— Забавно, да? Но не беспокойтесь. Дженнифер будет тронута подарком, передаренный он или нет.

— Так вы сохраните мой секрет?

— Конечно. — Пиа заговорщицки улыбнулась.

— Спасибо. — Он повернулся к бесчисленным рулонам бумаги и стал старательно изучать их. Пока он делал выбор, она принялась перелистывать книгу. Нет, невозможно себе представить, чтобы Лукреция читала книгу о «клевой» маме. Но Федерико ее купил! Это тоже трудно представить. И пытался купить ее второй раз. Кажется, у принца не только хорошая внешность и аристократический титул.

— Мисс Ренати…

Она подняла глаза и обнаружила, что принц изучает ее.

— Пиа. Пожалуйста.

— Хорошо, Пиа. — Глаза у него потеплели. — Не поможете ли вы мне выбрать бумагу для подарка принцессе Дженнифер? Я знаком со вкусом брата, но недостаточно знаю вкус Дженнифер.

— С удовольствием. — Она успокоилась. Она оглядела рулоны и наконец выбрала простую бумагу бежевого цвета с такими же листьями и завитками.

— А такая не подойдет? — Он показал на рулон с алыми ягнятами и желтыми кроликами на голубом фоне.

— Оставьте это до тех времен, когда появится малыш, — состроила гримасу Пиа. — А это подарок для Дженнифер. Ведь вы хотите что-то элегантное. Приятное.

— Счастье, что я встретил здесь вас. — Он пожал плечами, глядя на бежевую бумагу. — Я бы выставил себя дураком.

— Нет. — Пиа положила руку ему на запястье. — Большинство мужчин вашего положения не стали бы тратить время на такой продуманный подарок и упаковывать его своими руками. По-моему, это очень приятно.

Поняв, что она сделала, Пиа испуганно убрала руку и, шагнув вперед, чтобы не встретиться с ним взглядом, взяла с полки рулон бежевой бумаги и протянула принцу.

Бок о бок они вдвоем завертывали свои подарки. Исключая шелест бумаги и скрип бечевки, в комнате стояла глубокая тишина.

Что на нее нашло? Даже сквозь манжет накрахмаленной рубашки она почувствовала силу его руки и жар тела. Она сделала это в знак поддержки. Как делала сотням беженцев, которым помогала

уже долгие годы. Но первый раз от такого простого прикосновения она испытала прилив желания. Это открытие встревожило ее.

— Работа закончена. — Федерико поднял получившийся сверток. — Белый бант подойдет?

Пиа кивнула. Он повернулся и выбрал один бант из ящиков у двери. Она заканчивала обертывать фотокамеру, когда что-то потерлось о ее локоть. Она заглянула под руку и увидела, что Федерико послал ей через весь стол большой голубой бант.

— По-моему, Антонио понравится.

Она перевела дух, поняв, как ее нервировало его молчание.

— Спасибо. Это подходит как нельзя лучше.

Она отрезала от бобины кусок ленты и прикрепила бант к коробке.

— Видите, вы и без меня знаете, что делать.

— Позвольте с вами не согласиться.

Она приготовилась возразить на его возражение, но в этот момент поймала искру в его глазах. Интересно, неужели он флиртует? Но тут он толчком открыл дверь в кухню. Шутливая утренняя перебранка поваров и позвякивание посуды прервали их разговор.

— Мы отнесем подарки к принцессе Дженнифер? — Федерико держал дверь открытой, показывая, что он ждет ее.

— Ах, конечно. — Пиа схватила свой сверток и нырнула в дверь мимо него. Они пересекли кухню и столовую, а когда шли по длинному коридору к апартаментам Дженнифер, он рассказывал о каждой комнате, о ее истории, о предметах искусства, которыми они владели. А Пиа все это время пыталась не думать о том, как он красив в своей накрахмаленной рубашке, как свежо и удивительно пахнет, как безупречны его манеры, как богаты модуляции голоса, когда он описывает дом. Слушая его, она начинала себя чувствовать так, будто тоже родилась с короной на голове.

Вдовец с двумя детьми, напомнила она себе.

И будто вторя ее мыслям, раздался топот маленьких ног. Звук заливистого детского смеха долетел со второго этажа. Федерико нахмурился. У Пиа создалось впечатление, что его детям не разрешается играть в коридорах.

Но как бы то ни было, Федерико не прибавил шаг.

— Это мои сыновья, Артуро и Паоло, — просто констатировал он. — Подозреваю, что у вас будет возможность увидеть их до того, как они вернутся в детскую.

— Похоже, что у них веселое утро.

— Да. — Голос прозвучал очень холодно. Судя по мрачному выражению его лица, Пиа решила, что ей не хотелось бы быть на месте няни, когда Федерико поднимется на второй этаж. Вряд ли сцена получится забавной.

Когда Пиа поднялась на верхнюю ступеньку, смех затих. Краем глаза она заметила что-то маленькое и коричневое, летящее в воздухе. И немедленно острая боль пронзила висок. Она чуть не упала. Приложив руку ко лбу, она нащупала сорванную кожу. Кто-то там, наверху, тихо ахнул. Веселый топот детских ног резко затих.

Неумело вырезанный бумеранг лежал у ее ног. Федерико быстро наклонился и, подняв его, встретил пораженный взгляд Пиа.

— Вы ранены! — Он достал из кармана ослепительно белый платок и прижал к ее виску. Потом подвел ее к музейного вида стулу, стоявшему под одним из широких окон.

— Все в порядке, — промямлила Пиа. Во время работы ей приходилось получать и ссадины, и ушибы. Поэтому она тотчас поняла, что это ранение не серьезное. Ни чувства слабости, ни головокружения. Правда, когда она потянулась, чтобы взять у Федерико платок и самой держать его у виска, то поняла, что кровь просочилась и на ткань платка, и на его пальцы.

Неожиданный панический детский крик отвлек ее внимание. Она повернулась и увидела двух маленьких мальчиков, остановившихся в дверях. У обоих были выразительные карие глаза, не похожие на голубые глаза Федерико. Но тон кожи, черты лица и темные волосы они, несомненно, унаследовали от принца.

Когда она встретилась взглядом с младшим, лицо у него сморщилось. Глаза закрылись, залитые слезами. Губы дрожали. Весь он выражал невыносимое горе ребенка, который нечаянно навредил другому. Старший мальчик стоял за его спиной, более озабоченный реакцией отца.

Как бы то ни было, перехватив ее взгляд, он сделал шаг вперед, пожал плечами и пробормотал:

— Mi displace, синьорина. Надеюсь, вам не очень больно… — Я не хотел, папа, я не нарочно.

Федерико взглядом словно пришпилил старшего сына. Мальчик, казалось, согнулся под тяжестью отцовского недовольства.

— Артуро, где синьорина Феннини?

— Я тут, ваше высочество. — Няня только что прибежала и стояла, запыхавшись, за спинами детей. Выражение ее лица было еще более огорченное, чем у мальчиков. — Я ужасно сожалею, но…

— Пожалуйста, синьорина Феннини, позвоните моему водителю. Мне надо отвезти мисс Ренати в больницу.

Должно быть почувствовав протест на ее губах, он повернулся к ней и объяснил:

— Во дворце есть доктор для неотложной помощи. Но думаю, вам придется наложить швы. Это лучше сделать в больнице. Так мы уменьшим вероятность, что на лбу останется отметина… — Он нахмурился и добавил: — Понимаете? Шрам.

Шрам? От маленькой царапины на лбу?

— По-моему, нет необходимости…

— Я прямо сейчас позвоню, — перебила ее няня, поспешно удаляясь.

— Синьорина Феннини!

Няня повернулась к Федерико. У Пиа сердце заныло от его тона.

— Поговорив с шофером, пожалуйста, позвоните моему секретарю. Объясните, что случилось, и попросите найти человека, который присмотрит за детьми сегодня вечером.

По убитому лицу няни и стальной решимости Федерико Пиа поняла, что в этот момент стала свидетельницей ее увольнения. Она ничего не сказала, но внутренне вся сжалась. Сколько лет было ей самой, когда она первый раз нанялась сидеть с ребенком? Чуть-чуть меньше, чем этой девушке. И кончилось все плохо. Рана осталась глубже, чем легкий порез от удара бумерангом.

Когда няня ушла, Пиа заставила себя не замечать пульсирующую боль в голове и подмигнула мальчикам.

— Произошел несчастный случай, ребята. А сейчас уже все в порядке. — Она надеялась, что Федерико тоже примет ее послание — даст девушке еще один шанс. Оба мальчика все еще выглядели расстроенными. Она подняла руку и сжала ее в локте. — Видите? Я сильная. Для меня такие раны — пустяки.