-близнецами, вздымавшимися к небу во всем своем грозном величии, опушка густого зеленого леса… Однако таких замков в стране имелось множество, и Англия была в те времена почти сплошь покрыта лесами.

Кроме того, Джиллиан была уверена в том, что он видел во сне женщину из своего прошлого – женщину, чьи волосы напоминали солнце в ясный летний день. Он, кажется, даже говорил о том, как ему ее не хватало. Сколько раз он отчаянно пытался припомнить хоть что-нибудь – лицо, фигуру, но видел перед собой лишь лицо Джиллиан с тонкими изящными чертами, оттененное густыми волнистыми прядями волос цвета самой темной полночи. Ему оставалось лишь согласиться с тем, что она была права и та женщина действительно существовала только в его снах.