- Нольвы ушли. Нашли, что искали? - осторожно поинтересовалась у Бумшарши.

- Ну, раз ушли, значит нашли, - хлопнула та ладоньюпо колену. – И мертвяка с собой утащили.

- На что он им?

- Как на что? – многозначительно выгнула губы гмурья. -Вздернут на веревке и на обзор у дворца вывесят. Нет ничего приятнее, чем смотреть на поверженного врага.

- Для вас тоже? – проронила альва.

- Что б ты понимала, - укоризненно бросила ей Бумшарша. - Если б не его величество, я б навроде тебя была – нищебродка безродная. Семейство моё, кто думаешь, под нож пустил? Альвы. А я ничего, тебя вот поднимаю, кормлю, забочусь. Тут уж, кто какую сторону выбрал. А коли выбрал да присягнул, то и стой до смерти.

- А если сторона неверно выбрана?

- Ты мне давай тут без намеков! – недовольно шикнула гмурья, запустила палец под повязку и покрутила шеей, ослабляя туго затянутый Веришкой узел. - О другом бы лучше поразмыслила. Быть тебе вскоре королевой. В былые времена женитьба лучшим решением в военных дрязгах была. Окрутишь Мангроуда, пошепчешь ему на ушко, урезонишь своих соплеменников, и наступит в Линдмарте мир. Твоими стараниями сколько народу в живых может остаться. Вот о чем подумай. Ты ведь Жизнетворящая! Вот и твори жизнь. Готово? Ну, спасибо тебе. Пойдем ужинать.

- Не хочется, - промямлила Веришка.

- Как знаешь.

Бумшарша поднялась, окинула Веришку многозначительным взглядом.

- Так ты про сторону-то…. Как следует покумекай.

И выплыла за дверь.

***

Еще толком не проснувшаяся кухарка, протирая глаза, в третий раз озадаченно пересчитала завернутые в холст и оставленные с вечера остывать свиные рулеты. Одного точно не хватало. Оглянулась на прошмыгнувшего в кухню кота. По его воплям и интенсивности отирания о ноги было понятно, что он мяса не брал. Не иначе крыса, чью нору завалили щебнем на прошлой неделе, прогрызла себе другой ход.

- Тьфу, бесова подмога, - сплюнула кухарка, подвязала фартук и принялась разжигать печь.

А на конюшне в таком же недоумении конюх пытался припомнить, куда им с вечера было сунуто складное кожаное ведро. Поскольку конюху отчетливо помнилось, что носил он воду для лошадей именно тем ведром. «А все ж забористое вино пьют господа королевские стражи, - подумалось конюшему, которого неравнодушная кухарка ввечеру угостила остатками напитка с нольвовского стола. – О! Так они,должно, по отъезду ведро-то и забрали!». Удовлетворившись таким объяснением, конюх прошел к денникам, где под попонами дремали лошади. Одна из них была не укрыта, и стояла, понуро опустив голову. «А попону-то зачем сперли?!» - возмутился конюх.

Светлеющее небо было затянуто тучами. Отягощеннаяношей, Веришка шагала медленней, чем хотелось бы. В ведре покачивался высокий глиняный кувшин, наполненный водой по самую горловину. К нему был плотно притиснут похищенный с кухни свиной рулет с начинкой из грибов и моркови, завернутый в тряпицу. В недрах свернутой шерстяной попоны, пахнущей лошадиным потом, лежали куски пшеничной булки и горшочек с простоквашей. Наученная прошлым опытом, альва то и дело опасливо оглядывалась. Нопредутренние склоны было мрачны,пусты и холодны.

В пещере стояла темнота. Вершка сбросила ношу у входа и, вытянув руки, стала шарить руками. Чужие горячие пальцы осторожно коснулись её ладони.

- Я здесь, - голос альва был тверже и спокойнее, чем вчера.

Глаза привыкли к сумраку, и Веришка разглядела силуэт у стены. Она подползла вплотную, приложила руку ко лбу раненого, и почувствовала его лихорадочную дрожь.

- Вы совсем замерзли. Сейчас огонь разожгу, - встала Веришка.

В свете костерка, разведенного на полу грота, альвсмотрел, как девушка развязывает узлы. Благодарно моргнул, когда она накрыла его второй попоной. А взглянув на шелковую подушечку, обвязанную по периметру тонким кружевом, которую Веришка сунула ему под голову, поднял брови с едва заметной усмешкой.

- Как вы себя чувствуете? – склонившись к его ногам и заглядывая под повязки, спросила она.

- Изрядно потрёпанным, - мрачно отозвался альв. – И умирающим от жажды.

- Ой, простите! – вскочила Веришка, и, схватив кувшин, подала его летяге.

- Тебя как зовут-то, спасительница? – опустошив кувшин наполовину, поинтересовался альв.

- Веришка.

Он недоуменно сдвинул брови.

- Нелепое прозвище. Я про имя спрашиваю.

- Это и есть имя, - смутилась Веришка.

- А клан? – прищурился альв.

- Жизнетворящие.

- Врать ты горазда, - констатировал летяга. – Ну, не хочешь – не говори.

- Я не вру! – вспыхнула Веришка. – Вот!

И, присев спиной к летяге, отдернула вниз воротник курточки, обнажая затылок. Она услышала, как громко сглотнул мужчина за её спиной. Оглянулась. И увидела разрастающееся изумление в его голубых, а в темноте казавшихся серыми, глазах.

- Теперь верите? – Веришка повернулась к нему.

Он глядел на неё с таким выражением…

- Как такое возможно? - летяга потрясенно рассматривал девушку. – Покажи-ка еще раз метку.

И Веришке пришлось снова продемонстрировать свидетельство принадлежности к уничтоженному альвийскому клану.

- Откуда ты здесь вообще взялась?! – в голосе альва помимо изумления послышались нотки радости.

- Расскажу, - пообещала она. – Но сначала я сменю вам повязку, а вы поедите.

И Веришка настойчиво сунула летуну в рукипростоквашу и ломоть булки.

- Значит, Веришка? Смешное всё же имя, - отправляя смоченный в простокваше хлеб в рот и следя, как она размешивает в горшке лечебное снадобье, хмыкнул альв. – А я Тибрейн.

Снег укрыл склоны пологих гор. Обледенелые стеныМышегорья, стоящего в стороне от больших дорог, служили надежной защитой от зимней стужи и дурных новостей. Усилиями рачительной хозяйки запасы в кладовых были обильны и разнообразны. Воистину, мышиная нора - уголок довольства и благополучия в раздираемой войной стране. Война ярилась где-то далеко, заливая истоптанный снег кровью солдат с обеих сторон. Здесь же жизнь шла обыденным порядком. А главным происшествием за два зимних месяца стали сожранная котом сметана и внезапная беременность кухарки. Бумшараша велела выпороть обоих.

- Я хочу санки, - заявила Веришка за ужином.

- Для чего это? – оторопела Бумшарша, не донеся ложку до рта.

- С гор кататься, - пожала плечами Веришка. – Только побольше.

- Ох, и дури в тебе, - покачала головой гмурья. – А ну как шею себе свернешь?

- Я буду осторожна, - умильно взглянула на неё Веришка. – Ну, пожа-алуйста! Госпожа-а хозяйка. Мне так мало времени осталось быть свободной.

Бумшарша неодобрительно покачала головой, но по глазам было видно, что она уже сдалась. Да и как было не сдаться, когда эту девчонку словно подменили с осени. С того дня, как в Мышегорье побывал его величество, альва изрядно переменилась. Она стала приветливей с гмурьей, повеселела, еды требовала чуть не вдвое больше прежнего, и, когда позволяла погода, пропадала на долгих прогулках.

Бумшарша искренне считала, что Веришка до глубины души прониклась своей грядущей ролью королевы. И хвалила себя за то, что мудро указала подопечной на важную роль в будущем установлении мира в Линдмарте.

- Уж ладно, - милостиво махнула рукой Бумшарша. – Скажи плотнику, пусть сделает. Только смотри, ежели шею себе свернешь, я тебе еще и ноги повыдергаю.

- Не сверну! Благодарю, госпожа хозяйка! – вскочив из-за стола, Веришка присела в реверансе и выбежала из столовой.

- Славная девочка, хоть и альва, - расплылась в добродушной улыбке Бумшарша. И не сдержалась – похвалила себя, глядя на собственное отражение в оловянной соуснице. - Главное – правильное воспитание.

С утра зарядил снег – обильный, крупный. Сидя в своей комнате за шитьем, Веришкато и дело с разочарованием поглядывала в окно. Снова придется прокладывать тропки в глубоком, рыхлом снегу. Одно хорошо – в зимнюю пору никто в горы не сунется, ничей любопытный взор не проникнет в затерянную среди зимних гор лощину. На третий день снег стих, на кипенно-белых склонах заиграло солнце, слепя и заставляя ронять слезу. Плотник предъявил Веришке новенькие санки, на которых свободно могла бы уместиться и госпожа Бумшарша.