Розалин в надежде на побег делала все возможное, чтобы запомнить основные вехи их пути. Но поскольку они ехали в основном по лесу и холмам, избегая крупных поселений, лишь изредка встречающиеся церкви и строения, находящиеся на большом расстоянии, несколько нарушали монотонность порыжевших, покрытых вереском холмов и призрачных серых лесов. Весной здесь, безусловно, должно было быть восхитительно красиво, но сейчас все выглядело холодным и неприветливым.

Господи, как же она хотела домой!

Розалин хотела было потребовать остановиться еще раз, когда внезапно увидела на востоке черные столбы дыма среди деревьев в полукилометре от них.

– Стоять, – сказала она, натягивая поводья.

Бойд, который в это время ехал прямо перед ней, развернул лошадь и свирепо посмотрел на пленницу:

– Не знаю, что за игру вы ведете, миледи, но если это еще одна остановка по нужде, вам придется потерпеть.

Хоть он смотрел на нее сердито – да и она была не менее зла на него – что-то сжалось в ее груди, когда она на него взглянула. Он мог списывать вину на нее, но было ли это приглашением с ее стороны или нет, он чуть было не поцеловал ее прошлой ночью. И с тех пор всякий раз, когда их взгляды встречались, она вспоминала об этом. Его поведение было ниже всякой критики, но его мужское притяжение заставляло ее сердце биться быстрее. Когда Розалин смотрела на него, ее сердце трепетало так же неистово, как и тогда, когда ей было шестнадцать лет.

Очевидно, ее все еще привлекали рослые варвары.

Обычно Розалин предпочитала гладко выбритых мужчин, но колючая щетина Робби начала ей нравиться. Было что-то в том, как тень бороды оттеняла его и без того грозные челюсти, и это заставляло ее чувствовать себя немного порочной.

Осознав, что он все еще ждет ответа, она стряхнула оцепенение:

– Я вовсе не хочу останавливаться. Просто я увидела дым. – Она указала пальцем. – Вон там!

Бойд даже не взглянул в ту сторону.

– Я уже видел это.

– И вы не собираетесь посмотреть, что случилось? – недоверчиво спросила Розалин. – Похоже, там горит дом.

Его выражение стало еще более грозным.

– Весьма вероятно, что не один. Учитывая близость гарнизона Тирлстан, я бы сказал, что это англичане, старающиеся набить свои закрома, нападая на сельских жителей.

Розалин побледнела, понимая теперь, почему ее вопрос рассердил его. Но это не остановило ее.

– Может быть, нам стоит поехать и посмотреть, не нужна ли помощь?

– Поздно. Цвет и густота дыма говорят о том, что англичане давно уже уехали.

– Возможно, но сражение с англичанами – не единственная причина остановиться. В нашей помощи могут нуждаться крестьяне. Мы не можем просто проехать мимо и ничего не предпринять.

Он посмотрел на нее долгим взглядом:

– Почему вас это волнует? Это не ваши люди. Черт, вероятно, приказ на набег дал ваш брат.

Розалин возмущенно покраснела:

– Это абсолютно исключено. Они могут быть не «моими людьми», как вы выразились, но они все же люди и поэтому нуждаются в сострадании. – Она понизила голос и встретилась с ним взглядом, дерзко призывая его отрицать ее слова. – Я никогда не отвернусь ни от кого, кто нуждается в помощи, даже если это умирающие от голода мятежные пленники.

Робби не стал спорить:

– Очень хорошо, но не меня вините, если вам не понравится то, что вы там увидите.

Розалин совсем не понравилось то, что она увидела. Это было ужасно – так же разрушительно, как то, чему она была свидетельницей в Норхэме. Как могли люди делать такое друг с другом? Но война и все ужасы, совершаемые во имя нее, были тем, чего она никогда не могла понять. Брат был прав: ее сердце слишком мягкое для всего этого.

Может быть, все было бы по-другому, если бы она не росла так далеко от войны. В Лондоне не было набегов, разрушений и страданий, с которыми она могла бы столкнуться. Та ненависть, которой был одержим Бойд, была чужда ей, но, возможно, оправданна, если все, что он ей сказал, было правдой.

Неужели его отец был убит так предательски? Хотя брат старался оградить ее от ужасов войны, Розалин слышала историю о бараках Эйра[6], и это было похоже на то, что описывал Робби. Она также помнила жестокое возмездие со стороны Уоллеса и шотландцев.

Но его упоминание о судьбе графини Бьюкен и Мэри Брюс, которых взяли в плен и повесили в клетках на замках Бервик и Роксбург, заставило Розалин признать: она была наивна со своими понятиями о рыцарской чести. Обе стороны совершали варварские акты – и рыцари, и мятежники.

С вершины холма, глядя на маленькую долину внизу, Розалин увидела обгоревшие остовы двух каменных домов и все еще горящий третий дом. Четыре деревянные хозяйственные пристройки превратились в обугленные столбы и упавшие балки. Пятая пристройка горела, а на две, находившиеся рядом, пламя могло перекинуться в любую минуту. По меньшей мере три дюжины человек – в основном женщины и дети – бегали к реке и обратно, лихорадочно наполняя ведра, чтобы потушить огонь, но это была задача, достойная Геракла.

Бойд уже выкрикивал команды на гэльском языке, пока они сбегали с холма вниз. Из того, что Розалин могла понять, часть людей должна была помогать жителям тушить пожар, и полудюжина человек, включая его самого, принялась вырывать сухую траву и кусты, окружавшие уцелевшие здания, предположительно для того, чтобы огонь не распространился дальше.

Про них с Роджером не забыли. Бойд обратился к Малкольму по-английски, чтобы, как она поняла, пленникам был понятен смысл его слов, и приказал отвести их к реке, где было наиболее безопасно, и не спускать с них глаз. В отличие от своего отца Малкольм, похоже, не держал на леди зла. Она извинилась за то, что воспользовалась его любезностью, и это, похоже, удивило его так же, как и смутило.

Им показалось, что прошло несколько часов, хотя на самом деле все происходило гораздо быстрее. Клиффорды беспомощно наблюдали с безопасного расстояния, как воины Бойда работали неутомимо и эффективно, стараясь потушить огонь и предотвратить его дальнейшее распространение. Это было впечатляющим зрелищем. Ту же самую неистовую напряженность, которую она отметила в бою, шотландцы демонстрировали и сейчас, работая слаженно и оперативно.

Ее взгляд все время непроизвольно обращался к капитану. Было ясно, что сосредоточенная решимость выиграть войну любой ценой, которую она заметила в нем раньше, помогла ему стать выдающимся лидером. Он был целенаправленным, решительным и уверенным в себе. Наблюдая за ним, Розалин почти поверила, что он не настолько изменился, как она думала. В нем сохранились черты благородного воина, ради которого она стольким рисковала. Так что, может быть, Розалин не была так уж не права в отношении него.

Шотландцы были уже на пути к победе над огнем, когда произошла катастрофа. Ветер, который до сих пор был не более чем легким бризом, изменил направление, и его порывы стали разжигать пламя с новой яростью.

Несколько местных жителей закричали, когда стена сарая стала падать на них. Их спасло только то, что люди Бойда бросились вперед и поддержали падающую стену, дав крестьянам возможность выбраться наружу.

– Мы должны как-то помочь, – сказала Розалин.

– Капитан приказал оставаться здесь, – отозвался Малкольм, хотя было ясно, что он согласен с ней и предпочел бы быть там, со своими товарищами, чем охранять заложников. Очевидно, это было наказанием ему за то, что он допустил попытку к бегству в первый раз.

Звук еще одного падения – на этот раз значительно ближе – заставил Розалин буквально подпрыгнуть.

– Что это было? – спросил Роджер.

Малкольм указал на выгоревший каменный дом неподалеку. Поскольку это было самое большое из зданий, оно, очевидно, принадлежало местному старосте – самому важному лицу в деревушке.

– Последний кусок крыши обвалился. Очевидно, упала балка.