Дальше раскрасневшийся от злости парень перешёл на французский язык. И он стал ещё яростнее визжать, прожигая графа огненным взором. А тот лишь усмехался. Но в какой–то миг Исаак что–то резко произнёс по–французски, вскочил на ноги и молниеносно сотворил несколько пассов руками.

Спустя мгновение поток воздуха подхватил выпучившего глаза юнца, пронёс его несколько метров над полом и спиной впечатал в двери аудитории. Те от удара открылись. И нахал выкатился в коридор, болезненно тявкнув. Но потом он взвинчено вскочил на ноги, погрозил графу кулачком и поспешно скрылся с глаз долой. А я едва не поаплодировал такому исходу конфликта.

Старик же довольно улыбнулся, обвёл ошеломлённых абитуриентов тяжёлым взглядом и просипел:

— Кто–то ещё хочет полетать или нарушившие правила люди сами покинут аудиторию?

Провинившиеся простолюдины первыми потянулись к выходу. А затем к ним присоединились и некоторые дворяне.

Но, конечно же, не все нарушители вышли из помещения. Кто–то решил прикинуться ветошью. Мол, я вообще не при делах. Ни у кого не списывал и никому не давал списывать.

Однако граф оказался не пальцем деланный. Он принялся уверенно указывать рукой на таких хитрожопых абитуриентов:

— Вы, вы, вы и ещё вы. Окажите милость, избавьте меня от своего присутствия.

«Хитрецы» опустили гривы и свалили в туман. После этого в аудиторию впорхнули те самые три старшекурсницы. Они обменялись с графом понимающими улыбками и стали собирать подписанные тесты.

Исаак же приподнято сказал, сцепив руки за спиной:

— Итак, молодые люди, я больше не смею вас задерживать. Результаты тестов вы узнаете через час в актовом зале. А пока можете прогуляться по территории академии. Уверяю вас, у нас есть на что посмотреть.

Народ двинулся к выходу. И я в числе прочих вышел из аудитории и энергично потопал в сторону холла.

По пути до моих ушей доносились возбуждённые шепотки абитуриентов. Ещё бы! Все пребывали в лёгком шоке и активно обсуждали произошедший под конец теста эпизод. Даже я был порядком изумлён.

Но изумление не помешало мне мысленно воскресить образ Люпена. Интересно, он знал о подставе со списыванием? Вряд ли. Иначе бы барон предупредил меня.

Похоже, академия хорошо умеет хранить свои тайны. Или профессора только в этом году решили устроить эту провокацию со списыванием? Хрен их знает. Однако я более чем уверен в том, что какая–то часть абитуриентов точно знала о подвохе. Всё–таки подобные каверзы полностью не утаить. Да и надписи на стенах весьма прозрачно намекали на то, что не надо ловчить братец абитуриент.

Я усмехнулся своим мыслям и вышел из дворца. Покрутил головой и двинулся к скамеечкам, которые стояли на берегу озера. Они практически все оказались заняты студентами и абитуриентами, но одна была свободной. Вот на неё–то я быстренько и плюхнулся. Откинулся на спинку, закрыл глаза и подставил лицо лучам неяркого солнца.

Красота! Под ногами, несмотря на осень, зелёная трава, где–то птички щебечут, а на озере крякают уточки. Я легко мог представить, что всё это богатство принадлежит мне. Находится на территории моего поместье. И помимо меня тут живёт прислуга, всяческая животина и несколько любовниц. Брюнетка с пятым размером груди, блондинка с четвёртым, рыженькая с третьим и шатенка со вторым. Почти стрит.

Однако, чтобы обзавестись поместьем, нужно, как минимум, выхлопотать дворянство. А это дело весьма затратное. Кто–то спросит, а чего же ты, милок, не воспользуешься своей магией, дабы обогатиться? Да, я мог с помощью ментального внушения заставить человека отдать мне все свои деньги, золотые зубы и любимую кружку. Но чем это закончится? Рано или поздно ограбленный бедолага осознает, что произошло нечто странное и пойдёт в полицию. А та с азартом займётся мной.

Нет, мне такие приключения не нужны. К чёрту их! Сперва я должен хорошенечко освоить свою магию и научиться быть незаметным. И лишь потом мой необременённый излишней моралью разум начнёт искать подходящих жертв.

Пока же я старался зарабатывать деньги относительно честными способами. А раньше даже пытался втянуть в это дело Люпена. Я прозрачно намекал ему на то, что нас могут обогатить какие–нибудь изобретения. Например, цветное телевидение или беспроводные телефоны.

К сожалению, барона волновали лишь те научные изыскания, которые были связаны с магией. А мои идеи он называл бредом больной фантазии. И добавлял, что выдуманные мной вещи никому не нужно. А я не мог ему сказать, что ещё как нужны. Мол, в моём родном мире люди уже не мыслят жизни без цветной телевизионной картинки. Я ведь так и не поведал Люпену, что не местный.

И тут вдруг мои мысли прервал какой–то хрен. Он загородил от меня солнце и удивлённо воскликнул юношеским баритоном:

— Эй, а я тебя знаю!

— Нет, не знаешь. Обознался, — тотчас ответил я, нехотя разлепив веки.

Передо мной стоял низенький крепыш с широченными плечами и здоровенными руками–лопатами. А на его загорелой физиономии с крупными чертами прописались простодушные синие глаза, курносый нос, толстогубый рот и округлые конопатые щёчки.

— Да точно знаю. Ты этот… — парень задумчиво нахмурил густые брови и принялся щёлкать мозолистыми пальцами с обгрызенными ногтями. — А, вот! Пришло всё же на ум! Ты этот… Майк Тайсон, во. Я тебя на складе видал несколько дней назад. Ты там Борю Мясника на дно отправил. Ух и бой был!

— Нет, это не я. Ты обознался, — твёрдо повторил я, глядя на радостно ощерившегося парня, который где–то потерял передний зуб.

В следующий миг крепыш без спроса уселся рядом со мной и снял видавшую виды двубортную синюю тужурку. Потом он бережно положил её около себя на скамеечку и произнёс:

— Дядя одолжил. Не замарать бы, а то больше не даст.

— Это будет трагедия, — саркастично выдал я, не спуская недружелюбного взора с крепыша.

А тот будто не замечал, что я взглядом уже три раза утопил его в озере. Он, как ни в чём не бывало, стал придирчиво оглядывать свои широкие коричневые штаны с подтяжками, помятую серую рубашку и начищенные ваксой потрескавшиеся ботинки.

А когда осмотр подошёл к концу, парень печально вздохнул и спросил у меня:

— Ты чего не признаёшься, что тебя Майком кличут? Стыдишься, что дрался за деньги? Дык ничего зазорного ты не сделал. Чай не дворянин. А для нашего брата боксировать на потеху публике — совсем не стыдоба. Гляди, у меня зуба нет. Это я в Панджабаде с тамошним кулачным бойцом схватился. Тысячу рупий выиграл! А на наши деньги это сто крон.

— Ты моряк? — нехотя процедил я, заметив на запястье парня небольшой якорь, вытатуированный синей краской.

Попутно мне в голову пришла мысль, что крепыш так просто от меня не отстанет. А раз так, то нет смысла играть в молчанку.

Между тем парень ответил на мой вопрос:

— Да, я изволю быть моряком. То есть был им. Сейчас же я всем сердцем хочу в академию поступить. Очень хочу. Весь год деньги собирал и дар развивал. Еле успел. Мне в том месяце уже восемнадцать стукнуло. И ежели бы я ещё год пробарахтался, то уже не смог бы подать документы. В академию в девятнадцать уже не берут. Я узнавал.

— Ясно.

— А ты чьих кровей будешь, Майк? Имя у тебя уж больно заморское. Британец? — спросил крепыш и провёл рукой по выгоревшим на солнце русым волосам до плеч.

— Я не Майк, это мой псевдоним, — буркнул я. — Зови меня Виктор. Хотя лучше никак не зови. Чего ты ко мне пристал как банный лист?

— Да я енто… Волнуюсь сильно. Аж брюхо крутит. Вот хотел с кем–нибудь поболтать. А тут гляжу — лицо знакомое. Дай, думаю, подойду. Зря, наверное, — глухо закончил парень, отвёл взгляд и мечтательно выдохнул: — Эх, сейчас бы жжёнки. Она вмиг мои нервы успокаивает. Пил жжёнку?

— Бывало, — коротко ответил я, прекрасно помня вкус местного коктейля. В него входили следующие ингредиенты: плавленый сахар, шампанское, ром, сотерн и долька ананаса.

— Ну, раз нет жжёнки под рукой. Тогда хоть покурю, — решил бывший моряк и вытащил помятый алюминиевый портсигар. Он взял из него дешёвую папироску и вдруг встрепенулся, словно забыл что–то важное. — А я что же это?! Не представился? Меня Васькой зовут.