Кешка читал. И даже хотел что-то сказать. Или, может быть, закричать. Совсем уже собрался, и рот открыл, но вдруг... он вспомнил! Вспомнил и закрыл рот.

Алькин друг Чика будет великим изобретателем. Есть такая серия книжек: «Жизнь замечательных людей». Когда Алька Владимиров вырастет, он напишет книжку для этой серии. Книжку про жизнь своего друга Чики. Потому что Чике уже сейчас, хоть ему всего двенадцать, приходят в голову исключительно великие мысли. Однажды он сказал:

— Знаешь, Алька, мы должны оказывать внимание старикам.

Мальчики сидели в старой беседке. Только что прошел дождь, и с кустов еще капало. Стены беседки были мокрые, пахло сырым деревом и тополями. Было поздно. Над верхними окнами стоквартирного дома горело еще одно окошко — круглое: это вышла луна. Время для раскрытия всяческих тайн и секретов было подходящее.

Алька шмыгнул носом. У него давно замерзли ноги, по он по опыту знал, что Чика еще не закончил свою мысль. Поэтому Алька не шел домой, а сидел и терпеливо дожидался, что еще придумает Чика. И Чика придумал:

— Вот ты, Алька! Что сделал лично ты для своей бабушки?

Алька вздохнул. У него не было бабушки, и Чика это знал. Но сейчас ему важно было развить свою мысль до конца.

— Вот видишь! — сказал он,—Я, признаться, тоже еще ничего. Но это пока. А вообще к нам позавчера тетка приехала, так я решил сделать ей подарок. Такой подарок— соседи ахнут!

Алька навострил уши. Он верил в Чику и был убежден, что тот на ветер слов не бросает. Но Алька любил точность.

— Тетка—это не бабушка,— сказал он.

— Ну и что?

Вечно этот Алька сунется со своими замечаниями, и сразу всякое настроение пропадает...

— Так она не старушка!

Запахло спором. Чика, не раздумывая, ринулся в бой за честь приехавшей тетки:

— Это все равно! Она уже совсем пожилая женщина. Ей шестьдесят лет или там сорок. В общем, она уже достаточно старая, чтобы получить такой подарок.

Чика подождал, не придет ли приятелю в голову новое возражение, но тот молчал.

— Что ж я, по-твоему, должен ждать, пока она совсем состарится или даже умрет? — продолжал наступать Чика.

Алька промолчал и на это. Чика подумал: может, ему стоит обидеться на Альку, и пока ничего не говорить... Но, во-первых, он не умел обижаться на такую ерунду, а, во-вторых, не мог держать при себе свои секреты. Ему обязательно надо было с кем-нибудь поделиться. И он выложил свой замысел:

— Понимаешь, Алька, я решил скомбинировать будильник и электрический утюг. Пускай будильник звонит, когда утюг нагреется. Здорово, а? Как ты считаешь?

Алька был человек осторожный. Он считал, что это здорово, но на всякий случай спросил:

— Так мы же электричество еще не проходили?

— Чепуха! — отмахнулся Чика.— Вот все лягут спать, я утюг разберу и посмотрю, что там такое. А утром ты приходи, и мы все обмозгуем...

Назавтра Алька был у Чики ровно в девять. Ему открыла тетка. На плече у нее висела наволочка и еще что-то белое, должно быть простыня. Тетка выглядела озабоченной. Она кивнула Альке и спросила, повернувшись к дверям в комнату:

— Ты не обратил внимания, куда я вчера поставила утюг?

— Нет! - бодро выкрикнул Чикин голос.

Альке захотелось домой. Он даже заколебался на минуту, не убраться ли подобру-поздорову? Но Чика уже кричал:

— А кто пришел? Алька? Алька, иди сюда!

— Ума ие приложу, куда он делся?! —тетка пожала плечами и пошла на кухню, а Алька шагнул за порог комнаты и остановился. На полу сидел кто-то, завернутый в широкий, цветастый халат Чикиной матери. Из широких рукавов халата торчали мальчишечьи руки, скрещенные на груди, а из воротника — тощая шея. Лицо было явно Чикино: остроносое, быстроглазое и большеротое. Уши тоже, без сомнения, принадлежали Чике. Большие, оттопыренные уши. Но вот огромная чалма, которая венчала голову, Чике принадлежать не могла. С чего бы, скажите, пожалуйста, Чика стал носить чалму?! Но тут «кто-то в цветастом халате» заговорил, и Алька убедился, что это и есть Чика, только переодетый.

— Здорово, а? — спросил Чика.

— Чего это ты? — удивился Алька.

Чика покачал головой, и пышная кисть на макушке его чалмы закачалась тоже.

— Эту штуку я из банного полотенца скрутил,— похвастался Чика.— Наверно, час перед зеркалом мучился. Ты знаешь, кто такие йоги? — и Чикино лицо стало торжественным и важным.

— Чего?

Алька опешил. Он мчался сюда, не допив молоко и позорно бросив на кухне немытую посуду. Он ждал, что сейчас Чика покажет ему электроутюг, нагревающийся до звона будильника. Во всяком случае, в комнате должны быть провода, гайки, колесики. Что угодно! Но чтобы халат и чалма из банного полотенца...

— Где утюг? — сердито спросил Алька.

— Э! — отмахнулся Чика.— Мелочи жизни потом. Ты знаешь, кто такие йоги?

Алька не знал. Тогда Чика схватил с пола раскрытый журнал и ткнул в него пальцем:

Во! «Знание — сила»! Понял? Номер пять...

И он рассказал, что йоги живут в Индии и очень сильно тренируют свою волю. До того тренируют, что через йога может переехать полуторка с кирпичами, а ног встанет и хоть бы что. Воспитать такую волю, оказывается, можно запросто. Надо только вдохнуть воздух и не выдыхать так долго, как сможешь. Если тренироваться каждый день, воля выкуется просто невероятная.

— Начну воспитывать волю!—заключил Чика.— Изобретателю это совершенно необходимо.

Если бы Алька взял в руки журнал «Знание — сила» пятый номер и успел кое-что прочесть про йогов, он, наверное, сразу понял бы, что с индийскими йогами все обстоит не совсем так, как рассказывал Чика, но... Но события развернулись так быстро, что протянуть руку к журналу Алька не успел.

В комнату вошла Чикина тетка. Она посмотрела рассеянно по сторонам.

— Утюга не видели?

Чика молча покачал головой. Он уже сделал глубокий вдох и Алька догадался, что он начал тренировать свою волю. И надо же, как раз в эту минуту из шкафа донесся звонок будильника.

— Откуда это он? — удивилась тетка.

Она вопросительно посмотрела на Чику, но он только сильней надул щеки, и глаза у него стали медленно выпучиваться.

Алька решил спасти положение:

— А... он... это... у соседей, наверно?

И Алька неловко дернул шеей куда-то вбок, лишь бы показать на стенку, противоположную той, где стоял шкаф. Может быть, как раз поэтому тетка подошла прямо к шкафу.

— У соседей?—спросила она недоверчиво и отворила дверцы.

Алька с ужасом увидел па полке сломанный утюг. От каких-то железных планочек тянулись красные и белые нитки. Нитки были привязаны к будильнику с разобранной спинкой. Тетка застыла. Она неподвижно смотрела пл полку, Чика завороженно смотрел на тетку. Если бы соседи увидели это, они бы действительно ахнули...

Между тем глаза у Чики все выпучивались и выпучивались, лицо медленно наливалось багровым цветом... Альке вдруг пришло в голову, что Чика от страха совсем забудет выдохнуть воздух и наверняка лопнет... Ему стало страшно.

...Но Чика не лопнул. Он сделал глубокий выдох, а тетка сама до того перепугалась, что даже не стала его ругать. Она сказала только:

— А ну, марш отсюда!

Чика бросился переодеваться, и мальчуганы убежали по двор. Они сидели на лавочке, и Чика все пытался отдышаться. Алька молча ему сочувствовал.

— С утюгом я, конечно, поторопился,— отдышавшись, признался Чика.— Но я его все равно доизобретаю, это факт. А воспитание по системе йогов — великая вещь. Ты обратил внимание, что тетка даже кричать раздумала, когда заметила, что я не дышу?

Алька молча кивнул. Он считал, что они отделались дешево.

— Только надо не прекращать тренировок,— продолжал Чика, уже совсем успокоившись.— Тогда я добьюсь , настоящих результатов. Не веришь?

Алька верил. Но если бы все сложилось именно так, то рассказывать про Чику дальше было бы нечего. Чика, в конце концов, стал бы йогом, а не изобретателем, и Алька Владимиров никогда не написал бы книгу из серии «Жизнь замечательных людей». Но, к счастью для всех, Чикина голова была устроена таким образом, что в ней постоянно возникали новые великие мысли, а остальные сразу меркли, уменьшались в размерах и пропадали совсем.