Внутри было холодно и промозгло. На втором этаже жили птицы, которых ньюйоркцы называли воробьями, а Роланд – буроржавками. Но кроме птиц, в здании не было никого. Оказавшись внутри, Ыш сразу избавился от навязчивого стремления смотреть на северо-запад и кружить на месте. В нем вновь проснулось природное любопытство, и он тут же бросился вверх по лестнице – туда, где что-то чирикало и било крыльями. Потом раздался пронзительный лай, а вскоре стайка встревоженных буроржавок выпорхнула наружу и улетела искать себе новое пристанище в менее населенных районах Срединного мира. Хотя если Роланд не преувеличивал, подумал Джейк, и если они летят в сторону Уайе, то уже очень скоро превратятся в сосульки.

Весь первый этаж занимал один большой зал. Вдоль стен стояли столы и скамейки. Роланд, Эдди и Джейк подтащили их к окнам, в которых давно уже не было стекол – хорошо еще, окна были узкими и небольшими, – и закрыли пустые проемы. Окна с северо-западной стороны заложили снаружи, чтобы ветер не опрокинул заслоны, а прижал их плотнее к стене.

Сюзанна тем временем въехала на коляске в камин – такой огромный, что ей даже не пришлось пригибаться. Она подняла голову, приметила какое-то ржавое кольцо, взялась за него, потянула. Раздался чудовищный скрип… тишина… а потом на нее обрушилось плотное облако черной золы. Она отреагировала мгновенно, очень живо и очень по детта-уокеровски.

– Твою мать, что за хрень?! Мудацкий камин, кочергу ему в жопу!

Она выехала обратно, кашляя и махая руками перед лицом. У нее на коленях лежала огромная куча золы. Сюзанна стряхнула ее на пол резкими движениями, больше напоминавшими удары.

– Вот же, блин, мандавошь закопченная! И что вообще оно там…

Она обернулась и увидела Джейка, который таращился на нее, открыв рот. Ыш у него за спиной тоже застыл с выпученными глазами.

– Прошу прощения, – сказала Сюзанна. – Что-то меня занесло. Вообще-то я больше злюсь на себя. Сколько себя помню, у нас всегда были камины. Так что я уж могла бы сообразить и не тянуться ручонками куда не надо.

– Ты ругаешься даже покруче папы, – проговорил Джейк с искренним уважением. – Я думал, никто не ругается круче моего папы.

Эдди подошел к Сюзанне и принялся стирать золу с ее лица и шеи. Она оттолкнула его руки.

– Ты только еще больше размазываешь. Лучше давай-ка поищем этот колодец, который Осадок. Может быть, там еще есть вода.

– Даст Бог – будет и вода, – сказал Роланд.

Сюзанна резко обернулась к нему и прищурилась.

– Издеваешься, Роланд? Я тут сижу этаким Смоляным Чучелком, а тебе, значит, весело!

– Ни в коем случае, сэй, – заверил Роланд, но в уголке его рта притаился намек на улыбку. – Эдди, Сюзанна, ищите колодец. Мы с Джейком пока начнем собирать дрова. Эдди, как только закончишь, давай сразу к нам. Надеюсь, наш друг Бикс успеет добраться домой. Потому что, мне кажется, времени у него меньше, чем он рассчитывал.

Колодец располагался совсем рядом с молитвенным домом, на небольшой площади, которая раньше, возможно, была главной площадью городка. Веревка, конечно, уже давно сгнила, но у путешественников была другая. Веревка – вообще не проблема.

– Проблема в том, – сказал Эдди, – что нам к ней привязать. Может, старую седельную сумку Роланда…

– А вон там что такое? – спросила Сюзанна, указав на заросли ежевики слева от колодца.

– А что там? Я ничего не вижу… – начал было Эдди – и тут же увидел. Тусклый проблеск ржавого металла. Стараясь не оцарапаться о колючки, Эдди сунул руку в кусты и вытащил ржавое ведро, внутри которого свернулся кольцом засохший побег плюща. Ведро было старым, но вроде бы крепким. И даже с ручкой.

– Дай-ка я посмотрю, – предложила Сюзанна.

Эдди выкинул засохший плющ и передал ведро Сюзанне. Она подергала ручку, и та сразу же отломилась, но не с резким щелчком, а с тихим, обреченным вздохом. Сюзанна виновато взглянула на Эдди и пожала плечами.

– Ничего страшного, – сказал Эдди. – Лучше сейчас, чем в колодце.

Он выкинул ручку в кусты ежевики, отрезал кусок веревки и продел ее сквозь дужки, в которых прежде крепилась ручка. Веревку пришлось раскрутить, иначе она не пролезала в дырочки.

– Неплохо, – сказала Сюзанна. – Кто-то у нас очень даже умелый для белого мальчика. – Она заглянула в колодец. – Воду я вижу. И неглубоко. Меньше десяти футов. Она такая холодная с виду.

– А кто-то у нас чересчур уж разборчивый для трубочиста, – заметил Эдди.

Ведро ударилось о воду, накренилось и начало наполняться. Когда оно полностью погрузилось, Эдди принялся вытягивать его наружу. Ведро слегка подтекало в тех местах, где ржавчина проела его насквозь, но дырочки были совсем небольшими. Эдди снял рубашку, намочил ее и принялся вытирать лицо Сюзанны.

– Вот это да! – воскликнул он. – А трубочист-то – девчонка!

Она отобрала у него рубашку, прополоскала в ведре, выжала и начала стирать сажу с рук.

– Ну вот, уже лучше, чем было. Сейчас еще пара заходов, и будет нормально. А когда соберем дрова и разожжем камин, можно будет домыться в теплой…

С северо-западной стороны донесся глухой удар. А через пару секунд – второй. Потом – еще и еще, а дальше удары посыпались, как автоматная очередь. Звук шел точно в направлении городка, словно топот приближающейся вражеской армии. Эдди с Сюзанной испуганно переглянулись.

Эдди, голый по пояс, схватился за ручки коляски.

– Банный день отменяется.

Все еще издалека – но уже явно ближе, чем раньше – доносился раскатистый грохот, как будто там шло сражение.

– Похоже на то, – сказала Сюзанна.

Вернувшись, они увидели, как Роланд с Джейком бегут к молитвенному дому с охапками старых разломанных досок. По-прежнему издалека, но уже чуточку ближе, чем раньше, доносился грохочущий хруст замерзающих деревьев, тронутых стыловеем. Ыш кружился волчком посреди улицы.

Сюзанна резко подалась вперед, выпала из коляски, приземлившись на руки, и поползла к дому.

– Ты чего? – растерялся Эдди.

– В коляску можно сложить больше дров. А я пока разведу огонь. Попрошу у Роланда огниво.

– Но…

– Эдди, я уже большая девочка. И хочу сделать хоть что-то полезное. А ты, кстати, надень рубашку. Да, она мокрая, но ты хотя бы не покорябаешься.

Эдди сделал, как она сказала. Потом наклонил коляску к себе, так, чтобы она встала на два больших задних колеса, и покатил ее к ближайшему вероятному «дровяному складу». Проходя мимо Роланда, он передал ему просьбу Сюзанны, и тот коротко кивнул на бегу.

Они молча носили доски и складировали их в доме, чтобы спасаться от лютой стужи. Хотя пока что на улице было тепло, даже жарко. Тропа Луча в небе на время исчезла, потому что теперь тучи плыли сплошной пеленой в юго-восточном направлении. Сюзанна разожгла огонь в камине, и тяга в трубе завывала, как зверь. Посреди зала уже собралась изрядная куча досок, некоторые – с торчавшими из них ржавыми гвоздями. Пока никто даже не оцарапался, однако Эдди не сомневался, что это лишь вопрос времени. Он попытался припомнить, когда ему в последний раз делали прививку от столбняка, но так и не вспомнил.

А за Роланда можно не волноваться, подумал он. В его крови никакая бацилла не выживет. Сдохнет сразу же, в тяжких корчах.

– Ты чему улыбаешься? – запыхавшись, спросил Джейк. Рукава его рубашки испачкались и были утыканы щепками, на лбу красовалось пятно черной грязи.

– Да так, ничему. Ты там осторожнее с ржавыми гвоздями. Еще сходим по разу – и хватит, наверное. Буря уже совсем близко.

– Ага.

Глухой грохот уже перебрался на их сторону реки, и хотя на улице по-прежнему было тепло, воздух как будто сгустился, и в нем ощущалось какое-то тревожное напряжение. Эдди в последний раз загрузил кресло Сюзанны досками и покатил его к дому. Из открытой двери веяло жаром, который чувствовался даже на расстоянии. Надеюсь, и вправду похолодает, подумал Эдди. Иначе мы там зажаримся.