– Он умеет трезво оценивать ситуацию, Шарлотта, и это хорошо. Да, сын, я уверен. Я знаю, когда-нибудь ваши амбиции приведут к столкновению. Я только надеюсь, что вы сможете прийти ко взаимоприемлемому соглашению, как это сделали мы с твоим дядей, и вам не придется прибегать к оружию. Из всех преступлений убийство родственника наиболее грязное, даже если закон и разрешает это. Вот почему я не просто поручил Вульфверу следить за твоей безопасностью, но и позаботился о том, чтобы это услышало как можно больше людей. Если в Твигепорте с тобой что-нибудь случится на этой неделе, он никогда не сможет очиститься от подозрений. Даже если его не заподозрят в непосредственном участии в преступлении, о нем всегда будут говорить, что он плохо старался. Или что его подкупили. Он понимает это, как понимает и то, что его надежды занять место своего отца или мое зависят теперь от того, сумеет ли он доставить тебя домой в целости и сохранности. Ясно?

Радгар кивнул и вдруг расплылся в улыбке.

– Что в этом такого уж смешного?

– У меня ужасно умный папа.

Как ни странно, отец не улыбнулся в ответ. Он только пожал плечами.

– Надеюсь, что так, сын.

В том месте, где длинный фьорд готов был открыться в море, когда-то давным-давно поток лавы перегородил его и образовал равнину. Теперь на ней вырос город, название которого означало «два порта». С южной стороны он открывался в Свифейфен, а северная гавань была единственной в Бельмарке, куда иностранные суда осмеливались заходить, не прибегая к помощи лоцмана. Твигепорт, таким образом, являлся одновременно и главным портом архипелага, и наиболее удобным местом для вторжения, поэтому здесь отгремело немало исторических сражений.

Когда королевская флотилия подошла к берегу, Радгар неохотно передал рулевое весло Тофбьорту и принялся переодеваться. Он успел вовремя – как раз в ту секунду, когда с корабля на берег перекинули трап. При виде его Растрепанной шевелюры и помятых штанов мама нахмурилась, но поделать с этим ничего уже не успела – на глазах У команды это было бы совершенно непереносимым унижением.

Интересно, подумал он, всех ли ателингов постоянно шпыняют, как его, или нет.

Эрл Светманн встречал своего короля у трапа; его сопровождали восемь других эрлов, прибывших на муут заранее – наверняка с тем, чтобы у них хватило времени для сговора. Светманн поражал своим неожиданным мальчишеством – он заразительно смеялся, а его задорная улыбка плохо вязалась с его зловещей репутацией. Он опустился перед отцом на колени, принося ему положенную клятву верности, одарил маму как почетную гостью великолепной собольей шубой, а когда ему представили Радгара, ответил на его поклон еще более низким.

– Добро пожаловать, ателинг! Ваша слава наездника опережает вас! – Не поворачиваясь, он сделал знак рукой, и конюх подвел к ним белоснежного жеребца. – Я знаю, разговоры наши покажутся вам скучными, так что молю принять в подарок Исгицеля, дабы вам было чем занять себя на время пребывания здесь. Разумеется, после вашего отъезда его переправят морем в Варофбург.

Официальные церемонии приношения даров давно уже надоели Радгару. Все ценное, что он получал – кинжалы с золотыми рукоятями или украшенные драгоценными каменьями пряжки для пояса, – ему приходилось сдавать в королевскую казну, стоило ему вернуться домой или гостям уехать. Но вот коня ему могли и оставить, и он с одного взгляда понял, что если и есть в мире конь, способный сравниться с его любимым Свеальмом, так это означенный Исгицель. Поэтому ему не пришлось слишком стараться, чтобы голос его звучал искренне, когда он благодарил принимавшего их эрла, пусть это вышло и не совсем лояльно по отношению к отцу.

Тут, в самый разгар речей, улыбок и объятий, на берег вывалился со своего корабля дядя Сюневульф. Он поздравил нового эрла с той поддержкой, которую оказал ему его фюрд, не выразив при этом приличествующих случаю соболезнований. Радгар, испытывавший сильное искушение прямо сейчас вспрыгнуть в седло Исгицеля, вдруг обнаружил, что его окружили, оттеснив от остальных, массивные туши Вульфвера и двух его закадычных дружков, Фрекфула и Хенгеста, ростом почти не уступавших ему. Радгар был им почти по пояс. Они обступили его, хмурясь и теребя пальцами рукояти своих мечей.

– Мне сказали побыть твоей нянькой, крысеныш, – буркнул Вульфвер. – Гляди, коль у меня будут из-за тебя неприятности, уж я тебя так отделаю, родная мама не узнает.

– Если у тебя будут неприятности, – возразил Радгар, решив с самого начала определить их взаимоотношения, – так только потому, что у тебя не хватит мозгов для такой работы.

– Считай, раз! – произнес Хенгест. Имя его означало «жеребец», хотя при рождении его, разумеется, назвали по-другому. Но его зубы и нос…

– Что – раз?

– Сумничал, – фыркнул Фрекфул. – Еще два раза, и получишь по полной.

– Когда это ты научился считать до трех, Веснуха?

Веснушек у Фрекфула и правда хватало, и он принимал это близко к сердцу, ибо лицо у него было мальчишески юным настолько же, насколько у Хенгеста – конским. Настоящий воин не может быть таким хорошеньким или краснеть, как девица. Он угрожающе поднял кулак, но тут мама повернулась и смерила их взглядом, укротившим даже личную армию Вульфвера.

У зажатого между двумя берегами и двумя утесами Твигепорта не было иного выхода, как расти вверх, выше остальных бельских городов. Радгар с удовольствием пошатался бы по его узким улочкам, но сильно сомневался в том, что у него выдастся такая возможность.

Шествие к городскому залу возглавили папа и другие эрлы, следом за которыми ехали в карете мама и дядя Сюневульф. Радгару полагалось ехать с ними, но Исгицель подарил ему замечательную возможность избежать этого. Что еще приятнее, его телохранителям пришлось, пыхтя и потея как свиньи, поспешать за его стременем.

– Выше голову, парни! – ободрял он их. – Улыбайтесь честному народу! Не забывайте, вы ведь теперь эскорт ателинга. С уродством вашим ничего не поделаешь, так хотя бы производите впечатление достойных! – Ну и так далее. Улицы были очень узкими, и хотя Исгицель хорошо слушался поводьев, он не любил, когда незнакомые люди подходили к нему слишком близко. Почти без поощрения со стороны Радгара он ухитрился укусить Фрекфула, лягнуть Хенгеста и дважды прижать Вульфвера к стене. Все это помогло скрасить день.

Хотя зал местного эрла был построен из камня и отличался огромными размерами, он представлял собой традиционный одноэтажный амбар, окруженный лесом жилых и хозяйственных построек. Радгару хотелось бы поставить Исгицеля на конюшню и отправиться на пешую прогулку по городу – желательно без надоедливой охраны. Однако стоило им добраться до дворца, как ему пришлось провожать маму на важную неофициальную встречу.

Книхт проводил их по лестнице в маленькую комнатку на третьем этаже. В ней было душно и пахло так, словно ее несколько столетий использовали в качестве жилья для фраллей, хотя в настоящий момент вся ее меблировка сводилась к линялому ковру и двум креслам. Деревянная обшивка стен потемнела от времени и кое-где потрескалась. Вместо потолка виднелась снизу крыша здания – стропила и обрешетка, сквозь которую просвечивала дранка. Мама брезгливо осмотрелась по сторонам.

– Я просила места поукромнее. Не могу себе представить, чтобы кто-то пришел сюда добровольно, так что мешать нам не должны. – Она села и одернула подол платья, стараясь казаться спокойной, но он знал ее слишком хорошо, чтобы обмануться. Он подошел к маленькому слуховому окошку и выглянул. Окошко было не застеклено, и щели в ставне пропускали в комнатку хоть немного свежего воздуха, от которого пахло морем. За окном тянулись черепичные крыши, за которыми виднелся укрепленный северный порт. У причала и на рейде стояло несколько десятков судов.

– Ты только помни, Радгар, что шивиальцы не привыкли думать о бельцах иначе, чем о жестоких варварах. Постарайся вести себя как джентльмен.