Люди Варина в пояс поклонились подошедшим прелатам. Варин приветливо склонил голову. Лорис коротко кивнул и подошел ближе к внешней стене.

— Я уже направлялся сюда, когда явился ваш посыльный, — сказал он, оглядывая армию, окружающую крепость с трех сторон. — Как вы думаете, они двинутся прямо сейчас?

— Кажется, они готовятся к переговорам, ваше преосвященство. Сомневаюсь, что они начнут атаку на ночь глядя. Смотрите, вон там, в малиновом, Келсон, а рядом — кто-то в белом. А вот епископы Кардиель, Арилан и другие, те, что с ними, и принц Нигель там же. И конечно же этот Морган со священником Мак-Лайном. Очевидно, они как-то убедили этих епископов в своей невиновности, раз на них обычные боевые доспехи.

— Убедили в невиновности, — фыркнул Лорис. — Видит Бог, не нам с вами говорить об их «невиновности», Варин. Вы же были в гробнице Святого Торина!

— Да, я там был, милорд, — мягко произнес Варин, — но теперь мы наяву видим, как эти «невиновные» разбивают лагерь перед нами и, кажется, хотят вступить в переговоры. Как по-вашему, это возможно?

Лорис склонился, опершись о парапет, чтобы лучше разглядеть приближающуюся группу, затем снова обернулся к Варину. В это время от основной группы отделилось несколько всадников, и они неторопливо направились к стенам осажденного города. Один из них размахивал белым флагом.

— Ну хорошо. Послушаем, что они скажут. Дайте вашим людям знак, чтобы они не стреляли.

Пока Лорис говорил, всадник в белом вырвался вперед и теперь приближался по извилистой тропе, ведущей к воротам замка. Он был с непокрытой головой и, судя по всему, безоружен. Знамя из белого шелка в его руках поблескивало в лучах заходящего солнца золотом и серебром, Варин поднес к глазам подзорную трубу и разглядел герб на плаще у всадника — судя по всему, это был Конал, старший сын принца Нигеля. Варин оторвался от подзорной трубы и стал рассматривать юношу, который, натянув поводья, уже остановился ярдах в пятидесяти от стены. Он приблизился еще немного, уже шагом, и остановился на этот раз в двадцати ярдах от стены. Варин видел, как он посматривает вверх, выискивая глазами кого-нибудь чином повыше.

— Я принес послание для архиепископа Лориса и человека по имени Варин де Грей! — Всадник вызывающе вскинул голову, обращаясь к группе людей, стоящих вдоль стены.

Лорис выпрямился и сделал шаг вперед. Рядом с ним встал Варин. Конал увидел их и подъехал к валу еще ближе. Даже Варин, наблюдая, как легко он управляет конем, признал в нем прекрасного наездника.

— Милорд архиепископ? — обратился юноша, и его ломающийся голос звенел от напряжения.

— Я — архиепископ Лорис, а Варин де Грей стоит рядом со мной. Что вы хотите нам передать?

Юноша поклонился и, подняв голову, снова взглянул на них обоих.

— Король поручил мне сообщить вам, что он желает вступить в переговоры. Он просит, чтобы в ознаменование перемирия было поднято вот это знамя и чтобы несколько его приближенных смогли подойти на расстояние, позволяющее вести переговоры. Удовлетворите ли вы эту просьбу?

Лорис бросил многозначительный взгляд на Варина.

— Я ее удовлетворю, как полагается, — ответил он. — Но передай его величеству, что пока он не достигнет примирения с Церковью, которой присягал, и не предаст нашему суду двух Дерини, которых укрывает, говорить нам не о чем. Мы твердо настаиваем и будем настаивать на этом.

— Я передам ему все, милорд, — поклонился юноша.

С этими словами он повернул коня и галопом помчался назад, белое знамя развевалось за ним на ветру. Варин и Лорис видели, как он приблизился к фигуре в малиновом плаще, стоящей среди других полководцев. Лорис сжал руку в кулак и слегка ударил по зубцу каменной стены.

— Не нравится мне это, Варин, — пробормотал он, — совсем не нравится. Я бы на вашем месте послал лазутчиков проверить, что они затевают. Боюсь, что нашему королю доверять больше нельзя.

Келсон тоже неотрывно смотрел на две фигуры, стоящие на крепостной стене: одну — в епископском пурпурном одеянии, другую — в повстанческом сером. Затем он водворил на место свой шлем, украшенный короной, и дал знаменосцу-парламентеру знак двигаться. Когда юноша, бывший лишь на год моложе Келсона, отъехал, король тронул коня шпорами и двинулся следом, сопровождаемый Морганом и епископом Кардиелем. Знаменосец, держа над головой королевское знамя, скакал впереди всех. Два величественных оруженосца замыкали процессию. Лучи заходящего солнца играли на золотых зубцах короны, венчающей боевой шлем Келсона, на шлеме Моргана, украшенном зелеными перьями, и на скромной митре Кардиеля.

Келсон взглянул вверх, на Гвиннедского Золотого льва на знамени, и, опустив глаза, увидел такого же льва в ажурном узоре, украшающем его малиновый плащ. На Моргане был изумрудно-зеленый плащ поверх кольчуги и кожаной куртки. Кардиель, ехавший по правую руку от короля, держал вместо пики епископское распятие. Конал — кузен короля — по-прежнему ехал чуть впереди, с гордостью неся белое знамя парламентера.

Когда они приблизились к стене, у которой раньше уже побывал Конал, Келсон поднял глаза и встретил взгляд Лориса, который давно уже не спускал с него глаз. Еще через мгновение, ощутив на себе взгляд Варина, молодой король судорожно вздохнул.

Подоспевшие знаменосцы с белым и малиновым знаменами встали по обе стороны рядом с ним, как почетный караул. Множество глаз уставились на них из бойниц.

Успокоив дыхание и стараясь держаться как подобает, король Гвиннеда обратил свой взор на духовного владыку Гвиннеда и заговорил:

— Приветствую вас, архиепископ Лорис. Благодарю вас за то, что вы дали согласие на переговоры.

Лорис слегка наклонил голову.

— Когда король приходит с чистосердечным раскаянием, какой священник может ему отказать?

— Раскаяние, архиепископ? — Келсон оглянулся на Кардиеля и снова посмотрел на Лориса. — Впрочем, не будем спорить о словах. Я принял решение прекратить наши с вами разногласия и вместе подумать о судьбе Гвиннеда. Эти распри между нами должны прекратиться, и немедленно, поскольку нам угрожает опасность, надвигающаяся с севера.

Лорис скрестил руки на груди и еще выше задрал подбородок.

— Я от всей души желаю примириться с вами, государь, если вы соблаговолите объяснить, почему вы общаетесь с еретиками и изменниками. Или вы забыли, что привело нас сюда? Те, кто сейчас рядом с вами, понимают, о чем я говорю.

Кардиель откашлялся, тронул поводья, подвигаясь на шаг вперед.

— Милорд, я и мои братья во Христе признали, что герцог Аларик и его кузен Мак-Лайн искренне раскаялись и возвратились в лоно Церкви. Тем самым между нами установлен мир.

— Это абсурд, — возразил Лорис. — Морган и Мак-Лайн были отлучены на законных основаниях Гвиннедской Курией. Даже сами они это признают. И вы со всеми взбунтовавшимися епископами присутствовали на заседании. — Он уничтожающе посмотрел на остальных епископов и сделал презрительный жест в их сторону. — Как вы можете волей семерых отменить решение Курии? Я и слышать об этом не хочу.

— Нас восемь, а не семь, милорд. И мы выяснили, что Курия допустила ошибку. А потому герцог Корвинский и отец Мак-Лайн вновь удостоились нашей благосклонности так же, как и его величество, и все его верные сторонники, несправедливо осужденные нами.

Лорис отвернулся в досаде.

— Это же нелепо! Вы не можете изменить решения Курии. Да я даже слушать вас не желаю. Вы с ума сошли!

— Тогда, архиепископ, выслушайте своего короля, — промолвил Келсон, гневно сузив глаза и всматриваясь в Лориса. — У меня тоже есть к вам вопросы, а именно: о вашем сподвижнике и союзнике Варине. Банды его головорезов уже полгода мародерствуют по всему Корвину, убивая моих подданных, сжигая поля и призывая к мятежу против меня.

— Не против вас, — поправил вдруг Варин, — а против Дерини.

— А разве я не Дерини наполовину? — спросил Келсон. — И если вы выступаете против них, то не значит ли это, что и против меня?