— Естественно, — отрывисто заметил Димитри, посмотрев на Джоанну. — Однако я вовсе не возражаю против общества Джоанны. Мы успели побывать у храма, а теперь собирались искупаться.

— Но... — поспешно начала Джоанна, желая изменить эту неловкую ситуацию.

— Но ничего, — коротко заявил Димитри. — Ты ведь не возражаешь, правда, Андреа?

— Ну, вообще-то, я собиралась сразу вернуться, — с сожалением призналась она, и сердце Джоанны дрогнуло. Но Димитри улыбнулся непонятной легкой улыбкой и сказал:

— Тогда я предлагаю тебе тотчас ехать назад, Андреа. Джоанна может поужинать со мной, а позже я привезу ее домой.

Джоанна зло посмотрела на его бесчувственное лицо, потом повернулась и коротко взглянула на Андреа, и в этот момент заметила, как в ее глазах мелькнула ярость. У нее тяжело застучало сердце. Она права! Между этими двумя что-то есть. Джоанна задыхалась от негодования.

— Я бы предпочла вернуться, — поспешила вмешаться она в разговор. — Мы давно уехали с виллы. Кроме того, я обещала отцу зайти к нему и рассказать, как провела день.

— Правда, — согласилась Андреа, и к ней вернулась обычная привлекательность. — Мэт так любит быть с Джоанной. Они привязались друг к другу. Как-нибудь в другой раз, Димитри.

Джоанна едва осмелилась посмотреть на Димитри, проходя мимо него к веранде. Она чувствовала, что он сердит, и побаивалась, что даже присутствие Андреа не удержит его, и он скажет какую-нибудь колкость. Но он промолчал, и Джоанна выдавила из себя вежливое: "Спасибо, мистер Кастро", — перед тем как следом за Андреа спустилась по склону, ведущему к дороге, где стоял "лендровер", наполовину скрытый среди деревьев.

На следующее утро Джоанна проснулась со страшной головной болью. Спала она плохо, взбудораженная накануне неприятными мыслями, а теперь ей было неприятно обращаться к Андреа за аспирином. Но во время завтрака та сама заметила темные круги под глазами и бледность Джоанны:

— Что-то случилось, Джоанна? — спросила она.

Девушке пришлось сознаться. Андреа прошла к буфету и вернулась с несколькими таблетками в фольге, которые, как она уверила Джоанну, действуют лучше, чем аспирин. Поколебавшись, она села рядом с падчерицей.

— Я рада возможности поговорить с тобой, Джоанна, — она задумчиво смотрела на девушку. — О Димитри.

Джоанна стиснула пальцы.

— Да?

— Да, об этом, — Андреа вздохнула. — Дорогая, мне трудно говорить об этом, но мой долг предупредить тебя.

— Предупредить? — удивилась девушка. — О чем же?

— О Димитри, разумеется. Я знаю, тебе хочется сказать, чтобы я не совалась не в свое дело, но... Послушай, дорогая, не кажется ли тебе, что ты поступаешь несправедливо по отношению к своему жениху, принимая приглашения таких мужчин, как Константине и Димитри?

Джоанна растерялась. Меньше всего она ожидала, что Андреа заговорит об этом, особенно при существующих обстоятельствах. Вчера, возвращаясь домой на машине, они почти не разговаривали, каждая была погружена в собственные мысли. А приехав на виллу, Джоанна все время провела только с Мэтом. Но теперь Андреа посмела критиковать поведение ее, Джоанны... Это просто нелепо! Джоанна была готова расплакаться, как ребенок, но удержалась от слез и ответила:

— Не думаю, что сделала такое, чего могла бы стыдиться.

Под ее вызывающим взглядом мачеха растерялась.

— Я и не сказала, что ты это сделала, — заверила она девушку. — Однако я считаю, что тебе следует избегать обоих братьев Кастро, пока ты живешь здесь.

— Осталось не так уж долго, — резко заявила Джоанна. — А теперь, если вы меня извините...

В тот момент, когда она повернулась, чтобы выйти, послышалось шуршание колес по полированному полу, возвещающее о приближении отца.

— Доброе утро, детка, — сказал он. Джоанна наклонилась и поцеловала его в щеку. — Что это? — Он тронул темные линии у нее под глазами. — Что-то случилось?

— У Джоанны болит голова, — вмешалась Андреа. — Думаю, вчера она слишком много пробыла на солнце. Я советовала ей не переутомляться в оставшееся время.

— Да. — Мэт Николас нахмурился. — Мне показалось, сейчас ты говорила, что скоро уезжаешь, Джоанна. Когда?

Джоанна поколебалась.

— Через неделю, — нехотя призналась она. — Я как раз собиралась поговорить с тобой об этом...

— Да, — со вздохом согласился Мэтью, — нам необходимо поговорить. Пойдем на патио, в тень. Андреа, ты с нами?

Андреа отказалась, объяснив тем, что у нее много дел и еще надо приготовить завтрак для Марисы. Мэт спросил ее о здоровье второй дочери, потом жестом попросил Джоанну выкатить кресло на патио. Когда Джоанна удобно расположилась с ним рядом на длинном желтом шезлонге, он обратился к ней:

— Ты хочешь ехать домой... в Англию?

Полузакрытые до этого глаза Джоанны широко распахнулись.

— Странный вопрос, — она быстро выпрямилась и обхватила руками поднятые колени. — Ты же знаешь, что рано или поздно я должна вернуться.

— Ты так твердо настроена, — Мэт снова вздохнул. — Тебе не хочется остаться здесь?

Джоанна пожала плечами.

— Вся моя жизнь в Англии, — сказала она медленно. — Я англичанка, отец. Кем бы ни были мои предки, я родилась и выросла в этой стране, и там мои корни.

— Этот молодой человек? Этот Джимми?

— Он, конечно, тоже.

— Конечно. — Мэт нахмурился. — А чем он занимается?

— Я тебе говорила, его отец владелец гаража, Джимми с ним работает.

Мэт задумался, потом сказал:

— А что, если бы я купил гараж здесь, в Греции, и сделал бы твоего жениха управляющим, его устроило бы?

— Ты серьезно? — изумленно спросила Джоанна.

— Почему бы и нет? Счастье не в деньгах. Если я смогу устроить так, чтобы ты жила поближе, я буду бесконечно рад.

Джоанна беспомощно поникла.

— Все не просто, — возразила она грустно. — Джимми вовсе не собирается покидать Англию... по крайней мере, мне так кажется. Кроме того, он ничего не знает о Греции, о греках, их жизни и обычаях. Как он может взять на себя ответственность управлять здесь делом? Это, в конце концов, неразумно.

Мэт снова вздохнул.

— Я знал, что ты так скажешь, — заметил он грустно. — Джоанна, если бы только у нас было больше времени...

Комок встал в горле Джоанны. Впервые она услышала, как ее отец упомянул свою неизлечимую болезнь. Невозможно не чувствовать себя перед ним в неоплатном долгу. Можно сколько угодно повторять себе, что он бросил мать, что он виноват в их разводе, — как бы то ни было, он был отец, который мужественно держится перед лицом приближающейся смерти. Конечно, причина ее возвращения в Англию вполне объяснима, но сейчас даже ей она казалась незначительной и маловажной. Невозможно описать то чувство долга перед ним, которое она теперь испытывала, и это чувство усиливалось еще тем, что Джоанна узнала об Андреа.

Она подняла на лоб очки и посмотрела на Мэтью. Был уже апрель. Время от мая до сентября промелькнет так быстро, а потом... Она снова опустила очки на глаза. Нельзя позволить ему заметить нахлынувшую на нее волной нестерпимую грусть, когда она подсчитывала время в неделях, днях, часах вместо лет.

Мэт, казалось, почувствовал ее настроение, он протянул руку и крепко ухватил дочь за локоть.

— Пожалуйста, — сказал он, — я веду себя как последний эгоист! Разумеется, ты должна вернуться к своему жениху. Не позволяй моему эгоизму портить тебе жизнь. Этот приезд должен доставить тебе только удовольствие, тем более накануне предстоящей свадьбы... — он вдруг запнулся. — А нельзя ли после свадьбы приехать в Грецию? На медовый месяц? Остановитесь, конечно, не здесь, — я понимаю, вам захочется побыть одним. Но, может, в Афинах? Ты говорила, что хотела бы посмотреть Акрополь и Плаку! — он говорил восторженно, чуть охрипнув.

Джоанна покачала головой.

— Я не могу одна решать это, — невесело проговорила она, с некоторым опасением размышляя о том, как отреагирует Джимми, если она предложит провести медовый месяц, осматривая археологические раскопки. Но, возможно, он и согласится поехать в Грецию, соблазнившись прекрасной погодой. Хотя если судить по их разговорам перед ее отъездом, это маловероятно.