Коннор нашел водителя автобуса, который вез Черри в Сидней. Это было трудно, но он это сделал. От водителя цепочка протянулась в кафе, к официантке, потом нашлась вечерняя газета, которую просматривала за кофе Черри, а в этой газете – отчеркнутая карандашом строка: аэропорт Сиднея. Рейсы на Европу.
Коннор побил все рекорды скоростной езды в городе. Европа! Как он не догадался! Ницца, она же говорила про эту проклятую Ниццу! Зачем он назначил этой сумасшедшей такую высокую зарплату!
Аэропорт встретил его разноголосой толпой, бесчисленными лотками с сувенирами (кенгуру и дельфинчики) и постоянными объявлениями.
… Миссис Аделин Смайл, вас ожидает ваша сестра…
… Мистер Локкарт, ваша дочь встречает вас у второго терминала…
… Службе охраны срочно подойти к пульту дежурного по терминалу…
Коннор прорвался к диспетчеру и перегнулся через стойку. Вид его был страшен.
– Мисс! Вы одна можете спасти меня!
– Сэр, прошу вас…
– Это очень важно!
… началась регистрация на рейс Сидней – Париж…
– Мисс! Умоляю! Дайте объявление! Вот текст!
Ошеломленная девушка прочитала неровные строчки, а потом подняла взгляд на странного молодого человека с лицом обезумевшего бога.
– Но, мистер… Фотрелл, это невозможно. Мы не даем такие объявления…
– Вы просто не пробовали! Главное – начать!
Охранник с недоумением и подозрением смотрел на возню возле стойки информации. Этот парень явный псих, но девушка почему-то улыбается…
Черри сунула билет на контроль и уставилась в стенку невидящим взглядом. Из ступора ее вывел голос контролера.
– Мисс Вейл, мне кажется, это касается вас…
Она вскинула голову, не понимая, что происходит.
Над аэропортом несся холодный, официальный, профессионально четкий голос девушки-диспетчера:
– Мисс Черити Вейл, Коннор Фотрелл очень любит вас и просит немедленно выйти за него замуж… Мисс Черити Вейл…
Черри повернулась и побежала.
Коннор поник у стойки, словно сломанная лоза винограда. Все кончено. Он опоздал. Черри улетела предыдущим рейсом, или ее вообще не было здесь… Он ее потерял.
Вдруг он воспрянул и выпрямился. Ничего еще не потеряно! Он полетит в Европу и обшарит весь Лазурный Берег, а потом перетрясет Италию, Швейцарию и Францию… хотя нет, сначала он обшарит весь Сидней!
Он убедится, что Черри здесь нет, и полетит за ней на край света, даже, возможно, в Сибирь…
Коннор повернулся и стремительно направился к выходу, но тут на него кто-то налетел. Он машинально подхватил падающую женщину…
– Коннор… Я согласна!
– Черри…
Он не верил своим глазам, он сжимал ее в объятиях и умирал от любви…
– Черри! Я люблю тебя! Я не могу без тебя жить! Я больше никуда тебя не отпущу, слышишь?
– Не отпускай меня, Коннор, никогда не отпускай меня! Держи меня крепко-крепко, потому что я хочу умереть в твоих объятиях! Я так люблю тебя, Коннор…
И Коннор, смеясь, целовал заплаканные и счастливые глаза своей женщины, а Черри все теснее прижималась к груди своего мужчины, и оба понимали, что уж теперь-то все будет очень и очень хорошо…
Эпилог
Наши дни. «Оленья Тропа»
Кит Фотрелл блаженно откинулся на спинку стула, придерживая руками ремень на брюках.
– Это конец, Карли. Сейчас я лопну.
– Не надо было заказывать столько мяса.
– Я не могу без мяса. Я зверолов. Мне нужны силы.
– Ты разъелся за неделю так, что твои шаги услышит за целую милю даже абсолютно глухой зверь!
– Молчи, очкарик! Займись делами и не порти мне сиесту.
– Ты, вообще-то, зачем сюда приперся?
– Меня мама прислала. Они с Сэмом решили, что я буду благотворно влиять на нервы Черри в ее состоянии.
– Они сошли с ума. В ее состоянии тебя надо от нее изолировать.
– Это зависть! Вы с Кэтлин не можете мне простить моего обаяния и шарма. Она сегодня пыталась послать меня работать на виноградник! Злая ведьма.
– Еще неделя такого питания – и тебя придется посылать на горные работы, чтобы ты похудел!
– Это мышцы, балбес!
Высокая, стройная, очень красивая девушка с синими глазами спустилась со второго этажа ресторана и хлопнула Кита по голове большой папкой с бумагами.
– От тебя столько шума, что можно умереть! Сегодня будешь ужинать у себя в комнате.
– Сестричка, а ты знаешь, что тебя уволят за такие штучки? Я ведь клиент, а ты, как ни крути, всего лишь служащая!
– Кит, не выводи меня! Я замещаю Черри, но я не получаю жалованье. И потому треснуть тебя по башке еще раз доставит мне несказанное удовольствие. Мама звонила, Карлайл?
– Они с Сэмом и девочками сидят на веранде и нервничают. Через час хотят выехать. Спрашивают, можно ли им всем будет здесь разместиться.
– Разумеется, можно. Коттеджи уже давно готовы. Будут первыми постояльцами. Кит, не нервируй меня, сходи к Коннору, узнай, как там?
– Не пойду. Он похож на сумасшедшего. Мечется вокруг дома и рычит.
– А нечего было придумывать! В Сиднее отличный госпиталь, квартира большая, нам всем есть место… Нет, выдумали рожать дома!
– Кэтлин, ты начисто лишена романтики. Они же психи влюбленные, они хотят, чтобы их первенец появился на свет в их доме…
– Кит, я люблю читать, как Скарлетт О'Хара принимала роды у Мелани, но в реальной жизни предпочитаю стерильную палату и опытных акушеров.
– А вот в буше акушеров нет…
– Там и ресторанов нет, иди отсюда!
Мирную беседу братьев и сестры Фотреллов прервал дикий вопль, донесшийся от каменного дома, стоявшего неподалеку.
Коннор Фотрелл несся к ресторану огромными прыжками. Вид у него и вправду был не очень-то…
Забыв о распрях, Кэтлин, Кит и Карлайл кинулись ему навстречу.
– Ну? Что?! Мальчик?
– Нет!
– Ура, я говорила, девочка!!!
– НЕТ!!!
– Ты думай, что говоришь, Большой Брат!
– ТРИ МАЛЬЧИКА!!!
И Коннор Фотрелл, счастливый отец троих маленьких Фотреллов, без сил рухнул на крыльцо, где уже столпились все повара и официанты. Вот кто-то метнулся внутрь и принес кувшин молодого вина. Коннор поднес его ко рту и осушил несколькими могучими глотками, потом встал и посмотрел на собравшихся куда более осмысленным взглядом.
И тогда все разом засмеялись, захлопали в ладоши и бросились поздравлять молодого отца.
Солнце заливало землю золотыми ручьями света, пели птицы, шелестела зеленая листва и от виноградника поднимался душистый пар. Придет день, и три родных брата, три Фотрелла примут из рук своего отца эту землю, чтобы в свой час предать ее своим детям.
И так будет продолжаться до тех пор, пока над миром встает солнце, мужчина любит женщину, а женщина рожает ему детей.
Во веки веков!
