Катберт бы сразу придумал ответ, сочинил бы на месте, но я всегда был тугодумом.

– Если он какал в ту дырку, значит, он должен был что-то есть, – вполне резонно заметил Билл. – Если ничего не есть, то нечем и какать.

– Я не знаю, что он ел, Билл.

– Может быть, у него еще оставалась какая-то магия – даже когда он был тигром, – и он мог наколдовывать себе еду. Ну, просто… из ничего.

– Да, наверное, так и было.

– А Тим добрался до Башни? Об этом же тоже есть сказка, правда?

Прежде чем я успел ответить, к двери камеры подошел Стросер – толстый помощник шерифа в черной шляпе с лентой из кожи гремучей змеи. Увидев, что я обнимаю Билла, он ухмыльнулся. Я хотел двинуть ему по зубам, чтобы сбить эту гадкую ухмылку, но тут же забыл о своем намерении, как только услышал, что он сказал.

– Всадники едут. И, должно быть, повозки. Потому что их слышно даже сквозь рев этой треклятой бури. Но буря бурей, а народ все равно выползает на улицу посмотреть.

Я встал, отпер дверь и вышел из камеры.

– Можно, я тоже пойду? – спросил Билл.

– Ты пока побудь здесь, – сказал я и запер камеру на замок. – Я скоро вернусь.

– Мне здесь не нравится, сэй!

– Понимаю. Но потерпи еще немножко. Все скоро закончится.

Я очень надеялся, что так и будет.

Когда я вышел на улицу, ветер чуть не сбил меня с ног и швырнул мне в лицо соляную пыль, которая больно колола кожу. Несмотря на ненастье, на улице было полно народу. Люди стояли по обеим сторонам дороги и ждали. Мужчины натянули банданы на рты и носы; женщины закрывали лица косынками. Я заметил одну леди-сэй в чепце, надетом задом наперед. Выглядело это странно, но от пыли, наверное, спасало неплохо.

Из белесых облаков соляной пыли в дальнем конце улицы начали появляться всадники и повозки. В первом, крытом, фургоне сидели шериф Пиви и Канфилд с фермы Джефферсона: шляпы сдвинуты низко на лбы, лица закрыты шейными платками, так что видны только глаза. За ними ехали три длинные повозки, открытые ветру. Они были выкрашены в синий цвет, но их борта и платформы побелели от соли. На боку каждой повозки было написано желтой краской: «ДЕБАРИЙСКИЙ СОЛЯНОЙ КОМБИНАТ», – и в каждой сидело по шесть – восемь мужчин в рабочих комбинезонах и соломенных шляпах, которые называют не то размазнями, не то растяпами (я забыл, как именно). С обеих сторон от этого каравана ехали всадники. С одной стороны – Джейми Декарри, Келлин Фрай и его сын Викка. С другой – Снип и Арн, временные работники с фермы Джефферсона, и какой-то крупный мужчина с длинными, лихо подкрученными вверх усами песочного цвета и в желтом пыльнике в тон усам. Потом я узнал, что он служил констеблем в Малой Дебарии… по крайней мере когда не был занят другими делами за кружкой пива или карточным столом.

Вид у вновь прибывших был безрадостный и угрюмый, но мрачнее всех выглядели солянщики. Они прямо напрашивались на то, чтобы смотреть на них с подозрением и неприязнью, и мне пришлось напомнить себе, что только один из них – кровожадное чудовище (если тот, кто нам нужен, вообще был среди этих людей). Вполне вероятно, что большинство солянщиков поехало в город по доброй воле, когда им сказали, что тем самым они могут помочь изловить шкуроверта.

Я вышел на середину улицы и поднял руки над головой. Шериф Пиви остановил фургон прямо передо мной, но мне пока было не до него – я смотрел на угрюмо насупленных солянщиков, сидящих в повозках. Теперь я их сосчитал. Двадцать один человек. На двадцать подозреваемых больше, чем мне бы хотелось, но все же значительно меньше, чем я боялся.

Я закричал во весь голос, пытаясь перекричать ветер:

– Вы приехали нам помочь, и от имени Гилеада я говорю вам спасибо!

Услышать солянщиков было легче, потому что ветер дул в мою сторону.

– В задницу твой Гилеад, – сказал один.

– Сопливый щенок, – сказал другой.

– Можешь вылизать мой сортир именем Гилеада, – сказал третий.

– Скажи только слово, юный стрелок, и я их заткну, – обратился ко мне мужчина с лихо подкрученными вверх песочными усами. – Уж я-то могу их прижать, когда надо. Я, значит, констебль в той странной дыре, где живут эти засранцы, а значит, мне с ними и разбираться. Уилл Вегг. – Он небрежно поднес кулак ко лбу.

– Не надо никого прижимать, – сказал я и снова повысил голос: – Ребята, кто-нибудь хочет выпить?

Их недовольное ворчание тут же сменилось радостным оживлением.

– Тогда слезайте с повозок и становитесь в колонну! – выкрикнул я. – По двое, если не трудно! – Я улыбнулся. – А кому трудно, пусть отправляется в ад и мучается там от жажды!

После этих слов большинство солянщиков рассмеялось.

– Сэй Дискейн, – сказал Вегг, – по-моему, это не самая удачная мысль – ставить выпивку этим парням.

Но я думал иначе. Взмахом руки я подозвал к себе Келлина Фрая и выдал ему два золотых «орла». Его глаза широко раскрылись.

– Отведи их в салун, – сказал я. – Того, что я дал, хватит на две порции виски для каждого. На две маленьких порции, а больше им и не надо. Возьми с собой Канфилда и вот его… – Я указал на одного из временных работников с фермы Джефферсона. – Это кто? Арн?

– Я Снип, – сказал парень. – Арн – это другой.

– Ага, хорошо. Снип, ты – на одном конце барной стойки. Канфилд – на другом. Ты, Фрай, встанешь у двери. Будешь их прикрывать.

– Я не поведу сына в «Невезуху», – заявил Келлин Фрай. – Нечего ему делать в борделе.

– Ему туда и не надо. Викка будет стоять на улице, неподалеку от задней двери. Вместе с ним. – Я указал большим пальцем на Арна. – Вам ничего делать не надо. Просто стойте и наблюдайте. Если кто-то из солянщиков попытается выскользнуть в заднюю дверь, громко кричите и сразу бегите прочь, потому что скорее всего это и есть тот, кто нам нужен. Понятно?

– Ага, – сказал Арн. – Пойдем, малыш. Может, там ветра не будет, за домом. И я хоть смогу закурить.

– Погоди, – сказал я и подозвал к себе мальчика.

– Эй, стрелок-в-жопе-ноги! – крикнул кто-то из солянщиков. – И долго ты будешь держать нас на этом ветру? У меня, на хрен, в горле все пересохло!

Остальные загалдели, выражая согласие.

– Так, все быстро заткнулись, – сказал я. – Кто будет тихо стоять и молчать, тот уже скоро промочит горло. А кто зубоскалит, пока я делаю свою работу, тот вернется в повозку и будет облизывать соль.

Они тут же умолкли. Я склонился к Викке Фраю.

– Ты должен был что-то кому-то сказать в поселке на Соляной горе. Ты это сделал?

– Ага, я…

Отец ткнул его локтем под ребра так сильно, что мальчик едва не упал. Он понял, что сделал не так, и начал заново, на этот раз поднеся ко лбу кулак.

– Да, сэй, я все сделал, как вы велели.

– С кем ты говорил?

– С Паком Делонгом. Мы познакомились на ярмарке Жатвы. Он сын простого солянщика, но мы с ним подружились и даже бежали на пару в состязаниях по бегу в три ноги. Его отец – бригадир ночной смены. Ну то есть Пак так говорит.

– И что ты ему сказал?

– Что Билли Стритер видел шкуроверта в его человеческом облике. Что Билли спрятался в сарае под старой упряжью, и это спасло ему жизнь. Пак знал, о ком я говорю, потому что Билли тоже был на ярмарке Жатвы. И он, Билли, выиграл гонки с гусем. Вы знаете гонки с гусем, сэй стрелок?

– Да, – ответил я. Еще недавно я сам участвовал в этих гонках.

Викка Фрай тяжело сглотнул, и его глаза наполнились слезами.

– Папа Билли… он так радовался, когда Билли пришел первым, – прошептал он.

– Конечно, он радовался. А Пак Делонг потом разболтал то, что услышал от тебя, как думаешь?

– Я не знаю. Но лично я разболтал бы.

Такой ответ меня очень даже устроил. Я хлопнул Викку по плечу.

– А теперь иди. И если увидишь, что кто-то пытается выскользнуть через заднюю дверь, сразу кричи. Хорошо кричи, громко. Чтобы было слышно и при таком ветре.

Викка с Арном ушли в переулок, который вел как раз к задней двери «Невезухи». Солянщики этого не заметили; их взгляды были прикованы к дверям салуна, а мысли заняты только одним – предвкушением обещанной дармовой выпивки.