— Нет, этот юноша врёт, господин сержант. Он оскорбил меня, а Дилан просто вступился за мою честь.

Я удивлённо ахнул. Народ тоже.

К сожалению, никто из пассажиров особо не прислушивался к тому, с чего началась ссора. Люди обратили внимание на наше трио лишь когда Дилан с пеной у рта стал требовать от меня извинений. Потому завязка конфликта была известна только мне, верзиле и блондинке.

Однако не вся публика поверила словам девушки. Мнение невольных зрителей драки разделилось: одни считали меня невинной жертвой, давшей сдачи задире, а другие — хитрым мерзавцем, оскорбившим девушку, да ещё начистившим рыло её женишку.

И теперь своё веское слово должен был сказать полицейский. Какой же он вынесет вердикт?

А тот сдвинул шлем на морщинистый лоб, задумчиво почесал затылок и озвучил истинно соломоново решение:

— Так, драчуны, я выпишу вам обоим штраф за нарушение общественного спокойствия и порядка.

— Но как же? — заикнулся Дилан и демонстративно указал пальцем на свой распухший нос, который уже перестал кровоточить. — Проклятье, это же не я начал!

— Я всё сказал! В этой драке не всё так очевидно! У тебя же на физиономии написано, что ты ещё тот бузотёр! — повысил голос страж порядка.

Дилан скрипнул зубами, но предпочёл промолчать.

Полицейский же довольно усмехнулся, а затем достал из кожаной поясной сумки ручку, блокнот с бланками и стал привычно заполнять оные. А под конец чистописания страж порядка спросил наши полные имена, вписал их в нужные графы и передал нам бланки.

Я глянул на свой и увидел предписание в течение недели оплатить в любом банке штраф размером в десять крон. Что ж, сумма оказалась крошечной, как десять одноразовых билетов на подземку. Так что она не сильно расстроила меня.

А вот поведение блондинки зацепило мою лохматую, чёрную душу. Вот нормальная же девчонка. Симпатичная, отзывчивая. А связалась с таким моральным уродом. Неужели блондиночка из тех дурочек, которым подавай плохих парней? Она рассчитывает его перевоспитать? Ха! И ещё раз «ха». Если она не бросит его, то я пророчу ей троих детей–невротиков, побои и измены. Да и хрен бы с ней.

Я наградил блондинку недружелюбным взглядом и потопал на нос парома, чтобы быть подальше от этой парочки. Но на носу места осталось не так много. Пассажиры почти полностью оккупировали его. Пришлось встать подле борта рядом с двумя бойко шушукающимися востроглазыми подружками.

Мне не очень–то хотелось слушать о чём они болтают, но их слова сами влетали в мои развесистые уши.

— … Представляешь, академия занимает весь остров, — с упоением вещала одна из них, рыженькая с чуть раскосыми зелёными глазами. — Я недавно в «Велибургском вестнике» наткнулась на фотографию, на которой видна вся территория академии. Её сняли с воздушного шара. Ох, как же мне она понравилась! Просто диво дивное!

— А я уже однажды была там, — похвасталась вторая и восторженно прижала лапки к плоской груди. — Академия — это прям маленький городок на пяток тысяч жителей. А главный дворец окружён башнями. И каждая из них принадлежит какому–то факультету. В башнях живут студенты и там же они столуются.

— Вот бы скорее туда попасть, — прошептала рыженькая.

И её желание вскоре сбылось. Паром пристал к причалу, и народ стал сходить на берег. Там нас уже ожидал бородатый мужчина в коричневой длинной мантии. Он представился, как профессор Ильинов и повёл прибывших людей вверх по широким гранитным ступеням. Мы взобрались по ним на крутой склон, а затем потопали по могучему лесу. Он опоясывал академию и мужественно защищал её от пронзительного ветра с залива.

А за лесом наконец–то обнаружилась и сама академия. Её территория оказалась покрыта короткой изумрудной травой и сетью брусчатых дорожек. И в центре этого огромного зелёного пятна возвышался дворец, сложенный из покрытых мхом громадных валунов. Он, как и говорили девчонки, был окружён башнями–общежитиями, которые присосались к нему наземными коридорами.

В дальнем же конце территории виднелась небольшая деревенька с бревенчатыми домами. Видимо, в ней жил рядовой персонал академии. И помимо деревеньки там красовались зверинец и крошечный стадион. Слева же от дворца шумел листьями ухоженный парк. А справа — блестело голубой водой озеро с крякающими утками.

Ну а чтобы добраться до дворца нам нужно было миновать базарную площадь. Благо сейчас все лавочки оказались закрыты. Так что наша компания спокойно двинулась к нему.

Параллельно мы делились первыми впечатлениями от академии.

— Воздух, воздух–то тут какой. М–м–м. Он заметно теплее и чище, нежели в Велибурге, — приподнято проговорил брюнет с юношеским пушком под носом.

— Да здесь и небо гораздо яснее. Голубое, — вторил ему рыжий парень с длинными волосами. — Отдохнём хоть от этого фабричного смога. А то из–за него порой даже солнце не видать.

— Эх, благода–а–ать.

Тут и правда было хорошо. Но, когда мы добрались до дворца, то сотни местных студентов слегка подпортили впечатление. Они прогуливались по лужайке и скользили по нашей шушукающейся процессии высокомерными взглядами. У–у–у, гады! Ну, вон кроме тех девчонок. Они симпатичные. В светло–голубых пиджачках с гербами академии, коротеньких юбочках того же цвета и белоснежных блузах. А вот парни–студенты носили чёрные брюки со стрелочками, белые рубашки и приталенные чёрные пиджаки.

Тем временем профессор величаво вошёл в просторный холл, а потом повёл нас по первому этажу. И лично я с живым любопытством принялся глазеть по сторонам. Блин, как в Эрмитаж попал! Кругом высокие лепные потолки, статуи, кадки с вечнозелёными декоративными деревцами, рыцарские доспехи, а с картин грозно глядят великие маги прошлого. М-да, таким дядькам боязно усы подрисовывать.

Вскоре профессор привёл нашу толпу в круглый зал и строго приказал:

— Молодые люди, займите очереди к этим кабинетам.

Он обвёл рукой пять однотипных дверей. И абитуриенты принялись выстраиваться в очереди. Сразу же возникли споры и донеслись возмущённые крики. Но спустя пару минут всё успокоилось. Дворяне, конечно же, возглавили все пять очередей, а простолюдины — послушно встали за ними. И буквально через пару минут нас стали по одному запускать в кабинеты.

Мне недолго пришлось ждать своей очереди. А когда она наступила, то я смело открыл дверь и проскользнул внутрь. В кабинете обнаружился аристократичного вида усатый мужчина в мантии и парочка строгих старшекурсниц. Все втроём они уместились за столом, напротив которого прикорнул единственный стул.

Дворянин указал на него рукой и спросил у меня слегка надменным голосом:

— Ваше имя, фамилия и отчество?

— Виктор Артурович Полянский, сударь, — представился я и уместил свой зад на жёсткий стул.

— Расскажите о себе, юноша, — неожиданно вежливо попросил аристократ.

Занятно. Обычно благородные к простолюдинам обращались на «ты». Тем самым они подчёркивали разницу в положении, хотя по закону в Гардарике все равны. Однако закон законом, да только у аристократов денег хоть жопой жуй и вся власть в их руках: суды, полиция, министерства. Так что равенство было только в теории. А на практике за одну и ту же провинность простолюдин и дворянин получат диаметрально противоположные наказания. И вы сами понимаете кого в каменоломни, а кого — всего лишь пожурят. Дворяне же элита, а простолюдины — прислуга. Поэтому–то я и удивился, когда аристократ заговорил со мной, как с равным. Приятно, чёрт побери.

Между тем одна из старшекурсниц приготовилась тыкать пальчиками по кнопкам печатной машинки «ундервуд».

Она будет записывать за мной? Но зачем им мой рассказ? У них же есть документы, переданные Люпеном. Но как известно, в чужой монастырь со своими бабами не ходят. Поэтому я не стал кочевряжиться и послушно поведал дворянину о том, что являюсь сиротой и анималистом. Взрастил же меня барон Артур Люпен. И он же дал мне фамилию Полянский. Почему? Не ведаю. Так ему захотелось. Настоящей же своей фамилии я не знаю. А дар у меня открылся буквально вот–вот. Пару недель назад. Потому–то я не успел зарегистрироваться в качества мага и на моей груди нет буквы «М».