– Это ее особый секрет, – засмеялась Гризелда, – и она его тщательно оберегает.

– Как и автор мемуаров – свой. Право же, вы никогда не догадаетесь, кто автор этой книги. Итак, слушайте: это самая захватывающая шутка, какую я слышала за последнее время.

– Неужели более волнующая, чем дело графа Бернета о разводе? Должна признаться, мне трудно забыть подробности семейной жизни Бернета, рассказанные устами его слуг.

– Я не поверила и половине этих россказней, – усмехнулась Амелия, – Итак... он один из нас!

– Кто, Хеллгейт?

– Хеллгейт – ваш брат, как мы все и думали. Я имею в виду автора. Его имя удалось узнать одному из самых пронырливых репортеров «Тэтлер».

Гризелда попыталась отвлечься от мыслей о Портсмен-сквер и светловолосом мужчине, который теперь уже, несомненно, встал с постели.

– Потрясающе! – сказала она. – Скорее удивите меня!

Это письмо было доставлено с остальной почтой, но дворецкий Кокберн случайно вручил его ей, а не Мейну. Когда Джози посмотрела на него, пальцы ее похолодели.

С левой стороны конверта аккуратно и четко было выведено: «Сильви де ла Бродери». Сильви пишет Мейну? Но почему? И что она хочет ему сказать – ведь он теперь женат...

Мысли вихрем закружились в голове Джози; ей с трудом удалось обуздать себя и не бросить письмо в камин. Может, лучше убить Сильви де ла Бродери?

– Нет, совсем не так должна вести себя леди, – пробормотала Джози.

Впрочем, ее и прежде не волновало, что она ведет себя не как леди. Во-первых, леди никогда не читают чужих писем, и ей определенно не следовало этого делать. Леди никогда не подслушивают чужих разговоров. Некоторые правила словно специально созданы для того, чтобы их очень хотелось нарушить. Возможно, Сильви хотела попросить у Мейна совета или пожелать ему счастья в браке. Почему нет – ведь у Сильви весьма изысканные манеры!

То, что Джози проявляет интерес к письму, адресованному мужу, выглядит нелепо, смешно, и все же...

Когда Мейн вернулся в свой кабинет, он обнаружил там три письма, дожидавшихся его. Забрав письма, он пошел погреться к камину, а тем временем Джози уютно устроилась за огромными бархатными портьерами и вела оттуда пристальное наблюдение.

Первым Мейн вскрыл письмо от Фелтона. «Дело сделано, – читал он про себя. – Ардмор взялся за него с энтузиазмом человека, имеющего опыт общения с такими выродками. Мы закончили тем, что предложили услуги Термана команде китобойного судна, направляющегося на Ньюфаундленд: им требуются рабочие руки, чтобы скоблить палубу».

Мейн усмехнулся: приятно иметь родственников, защищающих тебя с тыла.

Второе письмо оказалось от Гризелды, и он удивленно поднял бровь. У его сестры редко случались истерические припадки, но в этом письме он явно ощутил привкус истерики.

Гризелда писала, что он должен немедленно вернуться в Лондон, лучше всего нынче ночью. Слово «немедленно» было подчеркнуто трижды. Что, черт возьми, это могло значить?

Мейн перечитал письмо и понял, что у Гризелды, по-видимому, имелась для него некая информация: должно быть, речь шла о Хеллгейте, об этих дьявольских мемуарах.

Мейн вздохнул. К счастью, ему не обязательно предпринимать это двухчасовое путешествие одному: теперь он женат, и в эти несколько часов поездки они с Джози смогут неплохо позабавиться. Бросив послание Гризелды в камин, Мейн взял последнее письмо.

Почему, черт возьми, его бывшая невеста вздумала писать ему? Хотя он готов был пожелать ей всего наилучшего, но если ему никогда больше не доведется увидеть Сильви де ла Бродери, это его не слишком огорчит.

Мейн подвинулся ближе к огню и вскрыл письмо. Оно было сильно надушено, и это ему не слишком понравилось.

С минуту он вглядывался в листок, потом начал читать.

«Мой дорогой Мейн, – писала Сильви. – Заверяю вас, что я одобряю вашу женитьбу на маленькой Джози». Маленькой Джози? По сравнению с Джози Сильви была тощей и худосочной. Мейн не смог сдержать улыбки. Он бы так и спал сейчас с холодной тростинкой, если бы дьявол не принял его сторону.

«Я измучена бесконечной чередой празднеств в Лондоне и решила предпринять небольшое путешествие со своим близким другом леди Джемаймой. Она убедила меня, что Бельгия столь же прекрасна, как и Франция, и мы решили отдохнуть там. Откровенно говоря, я рада на время покинуть Лондон, поскольку сейчас больше, чем когда-либо, тоскую по Парижу и надеюсь, что перемена обстановки окажется для меня благотворной».

С минуту Мейн размышлял. Джемайма – железная женщина, как ее прозвали в обществе, и, безусловно, могла позаботиться о Сильви с помощью огромной армии слуг, которых она таскала за собой для того, чтобы они выполняли все ее прихоти. По всей вероятности, Сильви будет счастлива в такой компании.

«Мне не хотелось уезжать, не попрощавшись с вами, лучший из друзей, но меня печалит мысль о том, что вы очертя голову бросились в брак, потому что вашей гордости был нанесен удар. В то же время я пришла к выводу, что не создана для брака.

Тем не менее я всегда буду хранить в своем сердце самые нежные чувства к вам, дражайший Мейн: вы единственный из моих знакомых, брак с кем я могла бы серьезно рассматривать.

Искренне надеюсь, что вы не страдаете от уязвленной гордости, принимая во внимание то, как я поступила с вашими чувствами».

Она была не такой уж плохой, эта маленькая Сильви: добрая славная леди, не пожелавшая ни его, ни кого-либо другого. Любовь к ней не стала для Мейна пустой и постыдной тратой сил, как отозвалась Джози о других его романах: в целом это было вполне достойное и приличное увлечение.

«Прощайте. Желаю вам и Джози самого большого счастья – думаю, что вы его очень скоро обретете».

Тень улыбки коснулась его губ. Мейн поднес письмо к лицу и, понюхав его, ощутил сложный запах французских духов.

Потом с размаху бросил письмо в огонь и вышел из комнаты. Он хотел отыскать Джози и насмешить, а потом увидеть, как она морщит нос, глядя на него, и, возможно... возможно, от души поцеловать.

Джози опустилась на пол, голова ее бессильно упала на грудь.

Она знала, что Мейн любит Сильви: он твердил ей об этом снова и снова. Теперь он поцеловал письмо от Сильви... Но как же она? Боже, что она наделала!

Возможно, Сильви из тех женщин, что постоянно воюют с возлюбленными, бросают обручальные кольца в лицо жениха, хотя и не думают всерьез о разрыве? Джози не сомневалась, что французские женщины славятся своим скандальным поведением и обожают драматические сцены. Что, если теперь Сильви явится к Мейну и снова предложит свою руку?..

Перед лицом этого предположения никакой ум и никакое острословие не имели значения. Она могла рассмешить Мейна, могла заставить его задыхаться в постели, но была не в силах восполнить сладость любви, которую он питал к Сильви.