— Ну-ка опиши мне несчастный случай, в результате которого кошка лишается трех сантиметров хвоста, — усмехнулась Ли Энн. — Интересно послушать.

— Какой-нибудь хищник, — подумав, сказала Бидж.

— Какой хищник в здравом уме и твердой памяти станет обедать кусочком хвоста? К тому же и другие животные пострадали. — Ли Энн вздохнула. — Только что ж мы тут можем поделать? Ладно, красотка, беги играй.

Кошка с оскорбленным видом отбежала в сторонку, уселась и стала вылизывать мех и поправлять свой цветочный убор.

Поймать вторую хромую кошку оказалось легче. Ли Энн гонялась за ней до тех пор, пока животное не потеряло равновесие как раз рядом с Бидж, цветочница казалась измученной.

Более того, растения, вплетенные в мех на ее спине, увяли и больше не могли служить ей маскировкой.

— Ее подвижность ограниченна — она не может дотянуться до собственной спины, — глубокомысленно заключила Бидж. — С ней что-то не в порядке.

Девушка потянула за стебель, запутавшийся в шерсти на задней лапе. Котенок сердито взвизгнул, затем издал настоящий вопль — ему явно было очень больно.

— Держи его. Нужно посмотреть, в чем там дело. Бидж ножницами отстригла засохший стебель и часть шерсти на лапе. Открылась узкая полоска заживающей раны. Ли Энн внимательно осмотрела ее.

— Ох, бедняга. — Стебель присох к ране, поверх него образовалась опухоль, в воспаленной ткани были заметны частицы грязи.

— Ты только посмотри — туда попала земля. Нам придется вскрыть рану и почистить, иначе лапа потеряет подвижность, даже если не воспалится.

— Ужасно. — Девушки не ожидали, что столкнутся с такой трудной задачей.

— Киска, — проворковала Ли Энн, — ты уж потерпи. Будет больно, зато потом ты поправишься. — Она выпрямилась и завопила так оглушительно, что камни на склоне могли обрушиться: — Доктор Доббс! Что лучше всего подойдет кошке-цветочнице как местное обезболивающее?

Дэйв, собиравшийся нырнуть со скалы, потерял равновесие и свалился в воду. Конфетка обернулся, сложил руки рупором и ответил столь же оглушительным воплем:

— Фледексин. Только у нас его нет.

— Спасибо, — проорала Ли Энн и улыбнулась ошарашенной Бидж. — Когда нужно позвать кого-то с поля, только так и можно докричаться.

— Я впечатлена, — откликнулась Бидж, так оно и было на самом деле. — Но все-таки кто займется этим? — Она показала на рваную рану, тянувшуюся вдоль всей лапы кошки, более глубокая на бедре, она постепенно переходила в царапину.

— Только не я, — ответила Ли Энн. — Знаешь, что я думаю? Кто-то схватил зубами киску за лапу, она рванулась, зубы вонзились недостаточно глубоко, чтобы ее удержать, но пропахали борозду по всей длине. — Девушка поморщилась. — Такое мог бы сделать бродячий пес, какой-нибудь озлобленный ротвейлер, которому в жизни не повезло.

— Киска, — сказала Бидж, подражая голосу Ли Энн, — ты уж потерпи. Будет больно, очень даже больно. Нам искренне жаль. — Она прижала кошку к себе, чтобы не дать ей вырвать лапу, пока Ли Энн будет заниматься раной.

Общими усилиями девушки вскрыли рану и удалили образовавшуюся на ней корку. После некоторых споров было решено только очистить рану, не удаляя окружающую ткань. Кошка попыталась вырваться, но удивительно быстро смирилась, так что операция прошла гладко.

Девушки уже собирались промыть и забинтовать лапу, когда над долиной пронесся порыв ветра и по траве скользнула тень — с такой скоростью могла бы двигаться только тень облака, несомого ураганом.

Кошки-цветочницы немедленно припали к земле, пригибая к себе цветущие побеги, и свернулись в тугие клубки. Где всего секунду назад резвились крупные белые кошки-котята, теперь были разбросаны только покрытые цветами кочки. Лишь нервно подергивающиеся кончики хвостов выдавали их.

В руках Бидж внезапно оказался отчаянно брыкающийся и царапающийся сгусток паники. От неожиданности она отпустила кошку. Животное немедленно нырнуло в гущу переплетающихся лоз дикого винограда и листьев папоротника на отвесной скале.

— Опять тревога, — нахмурилась Ли Энн. Бидж, потирая поцарапанную руку, быстро направилась к скале, наклонилась и раздвинула листья.

— Посмотри-ка, что здесь такое, — сказала она тихо. Ли Энн наклонилась тоже, отвела в сторону еще несколько виноградных лоз и заглянула в темное отверстие, зияющее в скале.

— Кошку нельзя так оставить, — сказала Бидж. — Ее лапу нужно забинтовать.

— Ты собираешься полезть за ней туда? Бидж вытащила из рюкзачка фонарик:

— Хотя бы недалеко.

— Не углубляйся особенно, — предупредила Ли Энн, она еще раз заглянула в пещеру и поежилась. — Мне не хотелось бы лезть туда искать тебя.

— Если там окажется опасно, я сразу вернусь. — Бидж нагнулась, входя в пещеру, хотя потолок был достаточно высок. — Не подымай переполоха минут десять.

В пещере оказалось прохладно и сыро, это было приятно после пребывания на солнцепеке. В лучах, пробивающихся между лозами, танцевали пылинки. Бидж оглянулась назад, потом стала осматриваться.

Пещера имела размер небольшой комнаты. Спускающиеся с потолка сталактиты были сухими — казалось, вода перестала сочиться по ним давным-давно. На полу оказалось высохшее русло ручейка, уводившее от входа в темную глубину.

Кошки-цветочницы нигде не было видно. Бидж двинулась в заднюю часть пещеры, и ее фонарик осветил начало туннеля и ступени уходящей вниз лестницы — с оставленными бесчисленными ногами выбоинами посередине. Параллельно лестнице слева шел вырубленный в скале поручень. Где-то внизу раздавалось громкое мяуканье.

Бидж немножко подумала, потом вернулась ко входу и крикнула Ли Энн:

— Пожалуй, дай мне двадцать минут.

— Еще чего, — услышала она в ответ и улыбнулась, но улыбка быстро исчезла, как только она начала спускаться по узкой лестнице.

Луч фонарика выхватил из темноты ребристую колонну. Бидж осветила ее всю, подняв фонарик, гадая, какого цвета оказался бы минерал, если бы свет не был таким слабым, и продолжила спуск.

Пролет лестницы кончился, проход пошел горизонтально, и свет фонарика отразился от водной поверхности. Бидж никогда не приходилось видеть водоем столь абсолютно спокойный, не колеблемый ни малейшим дуновением ветерка. Бидж посветила вокруг, чтобы выяснить, куда ведет проход, и замерла: перед ней был железный шип, вбитый в стену.

Почему-то он смутил ее больше, чем существование вырубленной в скале лестницы. Бидж на цыпочках пошла дальше, высматривая между сталактитами беглянку-кошку.

Проход привел ее еще к одному пролету лестницы, вдоль него струился ручеек, вытекающий из водоема, который она миновала. Бидж стала спускаться с еще большей осторожностью. Стоит здесь упасть, подумала она, и никто тебя не найдет.

Проход снова выровнялся, но на этот раз рядом с ним не оказалось водоема — только узкий поток медленно текущей воды. Бидж осветила стену и увидела корону.

Это был простой золотой обруч, разделенный на три части вставками с гравировкой: нога с копытом как бы опиралась на травянисто-зеленый изумруд, оперенное крыло осеняло солнечно-золотистый топаз, большой и указательный пальцы человеческой руки сжимали алый рубин.

Снизу снова донеслось мяуканье. Бидж продолжила спуск.

На следующей площадке лестницы она увидела мантию и посмотрела на нее неодобрительно — ей не понравились перья, мех и несколько видов кожи, которые ее украшали. Ее больше заинтересовал приготовленный незажженный факел в скобе на стене.

У конца лестницы начинался зал, который она не смогла бы осветить своим слабеньким фонариком. Бидж глубоко вздохнула и решительно выключила его.

Она оказалась права: хоть она и не смогла обнаружить источник света, здесь было достаточно светло, чтобы разглядеть огромное помещение, посередине его тек ручей, сливавшийся в отдалении с другим. Бидж повертела головой и наконец увидела кошку-цветочницу.

Животное припало к земле за обломленным сталагмитом и яростно хлестало себя по бокам хвостом, глядя на двух огромных летучих мышей, повисших на потолке с двух сторон от головы человека.