Прошло два дня, а Годрик так ни разу и не появился. Служанки приходили и уходили, выносили ночной горшок, приносили свежую еду и душистый мед, но только не одежду.

На третий день они принесли бадью с теплой водой, экзотические пряные масла для кожи и благоухающее мыло для волос.

Гнев слепил Мейриону, когда она погрузилась в бадью с горячей водой. Ярость струилась из глубины живота и пульсировала по венам.

Ее, женщину благородного происхождения, дочь Айуэрта, посадили в клетку. Как смеет Годрик обращаться с ней как с куклой, которую можно одевать и раздевать, когда ему вздумается?

Она начала водить грубой тканью по коже, ее ярость возрастала с каждым движением.

Девушка в льняном чепчике проворно проскользнула в спальню, неся поднос, нагруженный сыром и хлебом. Быстро приблизившись к кровати, она поставила поднос, повернулась и направилась к двери.

– Постой!

Девушка остановилась и настороженно посмотрела на Мейриону.

Мейриона поднялась из бадьи, ее длинные волосы прилипли к коленям, а на теле остались хлопья мыльной пены. В течение трех дней она трусливо скрывалась здесь, в спальне, но теперь с нее хватит. Она чувствовала себя Владычицей Озера[2], возникшей из тумана. Этому негодяю не удастся запугать ее. Если Годрик хочет, чтобы она разгуливала перед ним в чем мать родила, пусть будет так.

– Можешь уложить мне волосы? – попросила она служанку.

– Да, госпожа. – Девушка опустила глаза и вдруг поспешила к двери.

Все же Мейриона оказалась проворнее. Загородив дверь, она схватила девушку за руку.

– Тогда причеши меня.

Она почувствовала, как девушка задрожала.

– Простите, госпожа, нам приказано не разговаривать с вами.

Закинув волосы за плечи, Мейриона приняла величественный вид. Нечестно запугивать робкую служанку, но Мейрионе нужна была ее помощь.

– Ну и не разговаривай. Просто причеши меня, и все. – Увидев сомнение во взгляде девушки, Мейриона настойчиво продолжила: – Господин не рассердится, если ты поможешь мне причесать волосы. Посмотри, какую симпатичную безделушку для украшения волос он мне подарил…

Девушка взглянула на стол, с явным облегчением отводя взгляд от обнаженного тела Мейрионы.

– Твой господин приказал, чтобы никто со мной не разговаривал и чтобы я могла покинуть эту спальню только в том, что он мне дал, и я выполню его приказание. – Она дружелюбно улыбнулась девушке. – Помоги мне высушить и уложить волосы, а потом я потребую, чтобы Годрик дал мне одежду.

Девушка сглотнула.

– Это не очень хороший план, госпожа: терпение хозяина нельзя испытывать.

Мейриона пристально посмотрела на нее, и служанка, перекрестившись, взяла с туалетного столика щетку для волос.

– Возможно, твой хозяин гораздо терпеливее, чем ты думаешь, – пробормотала Мейриона.

Несколько часов спустя, когда раздался звон полуденного колокола, Мейриона встала, сделала глубокий вдох и внимательно посмотрела на свое отражение в серебряном зеркале. Ее волосы свисали до колен пламенными огненно-рыжими волнами. Девушка расчесала их, и теперь они сверкали, как огонь, обтекая изгибы ее тела, прикрывая грудь и скрывая лоно. Плечи и бедра выступали из-за этой пламенной занавески, но тем не менее волосы хоть как-то прикрывали Мейриону.

Босые ноги бесшумно ступали по роскошному ковру, когда она шла к дубовой двери, и вдруг ее рука замерла наддверной ручкой.

«Святые угодники, я не смогу этого сделать!»

Но нет, она должна, как некогда леди Годива.[3]

Но она ведь не леди Годива, а Мейриона из Уайтстоуна, дочь Айуэрта, и все обитатели замка будут глазеть именно на нее сотней любопытных глаз. И все же она пройдет по замку обнаженной не для того, чтобы спасти своих людей от злого правителя, а чтобы раз и навсегда доказать Годрику – он не сможет ее запугать.

Стараясь получше прикрыться, Мейриона провела пальцами по волосам, потом, собрав всю свою ярость и весь свой гнев, твердо и решительно схватилась за дверную ручку и открыла тяжелую дверь. Если Годрику угодно, чтобы она разгуливала, прикрытая лишь волосами, так тому и быть – она все равно не откажется от своего плана.

Едва она вышла в коридор, стражник сердито нахмурился:

– Куда это вы собрались, госпожа?

– На встречу с твоим хозяином. – Гневно полоснув его взглядом, Мейриона неспешно проплыла мимо, но стражник забежал вперед и, встав перед ней, слегка приподнял топор.

– Я не могу это позволить. В таком виде…

Они были одного роста, и Мейриона презрительно посмотрела в его единственный глаз.

– Ты совершенно ясно передал мне приказания своего хозяина, и я их никоим образом не нарушаю. А теперь – прочь с дороги. – Мейриона решительно оттолкнула его; почувствовав, что ее волосы зацепились за древко секиры, она дернула головой, и несколько длинных рыжих волос остались на оружии. Ну и пусть. Теперь ее ничто не остановит; даже если ей выдернут все волосы и она будет нага, как Ева, никто не помешает ей встретиться с Годриком лицом к лицу. И тогда она уж точно одержит верх.

Стражник поплелся вслед за ней.

– Дайте хотя бы прикрою вас со спины, – проворчал он.

– Как пожелаешь. – Мейриона быстро зашагала по коридору. Легкий ветерок охлаждал кожу ее рук, бедер и других чересчур нагревшихся мест.

Как ни странно, она чувствовала себя не смущенной, а женственной и могущественной.

В коридорах замка воцарилась оглушительная тишина, когда Мейриона проходила под сводчатыми проходами мимо слуг, занимавшихся своей обычной работой. Каждый раз, когда кто-то, открыв от удивления рот, провожал ее глазами, она чувствовала себя сильнее.

Пряхи оставляли свои станки, швеи бросали иголки и шли за ней по коридору. Даже старый отшельник, обитавший под лестницей, выбрался из своего убежища, чтобы взглянуть на странную женщину, которая, подняв голову и распрямив плечи, прошла мимо с победным видом.

Подойдя к двери, которая вела во двор, Мейриона на мгновение почувствовала нерешительность. Но она зашла уже слишком далеко и не могла отступать. Что ж, Годрик все это начал, а она закончит.

Один из слуг распахнул перед ней дверь, и Мейриона сощурилась от яркого полуденного солнца. Она услышала лязг металла – это мужчины практиковались с другой стороны холма. Обитатели замка, словно притянутые магнитом, проследовали за ней на улицу и дальше через двор.

Мальчишка из конюшни, увидев ее, уронил лопату прямо себе на ногу, громко заорал и подпрыгнул от боли. Затем вновь все стихло, кроме звона мечей в отдалении.

Грязь хлюпала под босыми ногами Мейрионы. Она поднялась на холм, и лязг металла стал тише, а через минуту вовсе прекратился: рыцари и сквайры замерли, уставившись на обнаженную женщину.

Грозный Годрик, в боевой стойке, с мечом в руке, словно сжатая пружина, двигался вокруг Эрика. Его вид усилил решимость Мейрионы, и она ускорила шаг.

– Ну и ну! – воскликнул Эрик. Опустив меч, он тоже уставился на нее.

Увлеченный схваткой, Годрик нанес сквайру звучный удар по шлему, затем повернулся, его черная рубаха обтянула мускулистую грудь.

Сладкое чувство победы охватило Мейриону, когда она увидела выражение его лица. Его меч, сверкнув на солнце, упал и чуть не рассек ему ногу.

Вскрикнув, Годрик отскочил назад, и Мейриона рассмеялась. То, что его реакция так походила на реакцию мальчишки-конюшенного, заставило ее ощутить удивительное превосходство над этим большим и сильным мужчиной. У нее получилось. Она оказалась способной нанести поражение Годрику Дракону, и теперь они оба это знали.

Несколько мгновений Годрик ловил ртом воздух, а потом в его взгляде сверкнула молния.

– Проклятие! Какого черта ты здесь делаешь? – заорал он.

Мейриона подняла бровь:

– Как? Выполняю твое приказание!

Мейриона еле сдержалась, чтобы не распахнуть волосы и еще больше не открыть свое тело. Ей приятно было увидеть его в таком дурацком положении.