– И немало гадостей он принес нам и нашим людям, – заметил ярл.

– Жаль, я не убил его прямо тогда! – азартно заявил Снорри и, немного помолчав, спросил: – Когда же мы прекратим тащиться позади всех, князь?

– Когда дождемся моего человека, – допив кубок, пояснил Хельги-ярл.

Нетерпеливого воеводу ответ не устроил.

– А если он вообще никогда не явится?

– Ждем.до вечера, а с утра прибавим ходу.

– Вот это дело, князь! Я поговорю со своими, мы мигом обставим изнеженных задавак Хаскульда. Увидят, как гребут настоящие викинги!

Хельги еле подавил смех. Подумалось вдруг, а кого это Снорри держит здесь за истинных викингов? Лашка с Дивьяном или печенегов? Видно, их, а первые-то двое у него в любимчиках ходят, хоть и не признает того Снорри.

Ярл всмотрелся в берег. Вроде как челнок бьется бортом о волны… Нет, показалось. Хельги вздохнул. Жаль, не успел Ярил Зевота раскрутить своего дружка-волхва до отъезда. Что ж, на все нужно время, другое дело, что у Хельги в связи с отплытием времени-то как раз и не было. Вот и подзадержался Ярил, а был бы здесь Ирландец, сказал бы – «и правильно сделал». Поход походом, но иные, вполне мирные на первый взгляд комбинации иногда побольше любого похода значат. Вот как, например, сейчас, с Ярилом и новым его знакомцем – молодым волхвом Войтигором. Чувствовал князь, можно через него не только на Борича-Вельведа выйти, но и на кого повыше. На кого, собственно, и надо было! И ведь только в последний день, к вечеру, проговорился про то Войтигор. Про тайную крепость на Роси-реке, где отсиживался, якобы уехав примучить восставших древлян, второй киевский князь, а фактически просто боярин, Дирмунд. Хельги как услыхал про крепость от Ярила, так чуть не затрясся – крепостица тайная, это вполне было в духе Дирмунда, вполне! Сколько было у него этих тайных крепостей да капищ? И сколько еще есть? Кто ведает? Очень может быть – что волхв-чаровник Войтигор. Эти его речи о молодом волхве-облакогонителе… к чему они? И Рось-река…

На ночь причалили к берегу, выставив сторожу. Запалили костер, сварили пойманную тут же рыбу. Такие же костры сотнями светлячков светились по всему берегу, за излучиной и дальше, словно бы сами звезды сошли на землю, упали на берег, повторяя изгибы реки.

– Красиво, – посмотрев в освещенную пламенем сотен костров ночь, мечтательно произнес Дивьян. – Бывало, и мы так с Ладой-чижей соберемся ночью за рыбой… Ты спишь, что ли, Лашк? Вот и вправду ленивец! Ну, спи, спи… Ужо разбужу, как наша очередь на сторожу придет.

Дивьян осторожно накрыл друга плащом. Знал – долго спать не придется, времечко быстро летит. И вправду, пока чистили оружие и котлы, срубали ветки для шалашей и подстилок, уже и стемнело так, что руку вытяни – не увидишь. Часть костров – большая часть – погасла, но все ж некоторые горели – отпугнуть зверье да комаров дымом, ну и вернувшимся со стражи гридям хлебнуть горячего сбитню.

Дивьян даже и не успел толком закемарить. Пока котел песком чистил – его очередь – потом кольчужку – не почистишь, так не успеешь и оглянуться, как изойдет вся кольчуга коричневой ржавчиной, порвется, словно сгнившая рыбачья сеть. Покончив с котлом и кольчугой, Дивьян наконец повалился на пахучие ветки, потеснив сопящего Лашка. Казалось, только глаза закрыл, как затряс его за плечо Орай-печенег:

– Лашка, Дишка, вставайте! Ваша очередь стражить.

В караул собрались быстро – само собой, спали одетые, при оружье, натянули только кольчужки, да луки со стрелами прихватили, хоть и темно. А сторожа их до первого свету длилась. Может, и пригодятся луки?

– Своих не пристрелите, – напутствовал их Снорри. И когда он только спал?

– Ну, уж ты и скажешь, господин воевода! – уходя в кусты, обиженно отозвался Лашк.

Пробравшись вербою, остановились у старого дуба, тут – по знаку Снорри – разошлись. Лашк остался у дуба, а Дивьян прошел чуть правее, к рябиновым зарослям. Эх, была б осень – поел бы рябинки, хороша ягода, и не приторна, и сытна. А еще ее с медом есть можно иль с кореньями сладкими, а уж какая брага из нее выходит – хмельна, духовита! Такой брагою богов да лесных духов славить – одно удовольствие. Дивьян облизнулся и прислушался: показалось, вроде бы кто-то тихонько свистнул. Или нет? Может, птица? Жаворонок или соловей. Так ведь ночь, какие жаворонки? Да и для соловушки поздновато. Вот! Вот, опять свистнул! И кто? Кажется, будто бы откуда-то сверху… Вон с той осины! Точно, кто-то прячется в ветках.

Не долго думая, Дивьян сдернул с плеч лук и наугад послал в осину стрелу. Замерев, прислушался, стараясь поточнее определить направление следующего выстрела. Подумалось – вот бы лазутчика подшибить, как бы был горд Снорри! Уж тогда не вспомнил бы про то, как обманулся Дивьян с квасником Олисеем. Вот уж правда и есть, совсем по-дурацки тогда все вышло. Хорошо, хоть соглядатаи княжьи повсюду были. А если б не было? Страшно себе представить! Убил бы, сам того не желая, князя, и подняли бы головы затаившиеся враги-недобитки, уж тогда-то бы наволоцкий староста Келагаст наверняка захватил бы старые угодья рода Конди. Что б тогда делал Дивьян? А сейчас Хельги-князь ясно сказал – земля того, кто ею издревле володел в своем праве! Пока хоть последний родич остался. Вот Дивьян и есть последний… Сгинет – прихватит земельку Келагаст? А вот уж как бы не так! Еще один родич имеется – Лада-чижа, о том Келагаст не ведает. Так что не достанутся ему ни Палуйский журчащий ручей, ни Черная река, ни Шуг-озеро. Все отсудит, заберет Ладислава, не по силе, по правде! А чтоб правда без силы не зачахла, на то у Хельги-князя верная дружина имеется, в том числе и он – Дивьян.

Однако на осине зашевелились. Дивьян наложил стрелу…

– Не вздумай стрелять, Дишка! – громко произнесли с осины. – Попадешь еще, не дай боги.

– Кто ты? – спросил Дивьян, тут же – как учили – перекатываясь на другое место, чтобы не послали на голос стрелу – бывали случаи.

– Остынь, говорю, – послышался из темноты тот же голос, уже гораздо ближе. – Ярил я! Да смотри же!

– И правда, Ярил, – поднялся из травы Дивьян. Хорошо – посветлело чуть, хоть разглядел.

– Так я и ждал, когда посветлеет, – с улыбкой сообщил Ярил. Нечесаный, исхудавший, в разорванной шерстяной тунике. – Веди к князю!

– Нельзя, что ты! – покачал головою Дивьян. – Мы ведь в стороже. Подождешь до рассвета?

– Подождал бы, – Ярил усмехнулся. – Да только время не терпит. Известие дюже важное.

Отрок пожал плечами:

– Тогда иди сам. Только ежели спросят, громко кричи: «Сварог и Мокошь!» Это слова на ночь тайные.

– Чего ж ты их орешь на весь лес? – резонно посетовал Зевота. – Шепнул бы на ушко… Ладно, пошел я.

Зашуршали за парнем сходящиеся ветви рябины.

Выслушав Ярила, Хельги-ярл поднял дружину. Не всю, лишь малую часть – и той должно было хватить вполне, ибо не в воинской силе тут дело, вернее, не только в ней. Зевота шел впереди, обходя ямы, за ним – ярл и дружинники. Светало, и на фоне быстро окрашивающегося лазурью неба четко выделялись черные стволы деревьев.

– Вон тут тропинка, – нагнувшись, оглянулся Ярил. – Войтигор сказывал, от дуба сразу направо, а уж дальше – в сторону Роси-реки.

– Так быстрее на ладье!

– Нет, чаровник сказал, не быстрее. Да и ждут они с реки, опасаются. А тропа эта тайная, для своих. Войтигор мне ее зело пьяным поведал – хвастал.

Ничего не ответив, Хельги-ярл лишь прибавил шагу. По словам Зевоты, если верить Войтигору, идти было не так уж и далеко, только требовалось не слишком шуметь, дабы не вызвать ненужной подозрительности стражников Дирмунда-князя.

Лес постепенно становился гуще, а росная трава под ногами – ниже. Вот уже пошли мхи, а березы, осины и липы сменились мохнатыми елями. Шуршали под ногами желто-коричневые иголки, в низинах густо рос папоротник. Где-то рядом долбил кору дятел, а впереди гулко куковала кукушка. Миновав небольшой овражек, отряд новгородского князя пробрался сквозь бурелом и неожиданно уткнулся в толстые бревна ограды.