Чтобы проникнуть туда, куда нет доступа, необходимы глаза и уши. Пожалуй, он предпринял верные шаги. Время покажет. Впрочем, время далеко не на его стороне. Вне всякого сомнения, маги из Цитадели знаний неотрывно следят за каждым его шагом и наверняка заметили некоторые особенно яркие заклинания. Они вовсе не дураки, хоть и не позволяют себе вмешиваться. Вдруг в один прекрасный день валарианцы сочтут угрозу достаточной, чтобы начать действовать силой, как много поколений назад?

Отмахнувшись от неприятной мысли, Эразм притянул к себе лист бумаги. Слов на нём не было, только столбик непонятных значков и — вдоль правого края — линия, очертаниями напоминавшая границу долины и леса. Вдоль линии стояли жёлтые точки — казалось, рука, начертавшая их, готова была пробить бумагу насквозь.

Пока, если верить гоббам, проводившим посадку, обитатели леса не заметили, как близко сеятели подошли к запретной территории. И всё же Эразм оградил посев всеми заклинаниями, которые знал.

Он убрал набросок карты и впился глазами в другой лист, где изображалось растение с огромным корнем-луковицей. Листва напоминала веер, по бокам во все стороны торчали тугие стебли. Проще говоря, оно так неистово росло во все стороны, что становилось практически неистребимым. И хорошо — нельзя пренебрегать оружием, каким бы незначительным оно ни выглядело на первый взгляд.

Гнев чёрного мага смягчился при мысли о том, что вскоре его зелёное войско набросится на лес. Наконец Эразм зевнул и отправился спать; завтра ему предстояли куда более важные задачи.

Волшебник уже спал, когда, несмотря на длинную меховую накидку, почувствовал холодок. Он тут же мысленно проверил заклятия, однако не обнаружил признаков вторжения. Кто-то использует силу… магию… Засыпая, Эразм думал о том, кто с каждым днём подбирается ближе к цели. Мысль тревожила. Одно успокаивало колдуна: уж разумеется, из благодарности к тому, кто откроет врата между мирами, Тёмный властелин наградит его неведомым доселе могуществом.

Фогар без сил лежал в своей убогой кровати. Таскание камней не самая лёгкая работа, да и разуму несладко — совершенное сегодня открытие надо сохранить в тайне.

Юноша снова и снова мыл руки и все части тела, которые касались тех камней, пока наконец не заставил себя взяться за еду. Собственная кожа казалась склизкой, и даже во сне он продолжал вытирать пальцы об одеяло.

Повелителю требовались именно мерзкие камни. Но как насчёт тех двух, что были заряжены самим Светом? Никаких сомнений, чёрный маг ничего не знал, иначе сразу от них избавился бы. Фогар сверкнул в темноте глазами, как кот, готовый прыгнуть с дерева на добычу. Он нашёл оружие, осталось только понять, когда им воспользоваться… и как.

ФАЛИСА пыталась устроиться так, чтобы улучшить обзор. Несмотря на все старания Пипера, густая листва кустарника мешала смотреть. Сасси прижалась к ней и насторожённо затихла. Как и девушка, она жаждала увидеть, что там, снаружи. Тем не менее инстинкт самосохранения пересилил любопытство, и малышка сидела не высовываясь.

В некотором отдалении от кустов, обрамлявших лес, начиналась долина. Пейзаж казался обыденным, однако приёмная дочь Хансы видела в Камне достаточно, чтобы узнать эти гиблые земли. Поля, открывшиеся взгляду, носили отпечаток бесплодности: не только деревья, но и все побеги короткой травы отличались болезненным желтоватым оттенком, и Фалиса, привыкшая к сочному плодородию леса, поёжилась.

Скудную растительность выпалывало стадо трудяг, ползавших на мозолистых коленях. Но это же…

Девушка схватила малышку за плечо, будто испугавшись, что сейчас Сасси вырвут из её рук и пошлют к тем несчастным. В поле трудились дети, едва достигшие сознательного возраста.

Здесь были и мальчики, и девочки. Потёртые одежды пропитались грязью и ежеминутно сползали; детям приходилось останавливаться и поправлять их, обнажая кожу, загорелую и грубую, словно древесная кора.

Они не смеялись и не разговаривали. Казалось, они вообще незнакомы друг с другом. И Фалиса прекрасно понимала почему.

У этих рабов был надзиратель. Девушка вздрогнула. Таких, как он, Фалиса уже видела в окне Ветра. Во всём лесу не было существа столь невероятно уродливого и бездумно жестокого. Превозмогая отвращение, когда порыв ветерка донёс его зловоние, и недоумевая, как Ветер мог коснуться этой туши, дочь леса заставила себя повнимательнее вглядеться в чудовище. Оно передвигалось подобно человеку, но длинные лапы свисали так низко, что когти — каждый длиной с её палец — то и дело царапали вспаханную землю. Жёлто-зелёную кожу покрывали язвы. Копна всклокоченных волос дыбом стояла над головой, росшей прямо из плеч. Нижняя часть морды выдавалась вперёд, как ни у одного другого животного. Это был гобб, приспешник того, кто отравил земли долины.

Одеждой ему служил лишь широкий кожаный пояс, на котором висел длинный нож в грязных ножнах. Кроме того, гобб вооружился кнутом и со всей силы хлестал то одного, то другого ребёнка, сопровождая свои действия отвратительным стрекотом.

Рядом с полем стояла грубо сколоченная телега, на ней возвышалась груда мешков.

Гобб направился туда, где жухлую траву уже выпололи. На полпути он внезапно замер и насторожённо огляделся, как будто почуял, что за ним наблюдают.

Фалиса сжала плечо Сасси ещё крепче, но ни она, ни Пипер не шелохнулись. Гобб склонил голову и вытянул длинную лапу по направлению к лесу, видимо измеряя расстояние или пытаясь точнее определить, где прячется враг.

Несколько секунд спустя, то ли оставив бесплодные попытки обнаружить потенциальную добычу, то ли отложив охоту на потом, гобб издал утробное рычание. Едва надзиратель отвернулся, как дети, пользуясь короткой передышкой, в изнеможении рухнули на землю. По его сигналу двое мальчиков с трудом поднялись на ноги и поспешили к телеге, словно боялись, что их огреют плетью. Даже вдвоём они едва сумели стащить один из мешков и подтянуть его к гоббу.

Демон жестом приказал отойти и, одним взмахом когтя перерезав верёвку, разорвал мешок пополам. Оттуда высыпались несколько мешочков поменьше. Чудовище поднесло один к пасти и открыло клыками.

Фалиса не разглядела, что внутри. Издалека содержимое походило на камешки примерно одного размера. Камешки поблёскивали, словно годами перекатывались в серебряных ладонях рек.

Стоило гоббу взять один камень из этой горстки, как вернулся Ветер — не резким порывом, нет, он лишь шевельнул листья на деревьях. Тем не менее этого хватило, чтобы трём лесным наблюдателям открылась картина столь дикая и противоречащая знакомой им естественной жизни, что они растерялись, безмолвно наблюдая за живым, нацеленным на их дом оружием, которое показал Ветер.

Это были семена, а не камни! Присыпанные землёй и пропитанные влагой из бурдюка, поданного гоббу ещё одним рабом, они прорастут и выпустят не один, а множество корней. Из каждого корня во все стороны взметнутся колосья. Ветер подсказал Фалисе, что эта армия будет наступать прямо на кусты, поначалу лишь ограждая долину от любого нападения из леса, а потом и отнимая у леса все новые и новые земли, пока все не покроется этими цветами зла. Если попытаться срезать или вырвать такое растение из земли, когда оно уже укоренилось, одно прикосновение к нему покроет металл ржавчиной, а руки оставит без кожи.

Черви и жучки, обитающие в земле и занимающие свою скромную, но важную нишу в этом мире, погибнут первыми. Когда адская поросль коснётся здоровой зелени, та немедленно сгниёт и обратится в прах. Перед тлетворным воздействием не устоят даже самые древние из лесных великанов!.. Девушка, застывшая в изумлении, подумала, что эти семена извлечены из самых потаённых ущелий Тьмы!

Ужас придал ей сил. Фалиса потянулась к Ветру. Как нам устоять против такой угрозы, Ветер?

Ответ не заставил себя ждать. Необходимо предупредить; пусть наши пушистые дети знают, что мы коснёмся их разума. Пролетят годы, и они вспомнят давние времена. Необходимо положить конец смертельному посеву!