– Что было, когда я исчез? Расскажи, – прервал Нед откровения женщины, погрузившейся в горестные воспоминания.

– Ну что было, – вздохнула Сидора, – когда нашли мертвого старосту и его подручных, охотники сразу определили, что это ты их убил. Ясно, что те хотели тебя побить, а ты им не дался. В деревне много обсуждали этот случай, большинство не верили, что ты смог убить десять человек без оружия, голыми руками. Кто-то тебя проклинал, кто-то, наоборот, говорил, что на тебя навесили чужое преступление и как бы не сам Бранк был в нем виноват. Ведь после смерти старосты он стал старостой. Богаче и влиятельнее его не нашлось, вот Бранка и выбрали. Приезжал лекарь, Сенерад, – они с Бранком разговаривали, и лекарь шибко ругал его – не знаю за что, но материл его самыми черными словами. Потом лекарь куда-то уехал, и теперь у нас нет настоящего лекаря, только знахарка Дрогна, ты ее знаешь. Толку от нее не очень много, но другой-то нет. Отвары она делает неплохие, но магией не владеет. Ну вот… живем, тебя иногда вспоминаем – куда, мол, делся. Торгуем, работаем.

Женщина помолчала, потом робко спросила:

– Скажи… а это правда, что ты заколдовал дочь старосты и еще трех парней? Или ты ни при чем?

– При чем, – кивнул Нед, – я. Они пришли вчетвером и стали надо мной измываться. Я и не стерпел. Засадил им демонов в голову. А что, они еще живы?

– Живы, – кивнула женщина, – лежат, под себя гадят. Едят, если им в рот ложку с едой сунут. Больше ничего не делают. Смотреть страшно… лучше бы сразу убил, чем такое мучение им и их родителям. Кузнец грозился тебя убить, как увидит. Ты с ним поосторожнее, он такой сильный – просто ужас! Он лошадь как-то на спине поднял! Вот какой здоровый! И трактирщик обещал с тебя живого кожу снять. А тогда… Антура… тоже ты? Он умер…

– Антур был мерзкой скотиной, – угрюмо бросил Нед, – да, я. И не жалею. Ненавижу людей, которые измываются над другими. Что касается кузнеца – пусть попробует убить. Интересно будет посмотреть… А трактирщик сейчас сидит и трясется, в штаны наложил. Небось и забыл, как я выгляжу. А дочь старосты… ведь я когда-то был в нее влюблен. Она красивая была. Самая красивая в деревне.

– И не ты один был влюблен, – усмехнулась Седора, – многие по ней сохли, даже взрослые мужики. А она была… хм… разборчива. Девка с норовом, вредная. Папаша староста, как же! Жалко все равно ее… может, возможно вылечить? Как считаешь? К ней пробовали привозить лекарей из города – мать привозила. Не получилось у них. Говорят, не в наших силах. Так-то их время от времени подлечивают. Им даже лучше становится. Но потом опять все хуже и хуже. Вообще народ говорит, что ты тут ни при чем, это, мол, наказание за гордыню и строптивость. Все эти ребята не отличались хорошим поведением – родители богатые, вот и вели себя как принцы с принцессами!

– Принцы разные бывают, – задумчиво протянул Нед, – ну что же, неплохой кабинет отстроил Бранк. А где он деньги хранил, не знаешь?

– Извини, не знаю, – развела руками Седора, – ты же знаешь, какой он жадный… был. Видишь, какое платье на мне? Самая дешевая ткань! Перед другими женщинами стыдно – богатый муж, а хожу как нищенка! Говорят, мол, жадная ты, жалеешь себе хорошей ткани из своей же лавки взять и сшить нормальное платье! А попробуй расскажи, что Бранк за это убьет, если узнает! Не поверят ведь. Ну что, пойдем, я тебя покормлю? Жить ты будешь в доме, да? Я постелю тебе в спальне Бранка. Ты… насчет женщин – как? Рабынь тебе готовить? Они рады-радешеньки будут, что избавились от этого изверга. Получить вместо старого урода молодого красавца – одно удовольствие. Это уж без всякого сомнения.

Нед с усмешкой посмотрел в глаза Седоры, и вдруг почувствовал жадный интерес женщины. Она чего-то ждала, буквально с замиранием сердца. Чего-то такого, что ей нужно. И вдруг понял – она ждала, что Нед скажет: «Теперь ты моя и будешь со мной спать!» Ему стало еще смешнее, а потом немного грустно – несчастная женщина…

– Нет, с рабынями я потом разберусь, – улыбнулся Нед, – пока что мне никого не надо. Не до того. У меня две жены. Но одна далеко, а вторая тут, рядом, но… больна. Она спит. Нужно будет о ней позаботиться, а тебе потом скажу, как. Ее сегодня привезут. А насчет постели… там посмотрим. Может, мне не рабыни, может, мне ты нужна. Ты красивая женщина, молодая… может, я тебя захочу.

– Как скажешь, Нед. – Седора потупила глаза, и на Неда вдруг пошла такая волна радости, что он даже слегка расстроился – вот демон его дернул за язык! Зачем было обещать то, что выполнять не собирался?! У нее есть любовник… или был, по крайней мере. Так что зачем ей Нед?

Как будто услышав его мысли, женщина смущенно поморщилась и сказала:

– Я уже давно с Ситаром не встречаюсь. Дурак он. Хоть в постели и умелый. Никого у меня нет. И чего я так с тобой разоткровенничалась? Как с близким человеком. Даже самой странно. Не видела тебя столько времени, и… Знаешь, мне здесь и поговорить-то не с кем. Подруга – я с ней редко встречаюсь, да ей и не до меня. Тем более что она на меня в обиде. Им надо было лодку отремонтировать – на камни выбросило. Она попросила у меня взаймы, а я не дала – откуда у меня деньги? Только если из лавки взять, но продавец сразу Бранку доложит, и тогда муж меня изобьет. А подруга не поверила… никто не верил, что я так живу! Хорошо, что ты пришел. Ненавижу эту деревню, – внезапно с ожесточением добавила женщина, – сожгла бы ее дотла! А людей разогнала! Тупые деревенщины!

– А ты разве не отсюда родом? – удивился Нед. – Я думал, ты тут всю жизнь жила.

– Нет. Я из Шусарда, – улыбнулась Седора. – Я в школе училась, читать-писать умею, считать. Родители так и живут там, в городе. Отец – обедневший торговец, сейчас продавцом работает у одного торговца-ювелира, мать дома сидит, вяжет. Вот они меня и продали – я молоденькая, красивая была, семнадцать лет всего. Восемь лет уже у этого негодяя прожила… как целую жизнь. Сколько раз хотела повеситься, да не решалась. Говорят, что самоубийцы не попадают в чертоги богов, нехорошо с собой кончать. Вот так и живу. Тебе натопить баню? Помоешься с дороги?

– Хм… неплохо было бы, – кивнул Нед. – И распорядись насчет фургонов. Есть в хозяйстве? Телеги, фургоны?

– Есть, три штуки. И лошади есть! Сейчас распоряжусь, чтобы запрягли. Пойдем, я тебя покормлю, а потом пойду насчет фургонов распоряжусь.

Седора поднялась с места, пошла к двери, но вдруг остановилась и тихо сказала, не глядя на Неда:

– Мне жаль Нарду. Хорошая собака была, умная, веселая. Я знала, как ты ее любил. Поделом этому старосте!

– Да. Пойдем, – грустно кивнул Нед, – есть хочется.

Он сглотнул комок, вставший в горле, и следом за хозяйкой дома перешагнул порог гостиной.

Крик, плач, грохот, треск – из дверей дома вылетел мужчина, держащий в руках вилы. Следом за ним ард с топором – он утирал кровь, капающую с руки, и уже замахнулся на лежащего, когда Нед его остановил:

– Стой! В чем дело?

– Лошадь отказался дать и повозку, – задыхаясь, сказал ард. – Я говорил – вернем, нам раненых перевезти, а он за вилы! Пропорол мне руку, Анге чуть ногу не рассадил – пришлось выбить его на улицу! Таких убивать надо! Мерзкое сухопутное животное!

– Тебе же сказали – вернем, – холодно сказал Нед, глядя на мужчину лет тридцати пяти, лежащего на земле и с ненавистью вглядывающегося в своих обидчиков – какого демона ты напал на бойцов?

– Не дам! Мое! – прохрипел мужчина и, закопошившись, встал на колени, потом на ноги. – Запорю всех! Не дам!

– Он пьян, похоже, – пожал плечами ард, – ненормальный какой-то. Что с ним делать?

– Сейчас ему будет не до лошади, – мрачно пообещал Нед и, сделав движение рукой, засадил в человека с вилами демона третьего уровня, тут же скрутившего мужчину дикой болью. Тот упал и стал кататься по земле, прижимая руки к животу.

Ард с уважением поглядел на Неда и по его кивку снова нырнул во двор, где слышалось ржание лошади и топот – видимо, лошадь была так же упряма, как и ее хозяин.